Как указывают некоторые британские аналитики, Иордания сейчас становится свидетелем эскалации народных протестов, перерастание которых в насилие привело к важному, чувствительному и опасному периоду.  Но то, что происходит в Иордании, нельзя изолировать от текущих условий и растущей напряженности во всем регионе, сигнализируя о том, что может стать прелюдией ко второй волне  «арабской весны».
Последняя по времени волна демонстраций в Иордании началась с объявления забастовки водителей грузовиков, в которой вскоре приняли участие и другие работники общественного транспорта, в знак протеста против повышения цен на топливо.
Водители говорят, что рост цен на топливо подорвал их доходы, тем более что большинство из них не являются наемными работниками, а арендуют автомобили у их первоначальных владельцев. Рост цен на топливо привел к значительным финансовым потерям в их доходах как независимых подрядчиков. Протесты представляют собой один из самых опасных моментов в истории Иордании, поскольку южные города, которые стали свидетелями этой волны гнева, являются теми же очагами волнений, которые стали базами т.н.  «Апрельского восстания» в 1989 году.
Это тогда вынудило покойного короля Хусейна бен Талала к «демократизации» и проведению свободных демократических выборов в ноябре того же года, которые закончились тем, что оппозиционная партия «Братья-мусульмане» взяла под контроль треть парламента. Южная Иордания сама стала свидетелем «Хлебного восстания» в 1996 году, которое закончилось отменой правительством своего решения о повышении цен на хлеб, основной товар для населения.
Затем король Хусейн отправил правительство в отставку, чтобы успокоить разгневанную иорданскую улицу.
Нынешние протесты представляют большую угрозу для правительства, чем предыдущие беспорядки, поскольку кризис расширился от забастовки водителей до народных протестов и призывов к всеобщей забастовке, на что многие в южных городах быстро отреагировали и закрыли двери своих магазинов. В результате цепочки поставок в Иордании находятся под угрозой из-за перекрытия дорог между портом Акаба и северными и центральными городами, включая столицу — самый густонаселенный регион страны. Следует отметить, что порт Акаба расположен на крайнем юге и является единственным портом в стране и основным пунктом для товаров, поступающих в Иорданию. Цены на топливо в Иордании были зафиксированы как самые высокие в истории страны, и правительство оправдывает это тем, что они связаны с ценами на мировом рынке, которые подскочили частично из-за российской военной операции на Украине. Иорданцы, однако, больше не верят в эти оправдания, потому что цены продолжают расти, не падая, в отличие от движения мировых цен на нефть. Например, в марте 2022 года цена барреля нефти (Brent) на мировых рынках составляла от 100 до 110 долларов, а иорданцы покупали литр бензина по цене 0,74 динара (1,04 доллара), в то время как в декабре, после цены барреля нефти от 75 до 80 долларов иорданцы покупали литр бензина по цене 0,92 динара (1,30 доллара).Эти цифры означают, что, хотя мировые цены на нефть упали на 30%, правительство Иордании повысило цены на топливо для своих граждан примерно на 25%.
У жителей Иордании создалось впечатление, что правительство получает значительную финансовую выгоду от торговли углеводородами после того, как всего несколько лет назад субсидировало этот товар и предоставляло его людям по цене ниже его реальной стоимости, чтобы защитить их от бедности. Конечно, кризис, который переживает Иордания, не ограничивается ростом цен на топливо, но королевство переживает удушающий экономический кризис в результате крайних мер, принятых властями для борьбы с пандемией короновируса, которые включали введение всеобъемлющего комендантского часа и насильственное запрещение жителям покидать свои дома в дополнение к введению ограничений на поездки и закрытию аэропортов, границ, а также многих предприятий и коммерческих учреждений. Кризис также усугубился из-за начала российской военной операции на Украине, которая привела к росту цен на нефть, газ и зерновые.
В результате общего экономического кризиса уровень безработицы в Иордании резко вырос, и в настоящее время он составляет 22,6%. Это особенно актуально для молодежи: каждый второй молодой человек не может найти работу или источник дохода, а уровень безработицы и бедности в южных городах растет, достигая беспрецедентного уровня, что объясняет концентрацию протестов в этих районах. Параллельно с ростом цен и высоким уровнем безработицы государственный долг правительства находится на рекордном уровне, а дефицит торгового баланса продолжает расти. В результате страна нуждалась в большем количестве иностранной валюты для финансирования своих основных потребностей и, в свою очередь, ввела более высокие государственные налоги, чтобы обеспечить финансовые поступления, необходимые казне.

Государственный долг Иордании в настоящее время составляет около 47 млрд долларов, что составляет 106% ее ВВП — самый высокий уровень в истории страны, и планируется, что 14% ее бюджета на 2023 год пойдут на обслуживание долга и выполнение обязательств. За первые семь месяцев 2022 года года дефицит торгового баланса увеличился на 34,1% и составил 8,32 млрд долларов. Наиболее важным фактором является то, что такие же условия существуют более чем в одной стране в регионе, это прежде всего  Египет и Тунис, которые страдают высокой безработицы, задолженности населения  и высоких цен. За последние десять лет государственный долг Египта утроился, и к марту 2022 года он достиг 155,7 млрд долларов, увеличившись на 23 млрд долларов всего за один год. Египетский фунт подвергся дальнейшему обесцениванию, что привело к «ценовому безумию» и росту уровня бедности по мере снижения покупательной способности населения.
Тунис выглядит ничуть не лучше из-за ухудшения экономических условий, будь то связанных с безработицей, высокими расходами, ростом бедности или государственным долгом, что усилило недовольство и критику, несмотря на попытки режима ужесточить контроль и контроль за безопасностью.
Суть в том, что происходящее в Иордании может быть не мимолетной волной протеста, а скорее прелюдией к серьезному всплеску нестабильности, который грозит охватить значительную часть региона.
При этом есть все предпосылки для   перерастания этих локальных волнений  во вторую волну «арабской весны», которая началась в Тунисе в начале 2011 года, продемонстрировав широко распространенное в арабском мире стремление к переменам и приведя к падению четырех режимов.