Сдержанность в комментариях, сопряженная с немногословностью высшего руководства Омана в том, что касается нынешних ближневосточных событий, последовавших за т.н. «арабской весной», могут считаться, по-видимому, единственно верным шагом для султаната, которому в свое время удалось избежать хаоса и неопределенности, в которую погрузился весь Ближний Восток с начала 2011 года.
Напомним, что в феврале 2011 года Оман одним из первых столкнулся с народными волнениями, выведшими население страны на улицы с требованиями улучшения уровня жизни, создания дополнительных рабочих мест, ужесточения борьбы с коррупцией и т.п. В ответ на это султаном Кабусом был предпринят ряд мер, призванных усмирить взбунтовавшихся соотечественников, которые, как нам кажется, пошли на данный шаг, скорее, в знак солидарности с другими «угнетаемыми арабскими народами», нежели, будучи ведомыми убежденностью в правоте собственных требований к власти. При этом следует заметить, что требования демонстрантов касались также и необходимости проведения политических реформ среди правящего режима, возглавляемого султаном Кабусом Бен Саидом – политическим долгожителем, правящим государством с 1970 года. Среди прочего, оманская «улица» призывала к расширению полномочий парламента наряду с институциональной реорганизацией органов суда и прокуратуры. По мере нарастания народных волнений, охвативших ряд крупных оманских городов и провинций (Маскат, Сухар, Салала), глава государства в начале марта 2011 года произвел существенные перестановки в составе правительства, введя в него 12 новых министров, и отстранив от работы в нем тех, кто был уличен общественностью в бездеятельности или злоупотреблении властью.
Из важнейших шагов, существенно повлиявших на итог противостояния между оманской «улицей» и властью, стало решение стран ССАГПЗ выделить Оману и Бахрейну в марте того же года 20 млрд долл. для преодоления финансовых трудностей, что позволило упомянутым странам в определенной степени снизить накал страстей в части, касавшейся удовлетворения финансово-экономических требований участников протестных акций. Вместе с тем, получив часть обещанной финансовой помощи, глава МИД Омана Ю. Бен Алави отметил, что «данные средства интерпретируются Маскатом как проявление аравийского партнерства, а не как грант или подачка».
Пережив этап внутренних волнений, оманское руководство активно взялось за решение других важных задач, входящих в число приоритетных с точки зрения членов ССАГПЗ: урегулирование ситуации в Бахрейне, сирийский конфликт, расширение ССАГПЗ, интеграция аравийских монархий в единое государство. Именно на этих аспектах мы остановимся детальней.
Поддержав инициативу Саудовской Аравии о вводе ограниченного контингента войск «Щит Залива» в Манаму по просьбе бахрейнского монарха шейха Х.Аль-Халифы, Оман, казалось бы, действовал в духе традиционной солидарности с остальными странами Залива, дабы, с одной стороны, не вносить видимый раскол в аравийскую «семью», а с другой – дать четкий сигнал внутренней оппозиции о готовности оманских властей пресекать любые попытки повторения бахрейнского сценария на оманской территории. Правда, в данном контексте возникает вопрос относительно того, почему же Совет Залива не предложил свои «услуги» тогда, когда Оман был охвачен антиправительственными протестами?
Между тем необходимо заметить, что сам Оман, в отличие от Бахрейна, не обращался к Совету за военной помощью. Бытует мнение, что султан Кабус был уверен в своих собственных силах на случай непредвиденного развития событий. Силовой вариант подавления протестов в Омане, судя по всему, прошел бы более эффективно, нежели в Бахрейне, поскольку личный состав полиции султаната вместе с представителями сил специального назначения насчитывает порядка 80 тыс. человек, что вполне достаточно для подавления даже масштабных беспорядков. Не стоить забывать и о том, что бахрейнские протесты носят ярко выраженную конфессиональную окраску, подхлестываемую боязнью аравийских монархий перед усилением иранского влияния на бахрейнскую «улицу». В то же время следует сказать о том, что требования оманских митингующих имели ярко выраженный экономический характер. Доказательством этому является то, что даже в самый разгар оманской «весны» демонстранты держали в руках портреты султана, как символа и гаранта реализации требуемых преобразований. В Бахрейне же, манифестанты неоднократно скандировали лозунги о свержении монархии, попытавшись несколько раз прорваться к королевскому дворцу, но были остановлены местными силами правопорядка.
Непрекращающиеся волнения в Бахрейне стали предметом переговоров министра иностранных дел Омана Ю.Бен Алави с его иранским коллегой А.Салехи в Тегеране 1 февраля с.г. На итоговой пресс-конференции оманский дипломат сделал резонансное заявление, в котором назвал применение слезоточивого газа против бахрейнских демонстрантов «законным, суверенным правом Манамы», что вызвало резко негативную реакцию как со стороны иранцев, так и со стороны участников Форума по правам человека, проходившего в Бахрейне днем позже. Модераторы данного мероприятия акцентировали внимание присутствовавших на том, что заявления Ю.Бен Алави, по их мнению, расходятся с позицией султана Кабуса, заявлявшего о легитимности требований бахрейнского народа. Говорилось также о том, что на руках бахрейнских властей кровь более 40 погибших, в числе которых имеются женщины и дети.
