Приветствуя формирование Национальной коалиции сил сирийской оппозиции и революции (НКССОР), саудовский министр иностранных дел принц Сауд Аль-Фейсал заявил, выступая на состоявшейся 12 декабря 2012 г. в Маракеше IV встрече Друзей сирийского народа, об официальном признании его страной НКССОР в качестве «законного представителя сирийского народа». Это было не только вербальное заявление, — глава саудовского внешнеполитического ведомства подтвердил сделанный Саудовской Аравией шаг и материально. По его словам, «правительство Служителя Двух Благородных Святынь пожертвовало через Национальную коалицию 100 млн долларов для того, чтобы смягчить страдания сирийского народа», — текст выступления министра позволял, вместе с тем, считать, что это пожертвование было «личным даром» правящего саудовского монарха.

Несмотря на расплывчатость формулировки «страдания сирийского народа», ее появление обладает, тем не менее, внутренней логикой. Если возник признанный представительный орган (говоря о НКССОР, С. Аль-Фейсал подчеркивал, что «объединение оппозиции снимает все ранее существовавшие предлоги или оправдания для сохранения раскола в рядах международного сообщества по сирийскому вопросу»), то он и становится инстанцией, через которую может быть направлена помощь, представляемому этой инстанцией народу. Вопрос, вместе с тем, касается и того, почему же тогда, несмотря на появление НКССОР, саудовское правительство все еще продолжает поставки своей «гуманитарной помощи» находящимся в соседних странах сирийским беженцам (в частности, в Иордании, куда, согласно сообщению, опубликованному 15 декабря текущего года «Аш-Шарк Аль-Аусат» прибыл уже «седьмой караван» этой помощи, распределяемой представителями иорданского правительства). Идет ли речь о том, что Национальная коалиция все еще далека от их проблем, что понятно и объяснимо, имея в виду стоящие перед ней вопросы «созидания постасадовской Сирии»? Или же речь идет о принципиально разных составляющих саудовской помощи? Однако, поставки вооружения сирийской оппозиции на выделяемые Саудовской Аравией средства (как и возможные выплаты королевством жалования сирийским повстанцам) давно уже известный всему миру секрет. Теперь же, когда появляется признанный «законный представитель» (на «встрече Друзей сирийского народа» в Маракеше объединенный орган сирийской оппозиции был признан 130 странами мира, среди которых и республики бывшего Советского Союза), деятельность в этом направлении приобретает абсолютно легитимный характер. Но стоило бы вернуться к выступлению С. Аль-Фейсала в Маракеше.

Саудовский министр говорил, конечно же, о том, что ситуация в Сирии «вышла за пределы гуманитарной катастрофы», поскольку «военная машина режима стала еще более жестокой и разрушительной». По его словам, «сегодня невозможно молча наблюдать» за разрастанием гражданской войны, тем более, что международное сообщество находится ныне «перед возможностью использования режимом химического оружия», последствия применения которого «для всего мира станут столь ужасающими и чудовищными, что, каким после этого будет его будущее, известно только Всемогущему Всевышнему». Вплетение в политическую речь имени Бога несло в себе традиционную для саудовской риторики в отношении событий в Сирии нагрузку, — выступая в роли защитницы «шариатских принципов добра, милосердия и помощи ближнему», саудовское королевство выражает, тем самым, свою «глубокую озабоченность» положением «сирийских братьев» – мусульман по преимуществу.

Глава саудовского внешнеполитического ведомства следовал содержанию сделанного 6 августа 2011 г. королем Абдаллой бен Абдель Азизом обращения к «братьям в Сирии», где требование «остановить механизм кровопролития, обратиться к разуму и провести реформы» сопровождалось многочисленными ссылками на то, что Саудовская Аравия – «страна Двух Святынь», роль которой в мире состоит в оказании помощи любому «терпящему бедствие мусульманскому сообществу». Впрочем, обвинить королевство в том, что оно игнорирует чаяния немусульманских «братьев в Сирии», невозможно, — саудовский монарх уже заявлял о том, что курс его страны основывается на том, что она «черпает из Торы, Евангелия и Корана», он проводит курс на развитие в масштабах мира «межрелигиозного и межцивилизационного диалога», основанного на «единстве монотеистических религий», имеющих единую основу – «стремление к миру, справедливости и изживание из жизни человечества пороков и зла».

