Сирийские оппозиционеры избрали в Турции свое «единое военное командование» из 30 человек. Ни один из высокопоставленных сирийских военных, типа генералов Тласа или Шейха, в указанный орган не вошел. Отсутствуют в нем представители и Сирийской сврбодной армии» (ССА) во главе с полковником Р.аль-Асаадом. Зато две трети созданного «командования» составляют представители салафитских группировок и члены «Братьев-мусульман». Сейчас происходит процедура назначения командующих 30 «военных округов», на которые разбита Сирия. Отметим и еще очень два важных момента. Первый – это тот, что у каждого командующего будет свой «комиссар». Второй – это то, что на процедуре избрания командования присутствовали представители разведорганов США, Франции, КСА, Турции и Катара.
То есть «круг замкнулся». Тайное и неудобное стало явным и необходимым. С сегодняшнего дня основной ударной военной силой оппозиции становятся исламисты. Этот выбор был предопределен всей хронологией сирийского кризиса, который начинался как мирный процесс протестов суннитского населения во главе со «светскими интеллектуалами» и левыми эмигрантами и политиками. Завершается же этот кризис созданием мощного исламистского вооруженного крыла оппозиции, который претендует не без оснований на монополию власти в будущей послебашаровской Сирии. При этом интеллектуалы из Сирийского национального совета (СНС), Координационного комитета и многих эмигрантских группировок остаются на политической периферии, что, кстати, во многом определяет их будущее политическое аутсайдерство и в послебашаровской Сирии. Такой вариант был предсказуем, поскольку интеллигенция по своей природе просто не в состоянии создать ничего путного в переломный для страны момент. На повестке дня создание армии, а для этого нужны циничные и волевые практики с деньгами, которые сейчас сконцентрированы именно в исламистских группировках. При этом «братья» прошли путь от минимального влияния в самой Сирии в начале конфликта до практически монопольного управления протестным движением, как в политическом, так и военном сегментах. В этой связи назначение «комиссаров» является классической формой действия именно радикальных исламистских групп. По такой схеме действовала «Аль-Каида» в Боснии, Чечне и Ираке: «комиссар» получал и распределял деньги. Это обеспечивало сохранение контроля и влияния, а также претворение в жизнь директив центра о совершении тех или иных резонансных терактов.
Случилось это по двум основным причинам. Первая – деньги аравийских монархий, самодисциплина самих «братьев» и активное насыщение повстанческого движения иностранными джихадистами. Вторая – позиция Запада, который отказался финансировать в должной мере «светский сегмент» оппозиции, а сейчас фактически дали «зеленый свет» саудовцам и катарцам на повторении в Сирии «ливийского сценария». «Революция» с подачи Вашингтона отдана на откуп радикалам как единственной силе, которая в состоянии создать централизованную систему командования и управления войсками. Поэтому и новый орган оппозиции возглавил имам, а не профессор. Последствия этого шага нами также в свое время предсказывались – резкий рост исламистов в регионе, а в перспективе – образование на территории Сирии форпоста саудовцев и катарцев, через который они начнут распространять свое влияние на Палестину, Иорданию и Ливан. Решение о создании единого командования означает, что неафишируемая ранее исламизация сирийской оппозиции теперь фактически получила статус международной легитимизации.
Почему США пошли на такой рискованный шаг? Прежде всего, потому, что стратеги в Вашингтоне решают тактическую задачу по свержению режима Асада, не думая о дальнейшем, поскольку им за это денег не платят. «Контракт» подразумевает только свержение Асада, и ничего более. Вот они это и делают наиболее, как им кажется, эффективным способом. Прекрасный образчик современной технократической мысли. Кстати, и аргумент руководства штаб-квартиры НАТО по поводу упреков в провале миссии в Афганистане звучит примерно также: «Нам дали задание выбить талибов из крупных городов, мы это сделали. А дальше не наше дело» Последствия такой политики мы видим воочию сейчас в Ираке, Афганистане и Ливии.
Почему «технократы» не получили «контракт» на обдумывание последствий? Тоже понятно. На фоне «арабской весны» Вашингтон принимает «на вооружение» свою концепцию «сотрудничества» с «умеренными» исламистами, которые повсеместно приходят к власти в арабских странах «победившей демократии». Проводником такого сотрудничества для Вашингтона остаются Катар и Саудовская Аравия, которые выбраны в качестве «столпов» сохранения влияния США в регионе. За это надо платить, что американцы сейчас и делают на примере Сирии.
В качестве основного тылового плацдарма вновь созданного уже без оговорок исламистского единого центра оппозиции режиму Асада становится Турция. Для премьер-министра Р.Т.Эрдогана это представляется единственной возможностью сохранить хоть какое-то влияние на происходящие в соседней стране процессы, после провала курируемого им лично «проекта ССА». Тем более что Вашингтон пообещал содействие по линии ВТС и посредничество в «успокоении» курдского сепаратизма через свои рычаги влияния в Иракском Курдистане. Логика Эрдогана в том, что он, как «мягкий исламист», может при любых вариантах договориться с сирийскими исламистами, в данном конкретном случае, может сыграть с ним очень неприятную шутку. Как только уйдет Башар Асад, на повестку дня вновь выйдет вопрос о региональном соперничестве с КСА. И как поведет себя в этом контексте «прирученный» аравийскими монархиями Дамаск сказать сложно, несмотря на все традиционные экономические связи с Турцией. Да и с курдами не все так однозначно ясно, как это пытается представить Белый Дом.