По последним сообщениям иранских СМИ, в районе ирано-пакистанской границы, после короткого затишья, вновь имели место вооруженные инциденты с участием, с иранской стороны — бойцов Корпуса стражей исламской революции (КСИР) и военнослужащих пакистанской армии, в результате которых погиб один пакистанский пограничник и несколько бойцов КСИР. Тегеран выдвинул обвинения в адрес Исламабада в том, что последний закрывает глаза на трансграничные рейды боевиков –исламистов с пакистанской стороны на территорию Ирана. Эти обвинения, как и ожидалось большинством аналитиков по региону Среднего Востока, прогнозируемо опровергаются Пакистаном. Однако, несмотря на конфликты последнего времени между двумя странами, похоже, что ни иранские, ни пакистанские официальные лица не желают признать того факта, что повторяющиеся случаи насилия на ирано-пакистанской границе являются симптомом более глубинных проблем, существующих в настоящее время между Исламской Республикой Иран и Пакистаном. В их основе лежит значительное охлаждение в последнее время взаимного сотрудничества двух стран и региональное соперничество, которое продолжает подрывать отношения между двумя крупнейшими странами Юго-Западной Азии.
Последний раунд вооруженных столкновений начался в начале октября сего года после атак, предпринятых антиправительственными боевиками группировки Jaish al-Adl («Армия справедливости») – этнической белуджской и суннитской группировки, которая заявляет о том, что ведет вооруженную борьбу за права белуджей из иранской провинции Систан и Белуджистан, являющейся беднейшей провинцией Ирана. Тегеран утверждает при этом, что некоторые боевики–исламисты в Пакистане, при поддержке арабских стран Персидского залива, поддерживают эту группировку, чтобы иметь рычаг воздействия на Иран.
Jaish al-Adl является наследницей группировки Jundullah («Армия Аллаха»), которую США в ноябре 2010 года объявили «террористической организацией». Jaish al-Adl буквально совершила резкий прорыв среди других международных террористических группировок, когда предприняла в феврале 2014 года дерзкую операцию против иранской стороны, в результате которой были похищены пятеро иранских пограничников. Спустя месяцы упорных переговоров, в которых участвовали иранские и пакистанские дипломаты и вожди племен из приграничных районов на ирано-пакистанской границе, четверо из пограничников были освобождены, но судьба пятого иранского пограничника все еще неизвестна. Среди аналитиков существуют подозрения, что он был убит боевиками этой группировки.
В этом в последнем по времени пограничном кризисе Тегеран вновь безапелляционно возложил вину на Исламабад за его неспособность или нежелание покончить с трансграничными рейдами боевиков Jaish al-Adl. Иранцы настаивают, что эта группировка нашла прибежище на пакистанской территории. Бригадный генерал Хоссейн Салами, заместитель главы иранского КСИР, предупредил, что в случае, если «любая соседняя страна не сумеет выполнить свои обязательства по защите (ирано –пакистанской-авт.) границы», то тогда у Ирана «не будет иного выбора, кроме, как действовать самостоятельно». Это его заявление о «независимых действиях» и было реализовано на практике 18 октября с.г., когда около 30 военнослужащих иранских сил безопасности пересекли международно-признанную границу между Ираном и Пакистаном, что и привело к гибели пакистанского пограничника. Исламабад выразил «резкий протест» и вызвал в МИД Пакистана иранского посла, хотя общая реакция Пакистана на этот инцидент была сдержанной. В конце концов, подобные иранские предупреждения и действия, включая преследования «по горячим следам» боевиков–террористов иранскими силами безопасности на пакистанской территории уже неоднократно имели место за последние десять лет.
Пакистанский МИД потребовал от ИРИ «свидетельств» того, что группировка Jaish al-Adl нашла прибежище в Пакистане, и призвал Иран «остановить экстернализацию» ( т.е. перенос на внешние силы- авт.) своих проблем, сосредоточившись на борьбе с радикализмом у себя в стране. В ответ, Абдолла Арагхи, высокопоставленный командир КСИР заявил в интервью иранскому государственному телевидению, что у его организации имеются документы, свидетельствующие о концентрации боевиков вдоль границы с Ираном. Несмотря на такое проявление враждебности с обеих сторон, 22 октября официальные лица из обеих стран встретились в Тегеране, где пришли к соглашению увеличить сотрудничество в области обмена разведывательной информацией. В связи с этим можно сказать, что «пыль», поднятая недавним пограничным конфликтом скоро осядет, но коренные причины, подпитывающие напряженность в ирано-пакистанских отношениях по -прежнему будут вызывать значительные расхождения во взглядах обеих стран на свои взаимоотношения.
Циклический характер этого положения дел в ирано-пакистанских связях является неоспоримым. Удивительным обстоятельством, на наш взгляд, является то, как мало внимания Иран и Пакистан продолжают уделять плохому состоянию отношений между ними. Инциденты, имеющие отношение к области безопасности являются теми «горячими темами», которыми пестрят заголовки СМИ обеих стран, хотя именно коренные для их взаимоотношений политические подозрения, геополитическое соперничество и слишком бросающиеся в глаза экономические противоречия, являющиеся сердцевиной неспокойных ирано-пакистанских отношений, остаются без должного внимания.
