7-9 ноября 2013 г. в Женеве прошли переговоры представителей Исламской Республики Иран (ИРИ) с «шестеркой» международных посредников по урегулированию иранского ядерного кризиса. В них приняли участие Верховный представитель ЕС по иностранным делам и политике безопасности Кэтрин Эштон, министр иностранных дел ИРИ Мохаммад Джавад Зариф и, первоначально, представители «шестерки» на уровне заместителей министров иностранных дел. Однако затем, что стало неожиданностью для многих, к переговорам присоединились министры иностранных дел.
Несомненно, что в ходе переговоров представителей Ирана с «шестеркой» международных посредников стала проявляться позитивная тенденция. Причина этого состоит в том, что впервые с 2003 г. США в лице государственного секретаря Джона Керри проявили свои лидерские качества по разрешению иранского ядерного кризиса. При этом Вашингтон стал не навязывать собственную точку зрения, а продвигать подходы к переговорам, приемлемые для Тегерана. Именно поэтому сторонам удалось выработать основу для дальнейшей работы по решению вопросов, связанных с ядерной программой ИРИ.
По мнению, Верховного представителя ЕС по иностранным делам и политике безопасности Кэтрин Эштон, в ходе прошедших переговоров наблюдался прогресс по конкретным вопросам. Однако между сторонами все еще сохраняются разногласия. При этом, как считает Джон Керри, стороны приблизились к достижению договоренности. Однако окно для дипломатического решения иранской проблемы не будет открыто бесконечно.
В Тегеране также считают, что состоявшиеся в Женеве переговоры были продуктивными. В частности, министр иностранных дел Ирана Мохаммад Джавад Зариф отметил: «Мы (действуем-авт.) в одном направлении, и это важно», но «разногласия остались». Он также выразил надежду на продолжение диалога по иранской ядерной программе.
Конечно, в ИРИ очень ждут смягчения ранее наложенных многочисленных санкций. Однако кредит доверия президенту Хасану Роухани не превышает одного года. За этот период он обязан добиться значительного смягчения, в первую очередь односторонних санкций против Тегерана со стороны США и Европейского союза (ЕС). В противном случае его оппоненты внутри страны могут объединиться с целью блокирования любого сближения Ирана с Западом.
Информация о проведенных переговорах крайне скудна. Тем не менее, можно предположить, что ни одна из сторон не хочет сделать первый шаг. В частности, США настаивают на том, чтобы Тегеран должен вначале приостановить процесс дообогащения урана с 5% до 20% (по урану-235), а только потом может обсуждаться вопрос о возможности смягчения в отношении ИРИ односторонних санкций со стороны ЕС, США и некоторых других западных государств. При этом на Западе считают явно недостаточным срок приостановке процесса дообогащения урана в ИРИ на 3-6 месяцев, а указанный шаг рассматривается исключительно как признак серьезности намерений ИРИ и мера повышения взаимного доверия.
В Иране придерживаются несколько иной точки зрения. Там полагают, что принцип «поэтапности и взаимности» должен действовать сразу. Поэтому в ответ на приостановку процесса дообогащения урана иранцы хотели бы получить смягчение односторонних санкций со стороны Запада. Помимо этого, президент ИРИ Хасан Роухани заявил, что его страна не намерена отказываться от своих прав на использование ядерной энергии, в том числе – на обогащение урана на своей территории.
В качестве же меры повышения взаимного доверия Тегеран готов пойти на расширение сотрудничества с МАГАТЭ, но в рамках действующего соглашения о применении гарантий, а не Дополнительного протокола (1997 г.) к нему, который был подписан и так не ратифицирован парламентом ИРИ, что предполагает инспекции со стороны МАГАТЭ только ранее заявленных ядерных объектов.