Отношение официального Маската к сирийскому конфликту также трудно однозначно сформулировать либо проследить. Преимущественно все действия и заявления оманских властей в отношении сирийского режима имели место исключительно в контексте коллективных шагов, предпринимаемых наиболее активными членами ССАГПЗ – Катаром, КСА и, отчасти, ОАЭ. Среди таковых были: закрытие посольств стран Совета в Дамаске, высылка сирийских дипломатов из аравийских столиц, признание нелегитимности президента Б.Асада, поддержка сирийской вооруженной оппозиции и т.д. Нельзя сказать о том, что Оман шел на данные меры, будучи всецело убежденным в их эффективности и необходимости. Глава внешнеполитического ведомства Омана неоднократно говорил о том, что действия стран Залива в отношении сирийского режима не должны выглядеть как личная месть конкретным людям за конкретные злодеяния. То, что происходит в Сирии, убежден Ю.Бен Алави, – это трагедия целого народа, интересы которого должны стоять в главе угла.
Весьма наглядным доказательством имеющихся у Омана расхождений со своими аравийскими соседями является участие официальной оманской делегации во главе с Ю.Бен Алави в последнем министерском заседании ЛАГ в Каире в начале марта с.г. Как сообщали арабские СМИ, оманский министр кулуарно заявил о категорическом несогласии своей страны с решением членов ЛАГ предоставить сирийской оппозиции место в данной организации. По свидетельствам некоторых очевидцев, Ю.Бен Алави даже отказался пожать руку Генсеку ЛАГ Н.аль-Араби после завершения заседания. С другой стороны, в данном отношении наблюдается отсутствие последовательности в оманской позиции по Сирии, учитывая, что в октябре 2012 года тот же Ю. Бен Алави сделал заявление, в котором подтвердил, что смена режима в Сирии является одним из условий всеобщих преобразований в этом государстве.
Здесь следует отметить также тот факт, что в последнее время весьма заметным стало ослабление координации между основными центрами силы в Заливе (КСА, Катар, ОАЭ) и Оманом в вопросах внешней политики. В определенной степени, данный факт может быть объяснен самоизоляцией султана Кабуса от внешнеполитической деятельности своего государства, игнорированием участия во многих международных форумах, конференциях, а также весьма ограниченное количество его зарубежных поездок, в том числе визитов иностранных делегаций в Маскат.
Не нашел для Омана места в своем графике и новый госсекретарь США Дж.Керри, совершивший в начале марта с.г. ближневосточное турне, охватившее в Персидском заливе, по весьма понятным причинам, такие страны как Саудовская Аравия, ОАЭ и Катар. Словно не желая оставаться за бортом происходящих в регионе событий, глава МИД Омана 4 марта с.г. провел двусторонние переговоры с Дж.Керри в Эр-Рияде, где состоялся обмен мнениями вокруг ситуации в Сирии, по иранскому ядерному досье, а также по ряду других региональных и международных вопросов. Что касается помощи сирийским военизированным формированиям со стороны Вашингтона и отдельных арабских стран, Ю. Бен Алави заявил, что позиция его государства заключается в том, что данный шаг должен являться лишь способом разрешения сирийского кризиса, а не самоцелью.
В изоляционистском внешнеполитическом курсе официального Маската (прим. хотя сам Ю.Бен Алави в своих интервью отказывается называть внешнюю политику султаната таковой) заметную роль, как нам кажется, может играть и преклонный возраст султана Кабуса (род. В 1940 г.), являющегося на сегодняшний день единственным здравствующим аравийским правителем, непосредственно стоявшим у истоков создания независимых аравийских монархий. Поговаривают о том, что отсутствие в Омане официально названного преемника престола вызвано решением султана объявить имя Наследного принца лишь после своей смерти. Данная процедура, как видится некоторым наблюдателям, будет происходить как это было принято в средневековье, когда наследником престола становился тот, чье имя вписано рукой усопшего в его завещании. Подобный документ, якобы, уже имеется и отдан на сохранение начальнику генштаба ВС Омана.
Наиболее красноречивой иллюстрацией позиции Омана касательно вопроса расширения географии участников ССАГПЗ за счет вступления в данную организацию Марокко и Иордании является реплика, сказанная главой МИД Омана Ю.Бен Алави во время его переговоров со своим иорданским коллегой Н.Джуде в Маскате во время заседания министров иностранных дел стран ССАГПЗ в 2011 году. Парируя иорданскому министру на его реплику касательно того, что 95% иорданцев поддерживают идею вступления Иордании в ССАГПЗ, Ю.Бен Алави сказал, в свою очередь, что такой же процент населения Залива выступает против данной идеи.
В целом ни для кого не секрет, что официальная позиция Омана сводится к категорическому отказу от идеи расширения ССАГПЗ, равно как и от планов по созданию на территории Аравийского полуострова единого государства путем вступления в него всех шести членов Совета. По словам Ю. Бен Алави, нынешнее поколение аравийцев не готово осуществить переход к подобному формату интеграции, не исключая при этом вероятность успеха данного проекта после смены одного-двух поколений.
Таким образом, на нынешнем этапе можно смело констатировать нарастающие расхождения во взглядах и позициях стран ССАГПЗ относительно целого ряда приоритетных задач, требующих консолидированного подхода с целью минимизации негативных последствий, как для упомянутой региональной организации, так и для каждой отдельно взятой страны-участницы объединения. Кажущаяся на первый взгляд пассивность оманской дипломатии, должна расцениваться, по нашему мнению, как особо важный фактор наличия в регионе сдерживающих сил, способных в нужный момент уберечь отдельные уверенные в своих широких возможностях страны ССАГПЗ от принятия скоропостижных, малоизученных решений в угоду определенным политическим амбициям.