С. Аль-Фейсал основывался и на уже опробованной практике саудовского воздействия на сирийский режим, одним из каналов которого было и возглавляемое им министерство. Эта практика включала, в том числе, совместные действия стран Совета сотрудничества арабских государств Залива в рамках Лиги арабских государств, направленные на достижение замораживания членства Сирии в рядах этой организации. Не менее важным саудовским шагом стало и включение в Мекканскую хартию (документ, принятый 15 августа 2012 г. состоявшемся в этом городе IV Чрезвычайным саммитом Организации исламского сотрудничества) положения о том, что «сирийский народ» подвергается «варварской агрессии со стороны регулярной национальной армии», как и последующая приостановка членства Сирии в этой международной исламской организации.

Выступая в Маракеше, С. Аль-Фейсал, конечно же, отмечал, что, совершая «преступные деяния» в отношении своего народа «сирийский режим полностью потерял легитимность». Но, вместе с тем, это не означало, что его замена должна быть осуществлена на основе использования силы, — напротив, саудовский министр иностранных дел продолжал настаивать на «мирном переходе власти». В этом также была своя внутренняя логика, — саудовское королевство последовательно заявляет о том (и об этом С. Аль-Фейсал вновь говорил), что будущая сирийская власть обязана «выработать всеобъемлющее видение того, как будут реализоваться права всех сынов сирийского народа, всех его этнических групп и меньшинств с тем, чтобы содействовать осуществлению важнейшего чаяния этого народа – сохранения территориального единства Сирии, единства ее населения, ее суверенитета и независимости». В этом контексте создание НКССОР было для саудовского королевства всего лишь «проблеском надежды» на то, что Сирию не постигнет развал, и в ней не произойдет «кровавое братоубийство». Впрочем, в Саудовской Аравии, видимо, не строят иллюзий в этом отношении, — идентичное пожелание, не раз направлявшееся саудовскими властями политическим силам Ирака, не стало основой для реализации идеи национального примирения в ее полном и всеобъемлющем виде.

Не менялась и саудовская позиция по вопросу о необходимости решения «сирийского вопроса» в Совете Безопасности ООН. С. Аль-Фейсал, подчеркивая это обстоятельство, отмечал, что «существующая в Сирии реальность выглядит для Совета Безопасности как полностью ясная», что требует от него «на основании тех его полномочий, которые определены Хартией Объединенных Наций, проявить ответственность за сохранение мира и международной безопасности». Собственно, для того, чтобы сделать это заявление, главе саудовского внешнеполитического ведомства и понадобилось упоминание о грозящей миру «опасности» применения сирийским режимом химического оружия. Но дело этим  не ограничивается, — эта «опасность» должна сплотить международное сообщество. Одним из проявлений такого сплочения должен стать отказ «постоянных членов» Совета Безопасности от превращения этого органа ООН в «площадку для соперничества или место сведения счетов», — не говоря о России, С. Аль-Фейсал имел в виду, в первую очередь, ее. Это вытекало из контекста его речи, — если Россия настаивала на таком решении «сирийского вопроса», которое предполагало появление специального представителя ООН (и Лиги арабских государств), каким первоначально был Кофи Аннан, а затем Лахдар Брахими, то этот постоянный член Совета Безопасности должен понимать, что «возможность выполнения им возложенных на него обязанностей в полной мере зависит от единства Совета Безопасности и его эффективности в деле подхода к сирийскому досье». Внимательное прочтение текста выступления саудовского министра иностранных дел не могло не подводить к мысли о том, что в такой постановке вопроса содержалось вовсе не подспудное, а открытое обвинение России едва ли не в лицемерии и попытках маневрирования в интересах сохранения режима Башара Асада.

Завершая выступление в Маракеше, Сауд Аль-Фейсал вновь обратился к «гуманитарной катастрофе» в Сирии. Он настойчиво требовал «усилить и расширить помощь сирийским беженцам», превратив ее в «международные коллективные усилия, опирающиеся на создание механизма, соответствующего потребностям нынешнего этапа». Для саудовского правительства, как подчеркивал министр иностранных дел королевства, это стало бы «минимумом того, что можно сделать сегодня, чтобы облегчить страдания» сирийцев.

Видимо, максимум этих усилий заключается в полной поддержке Саудовской Аравией положений заключительного документа встречи в Маракеше, включая, в том числе, и содержащуюся в нем поддержку решения НАТО о размещении системы противоракетной обороны на территории Турции. Впрочем, поскольку этот документ уже поставил вопрос о постасадовской реконструкции Сирии, включая и создание необходимого для этой цели международного фонда, постольку остается предполагать, что Саудовская Аравия примет самое деятельное участие в этом начинании.