Однако более важно другое: стороны никак не могут договориться о том, что за чем должно следовать в рамках детального поэтапного плана по урегулированию иранского ядерного кризиса (то есть – после каких действий со стороны Тегерана Запад отменит жесткие санкции в отношении иранской экономики). В случае выполнения Ираном предварительного условия о приостановке процесса дообогащения урана с 5% до 20% в качестве приемлемого для сторон компромисса целесообразно рассматривать следующее.
В качестве первого шага Иран может приостановить работу предприятия по обогащению урана в Фордо и допустить инспекторов МАГАТЭ на военную базу в Парчин, где, по западным данным, проводились испытания нейтронного инициатора (детонатора) для атомной бомбы. Это лишило бы Запад самых серьезных на данное время оснований говорить о военной направленности иранской ядерной программы.
Наверное, можно было бы также приостановить развертывание в ИРИ новых газовых центрифуг и замену центрифуг Р-1 на более совершенные (например, типа IR-2m). Однако это не носит принципиального характера, так как нынешний ядерный потенциал Ирана уже достаточен, после принятия соответствующего политического решения, для относительно быстрого дообогащения урана с 20% до оружейного уровня.
Несомненно, что компромисс ИРИ с Западом в ядерной сфере предполагает ответные шаги. В их качестве на первом этапе следует рассматривать полную отмену односторонних санкций Запада в банковской сфере и в области страхования морских перевозок, что значительно затрудняет внешнеэкономическое сотрудничество с Ираном на уровне среднего и малого бизнеса ввиду появления существенных финансовых рисков.
На втором этапе переговорного процесса можно двигаться дальше и поставить вопрос о возобновлении действия на иранской территории измененного кода 3.1 к Соглашению с МАГАТЭ о применении гарантий, что предполагает предоставление в Агентство информации сразу после принятия решения о строительстве нового ядерного объекта или существенном изменении предназначения действующего ядерного объекта. Согласие иранского руководства на возобновление действия измененного кода 3.1 не только значительно укрепит взаимное доверие, но и снимет излишнюю напряженность по поводу высказываний некоторых представителей исполнителей и законодательной ветвей власти ИРИ в отношении, например, строительства 10 новых предприятий по обогащению урана.
Было бы крайне желательно на этом этапе поставить под гарантии МАГАТЭ предприятие по производству тяжелой воды в Араке и разрешить инспекторам Агентства взять для анализа пробы тяжелой воды, которая хранится в Исфахане. Возможно, что эта тяжелая вода имеет иностранное происхождение, что позволит МАГАТЭ задать Тегерану новые вопросы. Однако решение этой проблемы крайне важно для повышения мер взаимного доверия, низкий уровень которого сейчас практически блокирует переговорный процесс.
Пока трудно понять, на какие шаги мог бы пойти Запад на втором этапе переговоров. По-видимому, можно было бы ослабить давление на Японию, Республику Корею, Индию и Китай по вопросу закупок иранской нефти, а также разрешить подобную деятельность для некоторых европейских стран (например, Греции и Италии). Возможно, что на внутренний рынок ИРИ могли бы вернуться крупные европейские компании.
С целью повышения уровня взаимного доверия на третьем этапе переговоров Иран мог бы начать добровольное выполнение Дополнительного протокола (1997 г.) к Соглашению с МАГАТЭ о применении гарантий и поставить под международный контроль излишние запасы гексафторида урана, обогащенного до 20%. Причем последний ядерный материал было бы желательно перевести в форму диоксида урана.
По-видимому, это приведет к инспекции строящегося с 2006 г. подземного объекта, расположенного в 60 км от Тегерана. По информации, предоставленной «Организацией моджахедов иранского народа», этот объект включает четыре тоннеля, два из которых имеют длину в 550 м, и шесть подземных залов. Пока еще рано говорить о ядерном статусе этого объекта. Его посещения значительно ослабило бы подозрительность к ИРИ со стороны Запада.
