В Израиле набирает силу предвыборная кампания, по итогам которой 17 марта с.г. определится новый состав 120-местного национального парламента – Кнессета. А вслед за этим – и нового правительства страны. Как и в подавляющем большинстве предыдущих случаев, выборы в Кнессет 20-го созыва проходят досрочно. Подобную ситуацию принято относить на счет издержек существующей в стране модели парламентской демократии, включая исторически  принятую в Израиле пропорциональную систему выборов, благодаря которой в каждом составе Кнессета, утверждающем ответственное перед ним правительство, заседают по 10-15 партийных фракций, с общей тенденцией уменьшения размера этих фракций от каденции к каденции.

В рамках этой тенденции оказались и так называемые «большие партии» – левоцентристская Авода (Партия труда) и правоцентристское движение Ликуд, исторически доминирующие в «широком левом» (куда формально относят и арабские партии) и «широком правом» лагере (к которому, де факто, принадлежат и еврейские ультраортодоксальные партии). А также политические движения, которые пытаются выйти в «первую лигу» израильской партийной политики, бросив вызов лидерству Аводы и Ликуда либо изнутри упомянутых лагерей, либо собрав под «центристским» зонтиком их умеренные фракции. За одним-двумя исключениями, все эти «большие» лево-, право- и собственно центристские партии в последние два десятилетия оказываются не в состоянии набрать более четверти состава Кнессета, что делает их, в случае прихода к власти, меньшинством в любом коалиционном правительстве, и соответственно, предопределяет его потенциальную неустойчивость.

Факторы кризиса правящего кабинета

Не исключением из этого правила стало и третье правительство премьер-министра  Биньямина  Нетаньяху, сформированное по итогам прошедших в январе 2013 года выборов в действующий Кнессет. Ядром правящей коалиции тогда стали две правоцентристские партии –Ликуд Б.Нетаньяху и «Наш дом – Израиль» (НДИ) главы МИДа Авигдора Либермана, большинство избирателей которой традиционно составляют выходцы из бывшего СССР. Пойдя на выборы единым списком, эти партии вместе завоевали 31 мандат. Правый фланг коалиции занял религиозно-сионистский блок «Байт Йегуди» («Еврейский дом») во главе с Нафтали Беннетом, а ее противоположный фланг – две созданные незадолго до выборов 2013 года левоцентристские партии, в основном «выкроенные» из развалившегося электората правящей в 2006-2008 годах, некогда центристской, но затем сильно «полевевшей» партии Кадима. Это набравшая 6 мандатов партия «Ха-тнуа» («Движение») во главе с Ципи Ливни  и партия «Еш атид» («Есть будущее») Яира Лапида. Последняя, позиционируя себя в качестве очередной «партии центра», сумела привлечь не только традиционных избирателей таких партий – часть из тех «старых мапайников» (членов семей, поколениями связанных с Аводой и ее предшественницей, умеренно-социалистической партией МАПАЙ), которые уже давно по разным причинам не голосуют за свою «домашнюю» партию, и голоса, «плавающие» между правым и левым лагерем, но и оторвать от блока Ликуд-НДИ 3-5 их потенциальных умеренно-правых мандатов (в массе своей из числа тех избирателей, которые Ариэль Шарон, расколов 2005 году Ликуд, увел с собой в Кадиму, и которые стали возвращаться в Ликуд, а также уходить в НДИ и партию сефардов-традиционалистов ШАС 2-3 года спустя). В сумме это принесло «Еш атид» 19 мест в Кнессете, а ее основателю и лидеру Яиру Лапиду – пост министра финансов, считающийся, наряду с постом премьер-министра и главами Министерства обороны и МИДа, одним из четырех «тяжелых»  портфелей и ступенькой к посту главы правительства.

Нетрудно заметить, что в составе этого, уже третьего по счету правительства Биньямина Нетаньяху, который уже занимал пост премьер-министра Израиля в 1996-1999 и 2009-2013 годах, отсутствовали две группы партий. А именно, левые партии, с их уже исчерпавшей себя, по мнению многих в Израиле, программой палестино-израильского «мирного» (ныне именуемого «политическим»)  процесса в стиле идей, которыми руководствовались инициаторы «соглашений Осло». А также ультраортодоксальные фракции, постоянно критикуемые немалой частью израильской общественности за «вымогательство средств из госбюджета» в пользу структур, обслуживающих партикулярные интересы традиционного электората этих партий, равно как и их нежелание поддержать необходимые гражданские реформы.

