6 мая текущего года в Саудовской Аравии прошли массовые торжества, посвященные восьмой годовщине восшествия на трон шестого короля страны (как и пять его предшественников – сына основателя и первого правителя современного саудовского государства Абдель Азиза Ибн Сауда) Абдаллы бен Абдель Азиза. Столь широко и столь масштабно, как это происходило в нынешнем 2013 г., его приход к власти никогда ранее не отмечался, хотя, конечно же, восьмилетие – не «круглая» дата.

Впрочем, тому есть, видимо, объяснение, — преклонный возраст правящего монарха и его физическая немощь (что, тем не менее, в условиях децентрализованной «рассосредоточенности» саудовской власти вовсе не мешает ее успешному функционированию), почти исключающая в последнее время его появление на публике. Ему был сделан (опубликованные в саудовской прессе теплые приветствия почти всех членов правящей семьи тому подтверждение) подарок, к организации которого присоединились верховный муфтий и члены высшего эшелона религиозного истеблишмента, ведущие бизнесмены, деятели культуры и представители университетского корпуса, — этим подарком стала, как сообщали ведущие издания страны, «всенародная любовь» к «королю-реформатору», «преклонение перед его мудростью» и, в конечном итоге, «единение народа и его благородного правителя – служителя Двух Благородных Святынь». Впрочем, король, заявивший в произнесенной им после восшествия на престол, в августе 2005 г. в его эр-риядской резиденции речи, что важнейшими принципом его правления станет «служение праву, установление справедливости и служба на благо всех без исключения граждан», заслуживал этого подарка.

Подобные годовщины повсюду (и Саудовская Аравия не является исключением из этого правила) становятся поводом для анализа пройденного страной «под руководством благородного властителя» пути и достигнутых на нем «свершений», — к Саудовской Аравии и это относится в полной мере. Итак, в чем состояли эти «свершения» в сфере внутренней и внешней политики короля Абдаллы, как они ранжируются  саудовской властью в контексте восьмилетнего времени его правления?

«Свершения» в сфере внутренней политики связаны, прежде всего, с решением проблемы престолонаследия. Принятие Закона о Комитете по принесению клятвы (Низам Хайъа аль-бейъа) позволило разработать детализированный порядок смены лиц на вершине саудовской политической пирамиды, имеющий отношение, в первую очередь, к назначению этим Комитетом (в составе которого представлены все фракции семьи Аль Сауд за исключением покинувшего этот орган ее enfantterrible – принца Таляля бен Абдель Азиза) вместе с правящим монархом наследного принца – будущего правителя. Уход из жизни за время, протекшее после принятия этого Закона, двух наследных принцев – Султана бен Абдель Азиза и Наефа бен Абдель Азиза всего лишь продемонстрировал действенность этого Закона, — по выражению саудовского автора, «хотя на Саудовскую Аравию после их преждевременного ухода были устремлены взгляды всего мира, напряженно ждавшего каковы будут последствия этих печальных событий, страна благополучно преодолела брошенный ей вызов, доказав, что она последовательно движется по пути создания государства институтов». В этой связи «любые рассуждения о конфликте поколений внутри правящей семьи выглядят как досужие, безосновательные и лишенные какого-либо реального содержания».

Вторым с точки зрения его значения «свершением» восьмилетнего правления короля Абдаллы выступает «расширение роли Консультативного совета, постепенно обретающего функции органа законодательной власти», как и повышение роли ныне частично избираемых муниципальных советов, где в недалеком будущем будут представлены и женщины. Но вопрос заключается не только в этом, — саудовская власть считала «смелым и отвечающим интересам страны» принятое королем Абдаллой в феврале 2013 г. решение о введении 30 женщин в состав ныне работающего Консультативного совета шестого созыва, что вновь подтверждало его статус «короля-реформатора, целенаправленно движущегося по пути всеобъемлющих политических реформ».

Третье «свершение», если продолжить цитирование саудовских авторов, состояло в изменении состояния экономики. Всеобъемлющее господство государственного сектора, когда частное предпринимательство занимало всего лишь маргинальную нишу в хозяйственной системе, постепенно уходит в прошлое, — движение страны по пути приватизации (разумеется, не затрагивающей базовые отрасли, важнейшей среди которых остается нефтедобыча) все более обретает черты реальности. Саудовская экономика трансформируется в «экономику рынка и частных капиталовложений», что позволяет ей «обрести привлекательность для иностранных инвестиций, а также создать новые рабочие места для одаренных юношей и девушек». Вместе с тем, широкая государственная поддержка «малого и среднего бизнеса позволяет разбудить скрытый потенциал представителей различных секторов национальной экономики».