Скорее всего, Тегерану не следует торопиться с ратификацией меджлисом (парламентом) ИРИ Дополнительного протокола (1997 г.). Острой потребности в этом нет, так как его не стали подписывать даже, например, члены ДНЯО – Аргентина и Бразилия, которые уже создали научно-технологический потенциал, достаточный для производства ядерного оружия. Кроме этого, в Группе ядерных поставщиков нет каких-либо ограничений на сотрудничество с государствами, на территории которых не действует Дополнительный протокол (1997 г.).
Возможно, что Иран мог бы пойти и на приостановку строительства в Араке исследовательского тяжеловодного реактора IR-40.
В качестве ответной меры Запад, наверное, мог бы снять все ограничения на экспорт иранской нефти и природного газа.
На четвертом этапе целесообразно рассмотреть вопрос о возвращении иранского ядерного досье из Совета Безопасности ООН в МАГАТЭ с целью разрешения вопросов о прошлой деятельности Тегерана в ядерной области. Согласно приложению к ноябрьскому докладу (2011 г.) генерального директора МАГАТЭ таких вопросов накопилось достаточно много. Конечно, далеко не все из них имеют под собой серьезные основания. Однако без их разрешения нельзя говорить о восстановлении доверия между Ираном и международным сообществом в ядерной области. В случае успешности этого процесса неизбежно возникнет вопрос о смягчении ранее наложенных на ИРИ международных санкций со стороны Совета Безопасности ООН. Только тогда можно будет говорить о начале разрешения иранского ядерного кризиса.
Помимо этого, учитывая значительный уровень недоверия между ИРИ и руководством МАГАТЭ, было бы желательно уже на первой этапе согласовать с Агентством Рабочий план по разрешению остающихся вопросов относительно соблюдения Ираном соглашения о гарантиях. Подобный план успешно реализовывался в период 2007-2008 гг. при генеральной директоре Мухаммаде эль-Барадее. Его принятие и осуществление в нынешнее время позволит как повысить уровень взаимного доверия с МАГАТЭ, так и значительно сократить к четвертому этапу количество имеющихся вопросов. В этом случае будет существенно легче в перспективе закрыть иранское ядерное досье в целом.
Движение в этом направлении уже началось, так как 11 ноября 2013 г. в Тегеране генеральный директор МАГАТЭ Юкия Амано и руководитель Организации по атомной энергии Ирана Али Акбар Салехи подписали соглашение о дальнейшем сотрудничестве для решения оставшихся проблем. В рамках этого соглашения ИРИ будет «своевременно предоставлять МАГАТЭ информацию о своих ядерных объектах», а Агентство, со своей стороны, «согласилось учитывать интересы Ирана в области национальной безопасности, в том числе за счет использования регулируемого доступа и защиты конфиденциальной информации».
В частности, Иран обязался в ближайшие три месяца допустить инспекторов МАГАТЭ на урановое месторождение в Гчине и тяжеловодный исследовательский реактор в Араке, а также предоставить информацию по новым исследовательским реакторам, местам строительства новых АЭС и объектам, которые использовались для обогащения урана. Все это будет обязательно отражено в соответствующем докладе, который Юкия Амано представит вначале Совету управляющих МАГАТЭ, а затем Совету Безопасности ООН.
Вместе с тем, прошедшие переговоры выявили и существенный негатив в виде излишне жесткой позиции Франции. По сути, Париж блокирует саму возможность разрешения иранского ядерного кризиса. Это проявилось как к ходе нынешних переговоров, так и тех, которые состоялись также в Женеве в середине октября 2013 г. Как следствие, представитель Комиссии парламента Ирана по национальной безопасности и внешней политике Сейед Хоссейн Накави Хоссейни осудил позицию по этому вопросу министра иностранных дел Франции Лорана Фабиуса. Он оценил эти действия как политический шантаж, обусловленный израильским влиянием.