Именно поэтому немало обозревателей полагали, что как раз такой состав коалиционного правительства может стать оптимальным ответом на главные темы избирательной кампании 2012-2013 годов. А именно, пропорциональное участие граждан в формировании доходной части бюджета, снижение стоимости жизни, справедливое распределение гражданского бремени (включая всеобщий призыв в ЦАХАЛ, от которого освобождены евреи–ультраортодоксы, а также израильские арабы), исправление накопившихся перекосов во взаимоотношениях религии и государства и реформу политической системы страны. То есть сюжеты, которые впервые за много лет отодвинули ранее доминантную тему политического урегулирования между Израилем и палестинскими арабами на периферию общественной повестки дня.

Единственной коалиционной партией, «знаменем» которой на выборах 2013 года была тема «политического» (бывшего «мирного») процесса с палестинскими арабами, была «Ха-тнуа», лидер которой Ципи Ливни в дополнение к посту министра юстиции была ответственной за продвижение дипломатических переговоров с Палестинской национальной администрацией. Впрочем, отказ председателя ПНА Махмуда Аббаса (Абу-Мазена) снизить свои иррационально завышенные требования к Израилю, не приемлемые для любого руководства еврейского государства, делал и этот процесс все менее осмысленным занятием. С этим выводом, периодически позволяя себе разной степени жесткости критику в адрес «правых ястребов» – Нетаньяху, Либермана и лидера «Еврейского  дома» Нафтали Беннета – были, в принципе, согласны и Ципи Ливни, и Яир Лапид.

Эти обстоятельства позволяли оптимистам надеяться на то, что третье правительство Биньямина Нетаньяху успешно преодолеет неизбежные малые и большие кризисы и сможет если не отбыть всю полную четырехлетнюю каденцию, то, по крайней мере, просуществовать до конца 2016 года. То есть до момента, когда коалиционные партии смогут «с легкой душой» сменить «политику возможного» на ужесточение своих платформ в ходе обсуждения «предвыборного» бюджета на 2017 год. Однако предвыборным оказался не он, а так и не принятый бюджет 2015 года, о который и «сломалась» нынешняя коалиция,  подтвердив тем самым утверждения пессимистов, призывавших учесть негативный опыт аналогичного по структуре правительства Ариэля Шарона 2003-2005 гг.,  и потому  не торопиться с прогнозами.

Предпосылки более быстрого, чем предполагали многие, развала третьего правительства Нетаньяху проистекали из двух источников. Первым стало возвращение в верхние строчки правительственных приоритетов темы внешней политики и безопасности, традиционно являющейся главным водоразделом израильской политики. Эта тема ненадолго ушла в тень на фоне прокатившихся по стране летом и осенью 2011 года протестов против дороговизны жизни (особенно жилья для молодых пар) и «непропорционального распределения финансового и гражданского бремени», и временным ослаблением давления на Израиль со стороны администрации США Барака Обамы. Было, однако, понятно, что команда избранного на второй срок президентом США Барака Обамы возобновит давление на Израиль, побуждая его пойти навстречу требованиям Рамаллы,  как только найдет более эффективную, с их точки зрения, альтернативу фактически провалившемуся изначальному плану Белого дома, направленному на «ускоренное решение» палестино-израильского конфликта в контексте «перезагрузки» отношений США с арабским миром. Что, собственно, и случилось к весне 2013 года.

Ожидаемое возвращение темы внешней политики и безопасности в центр общенациональной повестки дня в Израиле имело и региональный контекст. Последний был задан очевидным к тому времени провалом «ядерных» переговоров стран Запада и Ирана, усилением фактора «Исламского государства», кризисом режима «Братьев-мусульман» в Египте и необходимостью пересмотра механизма сдерживания их филиалов в секторе  Газа и в самом Израиле и т.д. Все это неизбежно нарушало схемы изначальных пониманий и договорённостей между коалиционными партиями.

