Об арабском единстве в последние десятилетия представляется логичным говорить в логике «от обратного», измеряя не насколько страны Ближнего Востока и Северной Африки, условно объединенные понятием «арабский мир», близки к этому единству, а насколько они фактически от него далеки. Характерно, что после известных апологетов пан-арабизма, активно работающих над реализацией проектов межгосударственной интеграции, заявления о единой «арабской умме» продолжают исходить из, в первую очередь, Эр-Рияда, который претендует на роль лидера в регионе. В несколько трансформированном виде эта идея просматривается и в речах лидеров Турции и Ирана, которые говорят о «братских» арабских народах и единстве «мусульманской уммы». При этом не редко руководства этих трех региональных держав наряду с риторикой об исламских ценностях начинают использовать традиционные для Запада понятия демократии и прав человека, трактующиеся и преподносящиеся арабской «улице» Эр-Ридом, Анкарой и Тегераном в соответствии с собственными геополитическими интересами.
Фактически «борьба за единство» арабских стран стала откровенной конкуренцией за сферы влияния – причем уже между не внерегиональными, а внутрирегиональными игроками. Очевидно, что этот передел является губительным для хрупких арабских государств, а произвольно используемые различными силами в регионе лозунги о демократии грозят ввергнуть Ближний Восток и Северную Африку в затяжной хаос. Примером этому служит сложившаяся сегодня ситуация в Сирии и Ливии.
Ливия, где демократически избранный законодательный орган Всеобщий национальный конгресс (ВНК) посредством демократической процедуры в марте 2014 года вынес вотум недоверия премьер-министру Али Зейдану, все более стремительно движется к статусу несостоявшегося государства. После весенней чехарды с назначениями новых глав государства в июне состоялись демократические выборы, по итогам которых был сформирован демократический институт Палаты представителей, призванный заменить потерявший доверие ливийцев ВНК. В сентябре демократическим путем было сформировано новое правительство, которое – как и Палату представителей – поспешило признать международное сообщество, выразившее свое одобрение «демократическому пути, по которому движется Ливия». При этом новые демократические органы власти фактически не контролируют территорию страны и, изгнанные из Триполи отказавшимся уходить в отставку ВНК и связанными с ним исламистскими группировками, вынуждены прятаться в отеле курортной зоны Тобрука. Запуск Миссии ООН для Ливии и состоявшаяся в сентябре Мадридская международная конференция по восстановлению и развитию страны не предполагают какого-либо контакта с «недемократическим» ВНК и вооруженными группировками, которые фактически контролируют значительную часть ливийской территории. В военном плане противопоставить этим группировкам тобрукское правительство может только генерала Халифа Хафтара и его самопровозглашенную Национальную армию, однако отдельные члены Палаты представителей причисляют последнюю – вместе с исламистскими группировками – к числу «террористов».
На Ближнем Востоке, тем временем, признанная Западом и аравийскими монархиями в качестве «легитимного представителя сирийского народа» оппозиционная Башару Асаду Национальная коалиция оппозиционных и революционных сил, заседающая в Турции, увлечена вопросами демократического будущего страны после окончания кризиса, конца которому не видно и к разрешению которого эта Коалиция имеет самое опосредованное отношение ввиду того, что так называемая «внутренняя оппозиция» фактически не признает ее. Оторванная от сирийской реальности вооруженных столкновений оппозиционных сил, экстремистских группировок, боевиков «Исламского государства» и армии режима, Коалиция по итогам недавних заседаний в Стамбуле восстановила Переходное правительство во главе с исламистом Ахмедом Томехом, которое было распущено в июле 2014 года по причине его «неэффективности». Сложно представить, что его эффективность резко возросла. По всей видимости, это было сделано в качестве реверанса в адрес Запада, начавшего терять интерес в доказавшей свою несостоятельность Коалиции: чтобы напомнить о себе и обосновать свой призыв усилить материальную поддержку.
Реалии арабского мира уже не в первый раз подтверждают, что понятия «демократия» и «внутренняя легитимность, обеспечивающая эффективное функционирование государства» противоречат друг другу. Так, «недемократический» М.Каддафи более 40 лет успешно обеспечивал эффективное функционирование ливийского государства, восстановить которое не удается ни одному из его «демократических» последователей. В Египте первый в истории страны демократически избранный президент Мухаммед Мурси не смог восстановить порядок в ослабленном социально-экономически государстве, в результате чего был «недемократически» свергнут представителем военной элиты Абдель Фаттахом ас-Сиси, которому пока с большими трудностями, но удается снизить градус напряженности на египетской «улице» и направить страну в сторону развития и восстановления. В Сирии авторитарный режим Асадов «недемократически» обеспечивал стабильность, рухнувшую под напором поддерживаемых Западом и аравийскими монархиями лозунгов о необходимости демократизации, ввергнувших страну в хаос межэтнической и межконфессиональной вражды.
