Для того, чтобы поправить финансовый баланс, Египет и Пакистан все чаще обращаются за инвестициями к богатым аравийским монархиям. Египет планирует в 2025-2026 финансовом году продажу ряда государственных активов компаниям из ССАГПЗ. В прошлом году Катарское управление по инвестициям (КУИ) провело переговоры по покупке государственной доли в египетской компании мобильной связи и ряда других активов. В октябре 2022 года Abu Dhabi Holding Company (ADQ) предложила инвестиции в ряд египетских проектов. Однако до сих пор эти намерения еще не материализовались.
Саудовские источники в настоящее время скептически оценивают состояние экономики Египта и выступают против предоставления этому государству расширенной помощи. В конце января 2023 года саудовский журналист и писатель Турки аль-Хамад, близкий к наследному принцу Мухаммеду бен Сальману, перечислил в своем Твиттере факторы, ведущие к экономическому коллапсу АРЕ: увеличивающееся доминирование военных в государственном секторе экономики; стареющую и косную бюрократию; национальный характер, предрасположенный к покорности и ожиданию внешней помощи. В свою очередь саудовский экономист Халед аль-Дахиль прокомментировал текущую экономическую и политическую ситуацию в Египте. По его мнению, нынешние проблемы Египта уходят своими корнями в 1952 год, когда в стране было установлено правление вооруженных сил. Халед аль-Дахиль убежден: до тех пор пока правящий класс АРЕ не изменится, перемен к лучшему ожидать не приходится.
В свою очередь министр финансов КСА Мухаммед аль-Джадаан на конференции в Давосе заявил о том что королевство больше не будет предоставлять зарубежным странам финансовые гранты без предварительных условий. Он отметил: «Раньше м предоставляли прямые субсидии и депозиты без всяких условий. Однако теперь мы меняем свою политику. Мы хотим видеть реформы. Мы готовы помогать вам (Египту), но при этом вы тоже должны делать свою часть».
Можно выделить общие черты в ответах международных финансовых институтов и аравийских монархий на египетские и пакистанские просьбы о помощи.
Во-первых, ужесточение позиций МВФ на переговорах.
Во-вторых, нежелание монархий Персидского залива предоставлять этим государствам субсидии до бесконечности без ясных перспектив реформ, а также сближение позиций этих монархий с позициями МВФ.
В-третьих, переход этих монархий от льготных займов и субсидий без всяких условий к целевым инвестициям, ведущим к укреплению экономических и политических позиций аравийских монархий в этих странах.
Экономические проблемы Египта и Пакистана не могут не вызывать озабоченность в Пекине, учитывая объем экономического сотрудничества КНР с этими государствами. Обе страны значительно задолжали Китаю. 30% внешней задолженности Пакистана приходится на КНР, в основном на китайские государственные банки. Китай является четвертым по объему кредитором Египта. Египетский долг китайским банкам составляет 8 млрд долларов. Это скромная цифра по сравнению с долгом Пакистана, но тоже имеющая значение. США и западные элиты постоянно обвиняют Китай в том, что он загоняет развивающиеся страны в долговую ловушку, но реальная картина гораздо сложнее.
В Китае внимательно мониторят ухудшение экономической ситуации в Египте и опасаются дефолта этой крупной арабской экономики. С марта 2022 года египетский фунт потерял половину своей стоимости, а инфляция в стране, даже по официальным данным, составила 24,4%. Внешний долг АРЕ составляет 170 млрд долларов. Журналист Амр Адиб, близкий к лидерам стран ССАГПЗ, отмечает: «Египет занимает долги, чтобы выжить. Единственный способ удовлетворить своим долговым обязательствам заключается в том, чтобы занимать еще больше». Журналист Яхья Хамид приводит другие данные. Он пишет о том, что египетская валюта стала недоступной для импортеров, стоимость жизни резко повысилась, а инфляция достигла невыносимых 88%. Общий долг АРЕ за пять лет вырос на 93%, а его обслуживание с 2020 по 2023 финансовые годы выросло по стоимости на 62%. В нынешнем египетском бюджете на обслуживание долга предусмотрено тратить 50% бюджета. Ряд депутатов египетского парламента считают, что правительство страны не имеет плана, как прекратить заимствования или ограничить использование займов для того, чтобы закрыть дефицит и наращивать ресурсы.
