Одной из причин, почему режиму Асада удалось в конце лета-начале осени стабилизировать положение после июльского проникновения крупных групп боевиков в Дамаск и Алеппо, стало проведение мобилизаций в силовые структуры страны алавитов и христиан. Только в ходе двух крупных дополнительных призывов в армию вступили по 20-30 тысяч человек. Примечательно, что среди солдат в ряде случаев были отмечены даже бойцы в возрасте 40 лет и более.
Источники в среде вооруженной оппозиции указывают на то, что многие из таких призывников на самом деле являются представителями «шабихи». Но в любом случае, такая мера наглядно показала всю серьезность ухудшающейся ситуации в САР. Властям удалось стабилизировать положение лишь на побережье, практически нейтрализовав баниасскую группировку боевиков и разгромив отряды оппозиции к северу от Латакии, состоявшие, главным образом, из туркоманов. Этому способствовало не только активное использование Дамаском старых связей с Рабочей партией Курдистана, но и лояльное отношение к режиму алавитского населения, чего не сказать об остальных районах страны. Практически во всех остальных провинциях расширяются зоны боевых действий.
Режим вынужден призывать в армию и другие силовые структуры именно такой, подобранный по этническому принципу, личный состав. Это обусловлено отчасти тем, что он не в состоянии контролировать всю страну. Даже несмотря на то, что «на бумаге» под ружьем, включая представителей военизированных структур вроде «шабихи», числится более полумиллиона человек.
Причем сейчас режим уже в полной мере не контролирует обстановку даже в крупных городах. Одной из причин, почему раньше ему не удавалось в полной мере зачистить Хомс, а теперь и Алеппо, стала нехватка сил, распыленных по всей стране. И сейчас подобная угроза становится все более явной. 7 ноября в СМИ прошла информация, согласно которой боевики «Бригады Хуран» подвергли в столице минометному обстрелу дворец президента Башара Асада. Но возможно более знаковым событием стал обстрел домов, где проживают семьи офицеров элитной Республиканской гвардии в том же Дамаске в тот же день.
А это уже очень серьезный вызов режиму, который не может обеспечить реальную безопасность семьям тех, кто защищает его на самых опасных направлениях, что создает риск того, что в будущем те или иные подразделения могут начать под разными предлогами отказываться покидать места, где находятся их семьи, чтобы самостоятельно обеспечить их безопасность.
Между тем, власти ее уже не гарантируют даже родственникам своих высокопоставленных представителей. Достаточно указать, что практически синхронно с обстрелом домов офицеров Республиканской гвардии был убит один из ближайших родственников председателя сирийского парламента.
Подобные случаи уже приводят к тому, что представители режима активно эвакуируют свои семьи на побережье. По сути, из сирийской столицы началось бегство всех тех, кому угрожает опасность от рук боевиков. В результате процент населения, поддерживающего режим Асада в крупных городах внутри страны, еще больше снижается. Искусственно создается ситуация, при которой Дамаск превращается для властей САР во враждебно настроенный город.
Еще большая угроза утраты режимом контроля наблюдается в провинциях к северу, востоку и юго-востоку от Дамаска. Особенно тяжелая ситуация складывается для него в Идлибе. Большая часть этой провинции находится под фактическим контролем оппозиции. Правительственные же силы, по сути, удерживают лишь небольшую часть опорных пунктов. Заметно ухудшилось положение режима и в районе Дейр-эз-Зора, где боевикам удалось прорваться в места нефтедобычи и почти полностью парализовать добычу «черного золота».
В итоге, в целом ряде мест жители, не сочувствующие ни режиму, ни радикальной исламской оппозиции, самостоятельно создают отряды самообороны и не пускают к себе боевиков. Такие случаи, например, отмечены как на севере (город Харам провинции Идлиб), так и на юго-востоке (в районе города Дераа). Фактически, там и в ряде других мест созданы параллельные режиму властные органы, что наносит дополнительный урон его авторитету и свидетельствует о все большей утрате с его стороны контроля над страной. Важно, что в глазах значительной части населения подобных районов представители официальной власти рассматриваются в лучшем случае лишь как союзники в борьбе с боевиками, но не как представители реального руководства страной.
В этих условияхпрезидент Башар Асад, все меньше доверяющий суннитам дело борьбы с боевиками, которые в основной своей массе состоят из ее же единоверцев, видит один выход: разбавлять силовые структуры представителями прочих религиозных групп. Окружение Асада уверено в том, что в отличие от суннитов ни алавиты, ни христиане, ни друзы, ни черкесы не изменят режиму ни при каких обстоятельствах и в любом случае будут вынуждены за него сражаться, зная, что исламские радикалы в случае падения нынешней власти не пощадят представителей этих этно-конфессиональных групп.