Второй фундаментальной предпосылкой кризиса сформированного в марте 2013 года правительства было то, что сам Нетаньяху отнюдь не считал его состав для себя лучшим из возможных, а был вынужден смириться со сложившимся в тот момент балансом сил и интересов. Известно, что премьер-министр не желал видеть в коалиции блок «Еврейский дом», и дело было далеко не только в том, что с лидером этой партии Нафтали Беннетом, бывшим главой личной канцелярии Нетаньяху, последнего связывали непростые персональные отношения. Выступая в ходе избирательной кампании 2012-2013 гг. с акцентированно-правых позиций, «Еврейский дом» сумел оторвать от Ликуда многие десятки тысяч голосов его традиционных избирателей из числа религиозных сионистов, что внесло свой вклад в тот факт, что объединенный список Ликуда и НДИ получил 31 мандат вместо 42, которые эти партии в сумме имели в Кнессете в 2009-2013 годах, баллотируясь на выборах 2009 года отдельно. Что было все же существенно больше, чем у любой другой прошедшей в Кнессет партии, и не помешало Нетаньяху в третий раз занять пост премьер-министра, но, тем не менее, существенно сузило его свободу маневра при формировании коалиции и выстраивании стратегии правительства.

Понятно, что Нетаньяху без особого восторга относился к перспективе передачи такому коалиционному партнеру ключевых правительственных ведомств, таких как полученные самим Нафтали Беннетом, «Еврейский дом» Министерство экономики (то есть, промышленности, торговли и занятости), с их возможностями перенаправлять более чем солидные бюджеты на проекты, интересующие целевые группы блока Беннета, и соответственно, укреплять его электоральный потенциал за счет партнеров-соперников внутри правого лагеря. Кроме того, присутствие в «Еврейский дом»  религиозных поселенцев из партии «Ткума» (лидер которой Ури Ариэль возглавил другое, весьма социально и экономически значимое, Министерство строительства) серьезно усиливало «правый крен» этого блока, что, по предположениям Нетаньяху, постоянно вынуждало бы Беннета требовать от главы правительства соответствующих шагов и заявлений, создавая сложности в реализации избранной им «прагматической» внешне- и внутриполитической стратегии – что, как показала практика, иногда действительно имело место.

Потому вместо блока «Еврейский дом» Нетаньяху предпочел бы видеть в коалиции других «естественных партнеров» Ликуда по «широкому правому лагерю» – ультраортодоксальный  ашкеназский блок «Яхадут ха-Тора» («Еврейство Торы», ЕТ) и возглавляемую сефардскими ультра-ортодоксами религиозно-популистское движение ШАС. Эти партии, как правило, удобны в любой коалиции уже хотя бы тем, что они обладают весьма ограниченным набором ультимативных внешнеполитических приоритетов. И потому, несмотря на в целом правый «крен» их электората, нередко готовы на компромисс в данных вопросах, в обмен на обильные бюджетные вливания в социальные и экономические сферы, интересующие их избирателей. Но реализовать этот план Нетаньяху так и не сумел, ибо неожиданно для себя столкнулся с формированием своего рода параллельной коалиции: технического блока двух партий «угнетенного среднего класса»: светских либералов из «Еш Атид» во главе с Лапидом и религиозных либералов-рыночников из того же «Еврейского дома». В условиях отмеченного выше ухода темы палестино-израильского «мирного» процесса, по которой две эти партии придерживались радикально разных позиций, на периферию общественного внимания,  и выход в его центр темы изменения социально-экономический приоритетов, по поводу которой у Лапида и Беннета почти не было разногласий, обе партии сформировали после выборов «джентльменский союз». Они заявили о своей готовности вместе либо войти в коалицию, либо остаться в оппозиции. А без этих партий, даже вместе с ультраортодоксами, «Ха-тнуа» Ципи Ливни и остатками партии Кадима, которая во главе с новым лидером партии Шаулем Мофазом все же сумела преодолеть электоральный барьер и получить в 19-м Кнессете 2 мандата, у Нетаньяху не хватало голосов для формирования парламентского большинства для своего правительства.

Нетаньяху, у которого истекал отпущенный законом для формирования правительства 45-дневный срок, вынужден был искать креативный выход из этой ситуации. Его первым порывом было желание оставить «Еврейский дом» и «Еш атид» в оппозиции, пригласив в коалицию Партию труда и пообещав ее лидеру Шели Яхимович пост министра финансов и право в этом качестве реализовывать выдвинутую ее партией на выборах социально-экономическую платформу, которую она продвигала, параллельно «активно заметая под ковер» неудобные для израильских левых темы регионального «политического» процесса. Яхимович какое-то время взвешивала это предложение, но потом отвергла его, что, как и «ошибочная платформа» избирательной кампании партии,  впоследствии было поставлено ей частью однопартийцев в вину, и среди прочего, стоило ей проигрыша Ицхаку (Бужи) Герцогу на очередных выборах главы партии Авода.