КНР в настоящее время является одним из крупнейших заемщиков на двусторонней основе и одновременно одним из крупнейших кредиторов государств с низкими и средними доходами. В последнее время Китай все больше превращается из кредитора в долгового коллектора, препятствуя дефолту задолжавших экономик и участвуя в переговорах по сверенному долгу. По информации газеты Financial Times, в 2020-2021 годах речь на таких переговорах шла о суммах в 52 млрд долларов.
Обстоятельства финансового кризиса, в которые погрузился ряд развивающихся стран, осуществляющих сотрудничество с КНР в рамках программы «Один пояс. Один путь» (а это не только АРЕ и Пакистан, но и Шри-Ланка, Эквадор, Замбия) вынуждают Пекин смещать акцент с финансирования мегапроектов в этих государствах в сторону поддержания баланса платежей, чтобы позволить китайским друзьям выплатить проектные долги и пережить финансовый шторм. Пакистан является не только одним из крупнейших экономических партнеров Китая, но и крупным получателем (наряду с Шри-Ланкой и Аргентиной) «спасительного кредитования» для выплаты текущих процентов по долгу. В июле 2022 года консорциум китайских государственных банков предоставил Пакистану 2,3 млрд долларов для выплаты по внешним долгам. В ноябре 2022 года, вскоре после того как МВФ объявил о предоставлении Египту краткосрочного кредита на покрытие бюджета, китайские финансовые институты предоставили этой стране заем в 2 млрд долларов на поддержание стабильности национальной валюты. Правительство АРЕ собирается также приобрести китайские ценные бумаги Panda Bonds на сумму в 500 млн долларов, номинированные в юанях.
К настоящему времени китайская стратегия в управлении токсичными долгами заключалось в нескольких характерных подходах.
Во-первых, в реструктуризации кредитов, а не их списании.
Во-вторых, в предоставлении спасительных займов без давления на должников в части, касающейся экономической дисциплины.
В-третьих, китайцы действовали независимо, а не в координации с кредиторами из МВФ. В настоящее время ситуация меняется. Представители КНР на последних переговорах побуждали пакистанскую сторону прислушаться к требованиям МВФ.
Во время недавнего визита в Каир министр иностранных дел КНР Цинь Ган заявил, что Пекин готов «ускорить продвижение главных двусторонних проектов сотрудничества». На первый взгляд это противоречит рекомендациям МВФ, настаивающего на сокращении крупных государственных проектов. По условиям соглашения правительство АРЕ будет продавать часть государственных активов частным инвесторам и зарубежным госкомпаниям через Каирскую фондовую биржу. Китайцы могут купить эти предприятия как отдельно, так и вместе с инвесторами из КСА и ОАЭ.
Сделка между Египтом и МВФ уже была заключена в декабре прошлого года. Переговоры между Исламабадом и этим международным финансовым институтом о предоставлении 7 млрд долларов в рамках механизма расширенной помощи еще идут. Египетская экономика останется на плаву при международной помощи, пакистанская экономика может без нее утонуть. Ближайшее будущее покажет, станет ли эта помощь для этих государств фактором, побуждающим к экономическим реформам. Говоря о роли Китая хочется отметить, что осуществление мегапроектов при китайском финансировании не было драйвером кризиса в этих странах. Многие из этих проектов служат реальным нуждам развития этих государств. При этом правительства и госкомпании Египта и Пакистана проявляли при их реализации столько же энтузиазма, сколько и китайская сторона. В то же время экономические кризисы в этих ближневосточных государствах стали проверкой на прочность китайской программы «Один пояс, один путь».