Однако такие представления справедливы лишь отчасти. В условиях все более разгорающегося внутреннего противостояния даже в алавитской среде уже назрел протест против действий и одновременно бездействия власти и ее аппарата.
Недовольство стало заметно уже во второй половине сентября-октябре, когда безвозвратные потери силовиков доходили до 200 человек в день. Но теперь, после того, как с 4 на 5 ноября сторонники Асада поставили очередной антирекорд по потерям, не досчитавшись порядка 300 человек, скрывать его все труднее. Более того: прибытие в Латакию двух самолетов с таким количеством трупов вызвало глухой ропот среди значительной части алавитов.
Объяснения в духе «без потерь не обходится ни одна война» уже не воспринимаются большинством прежде лояльного режиму населения. Главные претензии в этой связи все чаще выдвигают Башару Асаду за использование армии там, где должны работать спецслужбы. И это не случайно, поскольку большинство погибших приходится не на «лобовые» столкновения и штурмы, а на устроенные боевиками засады и диверсионные акты в уже зачищенных, казалось бы, районах или в тех местностях, где формально не ведутся боевые действия с боевиками.
Однако здесь наблюдается едва ли не самое слабое место сирийского режима. Сирийские спецслужбы, считавшиеся одними из самых мощных в регионе, демонстрируют почти полную неспособность к ведению контртеррористической деятельности по выявлению и нейтрализации подполья и мелких партизанских групп противника. Одной из причин такого положения стала процветающая в их среде коррупция, которая, в свою очередь, во многом стала следствием почти полной бесконтрольности представителей спецслужб не только со стороны общества, но и со стороны самого режима. В результате практика необоснованных задержаний ни в чем не повинных людей со стороны спецслужб, которая наблюдалась и до начала волнений, продолжает активно применяться.
Более того: многие представители левой сирийской оппозиции, выступившей фактически на стороне режима, жалуются на то, что они по-прежнему подвергаются репрессиям и давлению со стороны сирийских спецслужб. Причина, почему власти отказываются от союза с этой частью оппозиции и в результате лишаются дополнительной опоры, состоит в том, они опасаются ее едва ли не больше, чем исламистов.
Все это вызывает дополнительное разочарование многих сирийцев в режиме и в самом Башаре Асаде. Даже сторонники режима отмечают странную пассивность сирийского президента по сравнению с его отцом Хафезом Асадом. Очевидцы отмечают, что последний при похожих обстоятельствах 30 лет назад то и дело совершал поездки по всей стране, выступая перед народом и мобилизуя тем самым своих сторонников. Однако Башар Асад делает это крайне редко, да и то с экрана телевизора, что создает ощущение неискренности его обращений и вызывает кривотолки о причинах такой пассивности. Предположения высказываются самые разные: от банальной боязни делать это в условиях разгула террора до простой подавленности, обусловленной в том числе крайне слабой с точки зрения ряда представителей правящего режима, поддержкой САР со стороны российского союзника, на которого они так рассчитывали.
Между тем, боевики, обладающие большей мобильностью, избегая прямого столкновения с обладающей техническим превосходством армией, наносят внезапные удары по военнослужащим и скрываются в массе поддерживающего их суннитского населения.
При таких условиях деление страны на округа, занимаемые определенными армейскими частями с целью стабилизации обстановки, себя не оправдывает. Более того: не всегда оправданное и порой избыточное применение силы, включая артобстрелы и бомбардировки в городах, лишь озлобляют население, делая его противниками режима и невольными союзниками тех, кто против него борется.
Но даже и в этих случаях приходится наблюдать лишь отражение рефлексии сирийского руководства на вызовы и неспособность действовать на опережение. Инициатива по-прежнему сохраняется у боевиков, а правительственные силы вынуждены от них преимущественно обороняться, показывая в большинстве случаев неспособность действовать на опережение. В результате правящий режим в значительной степени утратил инициативу, что грозит ему если не гибелью, то полной утратой контроля над неалавитскими районами страны.
При таком раскладе проведение дальнейших мобилизаций и призывов представителей потенциально лояльного населения уже себя не оправдывает. Как не оправдывает себя и применение новой или модернизированной военной техники или оружия, как это было с той же элитной 4-й танковой дивизией Махера Асада.
Все большее число алавитов, как и других представителей сирийского населения, ощущает бессмысленность дальнейшей борьбы, ненужность тех жертв, которые они несут, и прогрессирующую недееспособность режима Асада.