Наконец, четвертое «свершение» в сфере внутренней политики. Оно состоит в целенаправленной деятельности государства в сфере развития высшего образования, становящегося его «важнейшим приоритетом». С момента своего восшествия на престол (а, по сути дела, еще и раньше, в последние годы правления предшественника правящего монарха – короля Фахда бен Абдель Азиза) король Абдалла реализовывал свое, видимо, наиболее дорогое для него начинание – создание высших технических учебных заведений и профессиональных школ в различных регионах страны. Это начинание происходило в ситуации последовательного расширения числа ежегодно направляемых в ведущие университеты мира (американские и британские, в первую очередь) лучших выпускников саудовской высшей школы (как юношей, так и девушек). Государство, представленное его высшим сановником, создавало и «пестовало» новый «образованный класс», все более видящий в короле Абдалле защитника своих интересов и использующий «муниципальные советы и Консультативный совет в качестве инструментов выражения собственных чаяний и надежд». Этот «класс» должен стать (и становится), в том числе, «опорой Служителя Двух Благородных Святынь в деле противостояния осколкам заблудшей секты (антисистемного подполья в стране – Г.К.) и терроризму в целом».

Конечно же, «свершения» времени восьмилетнего правления короля Абдаллы рассматриваются сегодня в Саудовской Аравии в контексте «потрясшего арабский мир землетрясения», как все чаще в этой стране называют революции «арабской весны». Но, вместе с тем, это обстоятельство, содействовавшее «упрочению веса Королевства на арабской, международной и региональной арене», не меняло ранее выработанных саудовским истеблишментом приоритетов в области внешнеполитической деятельности, когда позиция в связи с внутрисирийским кризисом рассматривается не более чем «опирающаяся на ценности религии и нации помощь борющемуся с тиранией братскому народу».

Ведущим направлением саудовской внешнеполитической деятельности по-прежнему остается содействие решению вопросов, вытекающих из сохраняющейся неурегулированности арабо-израильского конфликта и, прежде всего, важнейшего из них – палестинского. Выдвинутая (в то время наследным принцем) королем Абдаллой в 2002 г. на саммите Лиги арабских государств (ЛАГ) в Бейруте инициатива, ставшая после ее принятия ЛАГ «арабской мирной инициативой» в полной мере, по мнению саудовского политического истеблишмента, остается значимой и сегодня. Вновь цитируя основные положения этой «инициативы» – вывод израильских вооруженных сил со всех оккупированных в июне 1967 г. территорий, включая Восточный Иерусалим, справедливое решение проблемы палестинских беженцев и ликвидация еврейских поселений, саудовские авторы подчеркивают, что «в этом состоят условия мира с Израилем». Разумеется, принципиально важным орудием реализации этой «инициативы» остается «восстановление единства палестинских рядов», ради которого Саудовская Аравия и «в дальнейшем будет расширять свою политическую, материальную и моральную поддержку народу Палестины». Наиболее ярким проявлением этой «поддержки» выступает, по мнению этих авторов, создание в 2000 г. по инициативе правящего монарха «Фонда Иерусалимской интифады» (интифады мечети Аль-Акса – Г.К.), капитал которого оценивается 1 млрд долларов США, а также «Фонд мечети Аль-Акса» с капиталом 800 млн долларов, официальной целью деятельности которого выступает «противодействие иудаизации Восточного Иерусалима и сохранение его арабо-мусульманской идентичности».

Вторым же «свершением» саудовской внешнеполитической линии последних лет стала ее активная деятельность в рамках Совета сотрудничества арабских государств Залива (ССАГЗ) – «стратегического тыла страны» в интересах повышения роли этой организации, в том числе, и в ЛАГ. Существующая сегодня в рамках этой крупнейшей арабской региональной организации ситуация лишь подтверждает, что деятельность ЛАГ во все большей мере направляется солидарными усилиями стран ССАГЗ, что лишь подтверждают решения Лиги в связи с кризисными ситуациями в Йемене и Сирии.

Наконец, говоря о «свершениях» на международной арене, саудовские авторы выделяют, в первую очередь, два обстоятельства – создание в Эр-Рияде Международного антитеррористического центра, с одной стороны, и  Международного центра диалога религий и цивилизаций в Вене. Если первый из них доказывает «приверженность КСА принципу религиозной умеренности и полного неприятия использования религии в интересах террора», то второй – его «стремление объединить усилия приверженцев всех религиозных доктрин ради сохранения общего наследия человечества – его единой цивилизации».

Не стоит говорить, что торжества – не повод для того, чтобы говорить о недостатках и, тем более, неудачах. Да о них саудовские авторы в эти дни и не говорят, сосредотачивая свое внимание исключительно на положительных аспектах саудовской внешней и внутренней политики. Но важнее другое обстоятельство, — они подчеркивают, повторяя слова правящего монарха, что страна продолжит свое движение «по пути последовательных, но одновременно поэтапных реформ». Это означает, в том числе, что проводимые в Саудовской Аравии реформы – не разрушение, а развитие традиции. Если использовать выражение одного из этих авторов, пишущего в «Аш-Шарк Аль-Аусат», то это предполагает, что «устремленность королевства к цивилизационному подъему отталкивается от сохраняемых им констант эволюции – принципов религии и морали, заложенных в Благородном Шариате».