Как бы то ни было, в тот момент Яхимович предпочла стать лидером оппозиции, и уже в этом качестве вступить в неформальный союз с другой крупнейшей оппозиционной фракцией – упомянутой партией ШАС. Этот могло бы показаться странным в свете того, что Авода, которая в основном опирается на светское «белое» населения благополучных городов центра страны, а ШАС – преимущественно на сефардов-традиционалистов географической и социальной периферии Израиля, также придерживаются разных взглядов на пути разрешения палестино-израильского конфликта. Но в условиях ухода «палестинской темы» на периферию общественной повестки дня, такой союз не выглядел чем-то немыслимым. Как нам приходилось уже отмечать, выдвижение на первый план социально-экономической проблематики теоретически делало «социал-демократическую» Аводу и социально-популистский ШАС «естественными союзниками» в борьбе против «радикально-рыночного», как кажется его критикам курса второго и третьего правительства Нетаньяху.

Свою роль сыгран и политический конфликт ультраортодоксов с религиозными сионистами из блока «Еврейский дом», что подвигло некоторых лидеров  ШАС на немыслимые ранее угрозы «поддержать замораживание строительства и финансирования еврейских поселений в Иудее и Самарии и снос поселенческих форпостов». Потому комментаторы тогда не исключали, что именно эти правонастроенные религиозные ультраортодоксы могут стать последней надеждой Партии труда когда-либо вернуться к власти, а она, в свою очередь, может обеспечить ШАС и «Еврейству Торы» наиболее комфортные условия пребывания в правительственной коалиции.

В этих условиях у Нетаньяху оставалось только две альтернативы. Либо вернуть президенту страны его поручение на формирование коалиции, дав ему возможность, как предусматривает Основной закон о правительстве, предложить это сделать другому депутату Кнессета, и в случае отсутствия такой кандидатуры (что было более чем очевидно), идти на новые выборы. Либо пойти на условия Лапида и Беннета, пригласив их в коалицию, и оставив за ее рамками «Еврейство Торы» и ШАС.

Нетаньяху предпочел именно этот вариант, но, судя по информации из источников, близких к канцелярии главы правительства, исключительно как временное решение, до изменения внутри- и внешнеполитического контекста. Данный процесс, по его оценкам, должен был завершиться в течение 10-12 месяцев после формирования правительства, дав главе правительства возможность переформировать правящий кабинет без досрочных выборов, уже в действующей каденции Кнессета.

Указанный контекст действительно изменился, но существенно более радикально, чем представлялось премьер-министру. Помимо ожидаемого возвращения, на фоне обострения региональной ситуации, в центр общественного внимания темы внешней политики и безопасности, за указанный период имели место и другие события. Среди них – серьезные разногласия в обществе и политической элите об итогах антитеррористической операции ЦАХАЛа в секторе Газа «Несокрушимая скала», неудача ряда экономических экспериментов лидера «Еш атид» Яира Лапида на посту министра финансов и появление в гражданской проблематике нового фокуса общественной дискуссии – темы еврейской идентичности государства. А также смена власти в Аводе и раскол в правящей верхушке партии ШАС после ухода из жизни раввина Овадии Йосефа — духовного лидера и залога единства движения. Все это действительно привело к распаду союзов, сложившихся после выборов – как прекращению сближения нерелигиозных социалистов из Партии труда и «религиозных социалистов» из ультраортодоксальных партий, так и накоплению разногласий и распаду «братского союза»  Беннета и Лапида.

Новый расклад вполне мог устроить Нетаньяху, который к весне 2014 г. более-менее нашел общий язык с Беннетом, в то время как отношения с премьер-министром министра финансов Лапида и министра юстиции и Ципи Ливни портились, чем дальше, тем больше. На протяжении 2014 года оба этих политика все заметнее переходили от безобидного фрондирования, к все более активным атакам на главу правительства, обвиняя его в «нежелании возобновить мирный процесс с палестинскими арабами» тоном, очень близким к высказываниям оппозиционных  партий Аводы и ультралевой партии МЕРЕЦ.  В силу этого премьер-министр был однозначно заинтересован заменить обе левоцентристские партии на ультраортодоксальные ШАС и «Еврейство торы», проявляя, по утверждениям СМИ, готовность обсудить смягчение или отмену принятого в начале каденции  закона, распространяющего на ультраортодоксов порядок обязательного призыва в ЦАХАЛ и поощряющего их выход на рынок труда.

