Как мы уже сообщали, запрограммированная смена власти в Катаре вряд ли вызовет резкое изменение внешнеполитического курса. Это была плановая замена лидера, которая готовилась уже бывшим эмиром Хамадом бен Халифа Аль Тани примерно год. За это время он официально ввел своего сына Тамима в круг «первых лиц» в ССАГПЗ, поручив ему заниматься наиболее перспективными внешнеполитическими проектами. Среди них, прежде всего, необходимо отметить два основных: «ливийский», который привел к свержению режима Каддафи, и «палестинский», который окончательно «оторвал» ХАМАС из иранской орбиты и четко определил место этой организации в сирийском конфликте, который, естественно, также находится в ведение нового эмира Катара. Вся эта кампания по продвижению положительного имиджа Тамима «как способного политтехнолога и талантливого архитектора внешней политики Катара» обошлась государственной казне страны в круглую сумму в 12 млрд долларов США.

Почему эмир Хамад ушел именно сейчас? Представляется, что это ни в коем случае не связано  с  опасением некого аналога «арабской весны» у себя дома. В этом плане в Катаре пока все обстоит благополучно. По нашей оценке, смена власти вызвана двумя основными причинами. Первая – состояние здоровья (прогрессирующий диабет) уже бывшего правителя страны. Вторая – добровольная отставка означала автоматический уход со своего поста премьер-министра и министра иностранных дел Хамада бен Джасема. Последний являлся основным оппонентом и антагонистом  Тамима. Таким образом, старый эмир просто расчистил окончательно дорогу своему наследнику и «развязал ему руки» в осуществлении собственной внешнеполитической концепции. Отметим, что Хамад бен Джасем, который считается одним из архитекторов катарского «экономического чуда», был оппонентом практики дорогостоящих проектов во внешней политике. Вообще, существовал определенный дуализм, когда МИД, который возглавлял Хамад бен Джасем, был против того, что осуществлял   Тамим на палестинском, ливийском и сирийском направлениях. А если еще точнее – то не «что», а «как». То есть между верхушкой не было принципиальных разногласий по вопросам стратегии, но были очень серьезные — по тактике. И конечно, в отношении объемов финансов и адресатов их получения.

Попробуем предположить в связи со сменой власти, что катарская внешнеполитическая доктрина не изменится в принципе, но станет более жесткой и бесхитростной. Эта трансформация в чем-то будет напоминать ситуацию с «Аль-Джазирой», который из вполне приличного телеканала с богатым арсеналом политтехнологий и умения влиять в  завуалированном виде  на общественное сознание в мусульманском мире за время ливийского и сирийского кризисов превратилась в  аппарат очень примитивной дезинформации и пропаганды. С учетом того, что директора «Аль-Джазиры»  Ахмеда Аль Тани прочат на большие государственные посты, напрашивается вывод о том, что такое положение  дел на телеканале нового эмира устраивает. А значит и весь внешнеполитический курс, скорее всего, будет менее гибким и более циничным. Это безусловно отразится на взаимоотношениях с Москвой по всему кругу вопросов, в том числе и в формате Форума стран экспортеров газа. Заметим, что сторонником кооперации с Москвой в катарской верхушке был именно ушедший Хамад бен Джасем, а Тамим придерживается в данном вопросе совершенно иной позиции. Она подразумевает сохранение определенной дистанции без резких срывов и демаршей.

Отметим несколько моментов возможной корректировки во внешней политике Катара после смены власти. Останется незыблемым основной  принцип поддержки в глобальном масштабе движения «Братьев-мусульман», на которых Доха делает основную ставку, в том числе и в вопросах шиитско-суннитского противостояния. Это движение,  по оценке катарцев, будет определять ситуацию в арабских странах в той или иной мере на среднесрочную перспективу. Отметим, что в данном случае  Доха действует не только против Ирана, но и одновременно в пику Эр-Рияду, который ставит на салафитские группы. Эта «внутрисуннитская» конкуренция за главенство в мусульманском мире между саудовцами и катарцами по-прежнему будет присутствовать, пусть далеко и не всегда в публичном виде.  Останется незыблемым в этой связи и уровень внимания со стороны Дохи к тунисской «Ан-Нахде», ливийским и египетским «братьям», а также ХАМАСу. Продолжится экспансия катарцев и в «мягкое подбрюшье» саудовцев Йемен, где Доха в достаточно уверенной степени курирует основную политическую силу страны в лице йеменского аналога «Братьев-мусульман» партии «Ислах».

Зато ослабнет участие Катара в посреднических усилиях в вопросах межсуданского урегулирования и разрешения дарфурского кризиса. Вообще «суданское досье» было во многом детищем ушедшего министра иностранных дел. Как, впрочем, и попытки посредничества в налаживании диалога между Эфиопией и Джибути – с одной стороны, и Эритреи – с другой. В этой связи прогнозируется некое ослабление усилий катарцев в регионе Африканского Рога. По сравнению с прежним периодом времени, конечно.

Что же касается «сирийского досье», то мы уже отмечали, что в последнее время Доха явно снизила уровень поддержки вооруженным отрядам оппозиции. Временно прекращено рекрутирование ливийских наемников и финансирование закупки оружия. Катарское руководство явно отдает инициативу саудовцам, при этом продолжая контролировать основное объединение оппозиционеров Национа́льную коали́цию оппозицио́нных и революционных сил через лояльное ему большинство в лице все тех же «Братьев-мусульман». Как предполагается, скорее всего Доха примкнет в той или иной мере к усилиям стран Запада по превращению Сирийской свободной армии (ССА)  в достойный противовес радикальным исламистам и проасадовским силам.