Под прикрытием содействия демократическому процессу внерегиональные и, что принципиально, региональные силы вмешиваются во внутренние дела эффективных государств и, в жесткой конкуренции между собой, расшатывают эти государства, максимально отдаляя перспективы восстановления в них стабильности. Вмешательство происходит через опору внешних сил на внутренние, причем последние представляют собой различные небольшие группы, которые, как правило, не являются выразителями интересов многочисленных социальных или этно-конфессиональных общностей, а пытаются удовлетворить свое стремление к власти. Поэтому поддержка их устремлений внешними игроками является для них принципиальной. Примечательно, в этом контексте, что в сегодняшних Ливии и Сирии широко признанные и материально и политически поддерживаемые извне Палата представителей в Тобруке и НКОРС с ее Переходным правительством, фактически не имея контроля над ситуацией в своих странах, сконцентрированы на внешних связях – будь то с региональными силами или с отдельными западными государствами.
Попытки держав, претендующих на лидерство во всем регионе Ближнего Востока и Северной Африки или в отдельных его субрегионах, создать базу для признания своего авторитета через наращивание межгосударственных связей или даже формирование интеграционных объединений – терпят неудачи. Союз Арабского Магриба так и не начал эффективно функционировать, раздираемый внутренним соперничеством между входящими в него государствами и попыткой использовать механизмы организации в целях оказания давления друг на друга. Совет Сотрудничества государств Залива, представляющийся наиболее успешным объединением, близок к исчерпанию своего интеграционного ресурса во всех сферах, кроме финансовой, ввиду болезненного отношения аравийских монархий к своему военно-политическому суверенитету, различным подходам в отношении выстраивания контактов с Ираном, а также вызывающей политики Катара, который сегодня пошел на сглаживание острых углов с Саудовской Аравией, однако едва ли отказался от своих амбиций. Реализуемый ЕС с 1995 года Барселонский процесс в отношении стран Южного Средиземноморья и также ставящий своей целью наращивание интеграционных связей не только европейцев с Северной Африкой и Ближним Востоком, но и между странами этого региона – сегодня также перерос в совокупность двусторонних диалогов ЕС с каждым из государств. Наконец, ЛАГ – институциональная структура, объединяющая арабские страны на межгосударственном уровне, даже в попытках Саудовской Аравии сделать из нее форум для поддержки и реализации своих внешнеполитических устремлений – так и не стала объединяющим механизмом, что проявилось в расколе между государствами-членами в отношении стран «арабской весны», а также по поводу «Братьев-мусульман» и исламизма в целом.
Параллельно с попытками реализовать «арабское единство» — а, фактически, консолидированную основу для своего регионального лидерства – на горизонтальном, т.е. межгосударственном уровне, что сегодня, в частности, проявляется в оформлении некого антиисламистского блока во главе с Каиром и Эр-Риядом, осуществляется политика по наращиванию вертикальных, пронизывающих весь регион связей между странами. Удобным инструментом этой политики является гибкая сетевая структура исламистской организации «Братьев-мусульман» с управляющими центрами в Египте, Турции и Катаре, а также – экстремистских ячеек, часть из которых сегодня признали своим центром «Исламское государство» (ИГ), а часть – представляют звенья цепи, управляемой Саудовской Аравией или Катаром.
Характерно, что в разных странах региона представители этих сетей, подстраиваясь под внутриполитические реалии, находятся в различном положении и применяют различную тактику. Так, в Тунисе «братье-мусульманская» «Ан-Нахда» посредством политических маневров и компромиссов пытаются сохранить и нарастить свое присутствие в структуре государственного управления, отказавшись от участия в предстоящих президентских выборах и объявив о намерении сконцентрироваться на парламентских. В Ливии «братья» вступили во временный альянс с радикальными исламистами и реализуют свою власть через формально распущенный в августе Всеобщий национальный конгресс и его правительство в Триполи – в противовес тобрукскому. В Египте, потеряв власть в июле 2013 года, «братья» вернулись в жесткую оппозицию светскому военному режиму. В Судане они фактически интегрированы в государственную структуру. В Сирии же «братья» имеют большой вес в рамках НКОРС и ее военной структуры Свободной сирийской армии, хотя говорить об их реальном влиянии на ситуацию в стране было бы натяжкой. Аналогичным образом и экстремистские ячейки — частично союзничают с «братьями», частично – со светскими силами, частично – между собой, а частично – стремятся стать локальным центром ИГ. Между тем, гибкость этой организации делает ее ненадежной опорой для пытающихся их использовать Саудовской Аравии, Катара и Турции: ее сетевая структура постоянно мутирует по мере смены ее ячейками своих аффиляций или даже превращения их в самостоятельные центры.
Очевидно, что ни горизонтальное, ни вертикальное объединение арабского мира не будет иметь успеха, пока не появится единого общепризнанного ядра в виде государства-лидера или некой структуры. Это, в свою очередь, невозможно, пока политика государств региона определяется страхом перед вмешательством извне и не только неспособностью решить внутрирегиональные кризисы, но и обращением к внерегиональным игрокам за помощью в их решении – что характеризует сегодня, в частности, логику действий претендующей на лидерство Саудовской Аравии. Очередным подтверждением этого факта являются сегодняшние события на ливийском и сирийском фронтах.