Распад правящего блока: факторы и последствия

По имеющимся данным, основная причина, по которой Нетаньяху так и не смог реализовать подобный сценарий, заключалась в том, что он был заблокирован  Авигдором Либерманом, партия которого «Наш дом – Израиль», как было сказано, пришла в Кнессет 19-го созыва в составе единого списка с  Ликудом. Этот союз многим виделся своего рода восстановлением предшественника Ликуда – блока ГАХАЛ (объединение движения ревизионистов Херут и Либеральной партии), в котором, согласно логике Либермана, в роли Херута выступает истинный наследник идеологии ревизионистов «социально-рыночный» НДИ, а либералов – политически сдвинувшийся за эти годы к центру и усвоивший либерально-рыночную доктрину Ликуд. Но уже к концу 2013 года стало ясно, что объединенный блок этих двух правоцентристских партий долго не протянет.

И дело было не только в идеологических разногласиях по поводу Закона о призыве улльтраортодоксов – темы, которая наряду с ослаблением монополии религиозных общин в гражданских вопросах и формализации статуса внутри еврейского коллектива членов семей репатриантов нееврейского и смешанного происхождения, была, своего рода, «знаменем» гражданской платформы НДИ. Первые серьезные трещины во взаимоотношениях двух ключевых коалиционных  партнеров проявились в тот момент, когда Либерману, который никогда не скрывал своих амбиций на каком-то этапе стать премьер-министром страны (что, как известно, возможно лишь на позиции легитимного лидера одного из двух «широких» лагерей политического спектра страны – в данном случае правого), стало очевидно, что Нетаньяху не намерен реализовывать их стратегические взаимопонимания. То есть, не хочет или не может противостоять сопротивлению большинства ликудовского истеблишмента, включая глав влиятельных внутрипартийных кланов, (в том числе т.н «ликудовских принцев» – представителей второго поколения ревизионистов-основателей ядра Ликуда – движения Херут). из-за конфликта с которыми Либерман покинул и партию, и пост гендиректора Министерства (руководителя администрации) главы правительства, перспективе слияния Ликуда и НДИ. И как результат, «возвращение» Либермана на позицию «номера 2» в объединенной партии, с которой еще со студенческой юности была связана его политическая и профессиональная карьера, с перспективой заменить Нетаньяху на посту лидера этой партии и премьер-министра через одну-две каденции.

Прекращение или продолжение партнерства между двумя партиями стало темой конференции Центра партии Ликуд в начале декабря 2013 года. По данным СМИ, за внесение этого вопроса в повестку дня высказались высокопоставленные члены партии, в том числе несколько министров, которые считали, что данный политический союз нанес ущерб обеим сторонам, и требовали дать ход «инициативам по предотвращению захвата Либерманом власти в Ликуде… вне зависимости от того хочет или нет сам председатель партии Нетаньяху положить конец этому союзу». И хотя за несколько часов до начала конференции внутренний суд партии внял просьбе Биньямина Нетаньяху и снял с голосования предложения Дани Данона о роспуске блока Ликуда и НДИ, было очевидно, что вопрос на том отнюдь не исчерпан.

Либерману стало окончательно ясно, что предвыборные договоренности с лидерами Ликуда (наличие которых, впрочем, в окружении Нетаньяху отрицали) не будут соблюдаться, в ходе муниципальной кампании в октябре 2013 года, которая, как нам уже приходилось отмечать, стала своего рода «послесловием» выборов в Кнессет. К тому времени в руководстве обеих партий нарастало убеждение в том, что эксперимент с объединением оказался не слишком удачным, а казавшийся многим неизбежным накануне выборов в Кнессет курс на конвергенцию в единую партию, по крайней мере, на этом этапе, бесперспективным. В итоге, если в ряде городов Ликуд и НДИ по-прежнему шли на выборы едиными списками, то во многих других местах они уже весьма жестко конкурировали  друг с другом.  Так, НДИ и Ликуд нигде не выставили единого кандидата на пост мэра; более того,  в целом ряде городов именно кандидаты от этих партий являлись главными соперниками в борьбе за этот пост. Единственным исключением, на первый взгляд, был Иерусалим, где Моше Леон, главный соперник действующего мэра Нира Барката, являлся официальным и единственным кандидатом от блока Ликуд – НДИ.