Общая численность населения обеих стран составляет около 260 миллионов человек ( между прочим, это почти в два раза больше, чем все нынешнее население России – авт.), но тем не менее, объем взаимной торговли ничтожен. Даже до того, как вступили в силу международные санкции против Ирана, введенные западными странами и США, в связи с его ядерной программой, торговля Ирана с Пакистаном составляла в стоимостном выражении от 300 до 400 миллионов долларов США в год из общего объема внешней торговли Тегерана в 100 миллиардов долларов США. Вместо того, чтобы облегчить пути для увеличения товарооборота и найти области взаимовыгодного сотрудничества, иранская сторона выбрала путь конфронтации, построив физическую стену на своей 909– километровой границе с Пакистаном. На этой неделе начальник иранской полиции заявил, что «восточные границы Ирана полностью перекрыты для прохода людей, животных и проезда автосредств». Вопрос, который возникает в связи с этим фактом, таков: как Тегеран выйдет из положения, если через его западные границы в страну начнут проникать боевики суннитского «Исламского государства», которые к тому же могут заключить союз о совместной деятельности с Jaish al-Adl? Что, Ирану придется тогда построить новую физическую стену и, таким образом, пытаться защитить себя от трансграничного терроризма по периметру всех основных границ страны с внешним миром? Ответ, на наш взгляд, очевиден – для Ирана война с ИГ будет катастрофичной, если такой союз с Jaish al-Adl станет реальностью и никакие стены на границе ему не помогут.
Справедливости ради надо сказать, что пакистанская сторона также виновата в пренебрежении сотрудничеством с Ираном. Несмотря на огромную нехватку энергоресурсов в стране, Исламабад все еще должен построить свой участок газопровода, общая стоимость проекта которого составляет 7, 5 миллиарда долларов США, и это означало бы экспорт в Пакистан иранского природного газа. Это тот проект, который повернул бы вопрос о пограничной безопасности, сделав обе страны заинтересованными сторонами. Иранцы заявляют, что они все еще преданы идее сделки на постройку газопровода Иран–Пакистан, но при этом негласно повторяют, что Исламабад не осуществит эту сделку из-за оппозиции ему со стороны Саудовской Аравии и США, которые выступают против постройки этого газопровода. В одной из статей пакистанской газеты The Times ухудшение отношений между обеими странами дается в историческом контексте. В ней говорится, что «с момента прихода к власти в Пакистане правительства партии PML-N в июне 2013 года во главе с премьером Навазом Шарифом, которое считается пр –саудовским, газопроводный проект Иран – Пакистан оказался под угрозой из-за ирано –саудовского геополитического регионального соперничества». Напомним, что в свое время именно Саудовская Аравия предоставила место Навазу Шарифу для его проживания в политической ссылке, после того, как его освободили из тюрьмы, куда он был заключен по приказу бывшего тогда президентом Пакистана генерала Первеза Мушаррафа, по обвинению в заговоре с целью убийства в 1999 году. Эта газета призвала в своей статье «остановить провал ( в отношениях- авт.)» и «удержать старых друзей со всей искренностью, а не превращать их во врагов». Причем эта газета не считается в Пакистане проиранской.
Факты, однако, свидетельствуют о том, что «провал» в отношениях между Тегераном и Исламабадом не является чем-то новым, или возникшим в силу симпатий Исламабада к США и Саудовской Аравии. Правда состоит в том, что ирано–пакистанские отношения повернулись к своему худшему развитию после индо- пакистанской войны 1971 года. Тогда проамериканский шах Ирана предопределил, что приоритетом для внешней политики Ирана стала Индия, а не Пакистан. Именно шах Ирана заложил ту фундаментальную траекторию движения ирано–пакистанских отношений, ту политику, которой с тех пор следует Тегеран к глубокому разочарованию Исламабада.
Тем не менее, также очевидно, что и Тегеран, и Исламабад более или менее приняли эту реальность «управляемого состояния напряженности» в своих отношениях. Обе стороны имеют другие превалирующие приоритеты в своей внешней политике: так национальный аппарат сил безопасности Пакистана (прежде всего, основная пакистанская спецслужба ISI) все еще одержим «угрозой, исходящей от Индии», между тем, как Иран продолжает стремиться к поискам осуществления своего регионального влияния, и, главным образом, сосредоточен на своих интересах на Западе и в арабском мире.
Таким образом, в то время, когда обе страны не желают усиления напряженности в своих взаимоотношениях, перспективы значительного улучшения этих взаимоотношений в кратко- и среднесрочной перспективе маловероятны. Хотя в случае, если после окончательного вывода войск НАТО и США из Афганистана в конце этого года внутренняя ситуация в этой стране серьезно обострится и к власти могут вновь прийти талибы, то такой негативный вариант развития событий может улучшить взаимоотношения обеих стран и уменьшить взаимную напряженность между ними. В противном случае, в силу их сегодняшних внешнеполитических приоритетов геополитическое соперничество может усилится, а газовый проект Иран — Пакистан будет окончательно похоронен, Что на самом деле будет происходить в их взаимоотношениях– станет очевидным уже в ближайшее время.