Ранее Израиль, в условиях взаимопонимания с администрацией США, мог оказывать существенное, хотя и косвенное влияние на переговоры по ядерной программе ИРИ. Президент США Барак Обама, со своей стороны, неоднократно публично заявлял, что не допустит, чтобы у Тегерана появилось ядерное оружие. Однако в последнее время уровень такого взаимопонимания понизился, что вынудило Израиль сделать основную ставку на амбициозный Париж, который пытается проводить на Ближнем и Среднем Востоке собственную региональную политику. Одновременно Вашингтон был проинформирован о возможности самостоятельного израильского военного удара по иранской ракетно-ядерной инфраструктуре, если Иран подойдет достаточно близко к созданию ядерного оружия. Помимо этого, предполагается оказать давление на Барака Обаму и через Конгресс США с целью блокирования возможного ядерного компромисса с Тегераном.
С другой стороны, было бы неправильно считать, что своими действиями Израиль подталкивает Иран к созданию ядерного оружия. Как раз наоборот: израильтяне видят, что, идя на улучшение отношений с Западом, Тегеран стремится сохранить свой потенциал по обогащению урана и наработке плутония, поэтому в некоторой перспективе (в случае, например, серьезного обострения ирано-саудовских отношений) ядерная программа ИРИ может приобрести военную составляющую. Исходя из этого, в Израиле продолжают настаивать на следующих обязательных условиях нормализации отношений Ирана с Западом: немедленное прекращение процесса дообогащения урана с 5% до 20%, вывоз обогащенного до 20% урана за пределы ИРИ, а также демонтаж строящегося тяжеловодного реактора в Араке и предприятий по обогащению урана в Натанзе и Фордо. В нынешних условиях это недостижимо, поэтому израильское вмешательство в переговорный процесс существенно препятствует достижению компромисса по иранской ядерной проблеме.
Однако Франция находится под влияние не столько Израиля, сколько Саудовской Аравии, которая готова к значительным инвестициям и предоставлению выгодных контрактов на закупку вооружений для национальной армии. При этом выдвигается обязательное условие: отсутствие прогресса по вопросу улучшения отношений между Ираном и Западом. Париж к таким предложениям не может не прислушиваться, но ему следует учитывать принципиальную невозможность, например, вытеснения США с саудовского оружейного рынка. Скорее всего, Эр-Рияд ограничится одними обещаниями, а Франция, в случае продолжения нынешнего курса, получит лишь осложнение отношений с США и существенные ограничения при доступе к емкому иранскому внутреннему рынку.
Тем не менее, по мнению профессора Владимира Сажина из Института востоковедения РАН, в ходе последний переговоров в Женеве были обозначены основные направления «дорожной карты» по разрешению иранского ядерного кризиса, которая может быть согласована уже ближайшие недели[1].
Таким образом, и в этот раз участникам переговоров по иранской ядерной проблеме не удалось выйти на подписание рамочного соглашения по разрешению существующего кризиса. Следующие переговоры должны состояться в Женеве уже 20 ноября на уровне заместителей министров иностранных дел. Причем, как заявил по итогам встречи министр иностранных дел России Сергей Лавров, они будут вестись на основе предложенного нашей страной принципа «поэтапности и взаимности» с целью полного выполнения соответствующих резолюций Совета Безопасности ООН и МАГАТЭ.
Возможно, что на следующих переговорах удастся добиться большего, но для этого должна быть проявлена значительная политическая воля, в первую очередь со стороны Вашингтона и Тегерана. Только это позволит снизить остроту иранского ядерного кризиса, что, несомненно, укрепит региональную безопасность. Заинтересованность в этом является очевидной не только для США, Ирана, России и Китая, но и всех европейских государств.
[1] Сажин В. Иран и МАГАТЭ договорились. Слово — за «шестеркой». [Электронный ресурс]//Голос России. М., 11 ноября 2013. http://rus.ruvr.ru/2013_11_11/Iran-i-MAGATJE-dogovorilis-Slovo-za-shesterkoj-5392/.