Но именно выборы в Иерусалиме привели к тому, что первоначально не казавшиеся непреодолимыми расхождения Нетаньяху и Либермана переросли в убеждение, что союз двух политиков и их партий себя исчерпал. Нельзя не заметить, что если руководство НДИ активно продвигало Моше Леона, Нетаньяху, де-факто «самоустранился» от муниципальной кампании в столице, выражая готовность работать с любым мэром, кто бы ни победил на выборах. То есть, в тогдашних политических условиях, фактически поддержал действующего мэра, подтвердив тем самым утверждения СМИ о том, что соперничество Барката и Леона на самом деле является противостоянием Нетаньяху и Либермана. Даже если эти утверждения и были на тот момент, по утверждению авторитетных источников в окружении обоих лидеров, сильно преувеличенными, дальнейшие события пошли именно по этому сценарию.

Несомненно, что победа протеже Либермана, Моше Леона (с помощью которого Либерман, занимая пост генерального директора Ликуда, в свое время смог в течение года решить проблемы финансовых долгов партии и оптимизировать ее структуры) на выборах в столице, где  находилось большинство групп сторонников Либермана в Ликуде, которых он, даже уйдя из этой партии, сумел сохранить, однозначно укрепила бы персональный политический лагерь лидера НДИ. Что в свою очередь, стало бы предпосылкой его выдвижения на роль лидера правого сегмента политического спектра Израиля – на платформе Ликуда, вместе с Ликудом, или вместо него. Именно поэтому на борьбу в столице была брошена львиная доля ресурсов НДИ, которая практически «оголила», по мнению некоторых наблюдателей, свою муниципальную кампанию во многих других местах. Потому не вызывает удивления, что «негативный нейтрализм» Нетаньяху, внесший, среди других факторов, вклад в победу, с минимальным отрывом, действующего мэра Нира Барката над единым кандидатом Ликуда и НДИ, был воспринят Либерманом как личный политический выпад, ставящий под угрозу всю его политическую стратегию.

Тем не менее, в последующие месяцы, несмотря на то, что вопрос о «цивилизованном разводе» НДИ и Ликуда витал в воздухе, оба лидера продолжали демонстрировать business as usual, и в интервью для прессы утверждали, что тема объединения партий еще не снята с повестки дня. Точку в этом процессе поставили проходившие в мае 2014 годы выборы президента Израиля. Притом, что президент в Израиле является непартийной фигурой и выполняет сугубо представительские функции, моральный авторитет главы государства, его функция, «главного рупора страны» и идущей в последние десятилетия процесс политизации института президенства, заставляют крупнейшие партии страны прилагать усилия к тому, чтобы этот пост был занят их представителем. Естественно было ожидать, что фигуры кандидатов, которые могут сменить на посту главы государства уходящего в отставку 91-летнего Шимона Переса, будут предметом договоренностей лидеров двух партий, входящих в правящий блок. По данным СМИ, эти консультации действительно состоялись, причем, по тем же данным, предполагалось, что в списке желаемых для двух лидеров кандидатов не будет одного из фаворитов президентской гонки – бывшего председателя Кнессета и видного «ликудника» Реувена Ривлина.

Нетаньяху и Ривлин находились в состоянии острого конфликта с того момента, как первый после избрания 19-го Кнессета в январе 2013 года отказался вновь выдвинуть Ривлина на пост председателя парламента, отдав эту должность своему близкому политическому партнеру Юлию Эдельштейну. В результате чего Ривлин стал одной из ключевых фигур оппозиции Нетаньяху внутри Ликуда и вне его. А Либерман не раз подчеркивал, что между его партией и Ривлиным существуют «глубокие политические расхождения», благодаря которым Ривлин на посту спикера Кнессета «тормозил» многие инициативы НДИ. Тем не менее, в мае 2014 года премьер-министр Биньямин Нетаньяху и на этот раз удивил и друзей, и соперников, объявив, без согласования этого шага с Авигдором Либерманом, на завершающем этапе президентской кампании о поддержке Реувена Ривлина, который благодаря этому и стал президентом Израиля.

В последующий месяц достоянием гласности стали разногласия между Либерманом и Нетаньяху по целому ряду других ключевых вопросов, включая должный израильский ответ на непрекращающиеся ракетные обстрелы из сектора Газа. Соответственно, мало кто удивился, когда 7 июля 2014 года на специальной созванной в Иерусалиме пресс-конференции , министр иностранных дел Авигдор Либерман объявил о роспуске союза его партии с Ликудом, сообщив накануне о своем решении Биньямину Нетаньяху.

В поисках альтернативы

Впрочем, распад правящего блока Ликуд-НДИ еще не означал конца правительственной коалиции. Исчезновение союзов, которые были положены в основу формирования правящего кабинета и оппозиции после выборов – формального (Ликуд-НДИ), полуформального («Еврейский дом»-«Еш атид») и неформального (Авода-ШАС) на первых порах лишь привело к изменению управленческих схем и новым моделям «конкурентного сотрудничества» коалиционных и оппозиционных партий. Главной из них стала, назовем ее, модель «решения проблем по мере поступления» (Ad Hoc resolution of Government issues), построенная на заключении разовых межпартийных союзов внутри коалиции и за ее пределами под проведение конкретных законодательных инициатив. Так, Ликуд, НДИ и «Еврейский дом» объединили усилия для внесения правительственного законопроекта о национальном характере Государства Израиль, против которого выступили обе левоцентристские партии, «Еш Атид» и «Ха-тнуа», а также президент Израиля Реувен Ривлин. НДИ, «Еш Атид», Авода и «Ха-тнуа», вопреки сопротивлению Ликуда, «Еврейского дома» и ультраортодоксальных партий, провели через законодательную комиссию Кнессета закон, предполагающий структурные изменения в раввинатских судах, отвечающих за процедуру гиюра (перехода в иудаизм). Биньямин Нетаньяху, в обмен на поддержку министром финансов и лидером «Еш атид» Яиром Лапидом актуальных для Ликуда статей бюджета, согласился на начало процедуры по пронятию закона, который эта партия провозгласила одним из краеугольных камней своей социальной программы – отказ от взимания НДС с граждан, приобретающих свою первую квартиру. Этот же законопроект, выразив обоснованные сомнения в том, что его внедрение приведет к обещанному падению цен на жилье, поддержала и партия НДИ, в обмен добившись снятия Минфином основных возражений против требования о выделении дополнительных бюджетов на строительство социального жилья для репатриантов. Эти примеры можно продолжить.

При всем при этом фракция НДИ с ее 11 мандатами продолжала оставаться ключевым партнером Нетаньяху и Ликуда. Тем более, что продолжал работать порядок замещения освободившихся парламентских позиций в соответствии с очередностью в списках, зарегистрированных для выборов в Кнессет, вне зависимости от того, что с этими списками происходило уже после выборов. В итоге, вместо  Кармеля Шама-Ха-Коэна, который должен был заменить во фракции Ликуда Реувена Ривлина, но предпочел стать послом Израиля в Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР), в Кнессет вошел следующий по очереди в уже не существующем объединенном предвыборном списке, член НДИ Алекс Миллер. А еще через несколько недель, вместо  уволившегося из правительства и Кнессета министра внутренних дел  «ликудника» Гидона Саара в парламент вошел еще один (также как и Миллер, русскоязычный) член НДИ Леон Литинецкий. В результате фракция НДИ увеличивалась до 13 мандатов, а Ликуда сократилась до 18 – на мандат меньше, чем у партии «Еш атид», что резко сокращало возможности маневра премьер-министра и повышало, на первый взгляд, его заинтересованность в партнерстве с Либерманом.

Однако к тому времени потенциал доверия между двумя лидерами был уже во многом исчерпан, что, наряду с иными обстоятельствами, создавало у Нетаньяху ощущение, что ситуация может выйти из-под контроля. Это чувство у него явно усилилось под влиянием двух обстоятельств. Во-первых, принятием Кнессетом, вопреки массированному давлению премьер-министра и депутатов от Ликуда, закона, запрещающего, якобы, ради «честной конкуренции», бесплатную раздачу ежедневных газет. Этот закон, разработанный оппозицией и поддержанный всеми коалиционными партиями, кроме Ликуда, по сути, был направленного против одной газеты — «Исраэль Хайом» («Израиль сегодня»), наиболее тиражного в стране издания, являющейся, по общему мнению, «рупором» команды премьер-министра, издаваемой на деньги его близкого друга, американского еврейского миллиардера Шелдона Эдельсона.

Во-вторых, благодаря появлению в политических кругах и СМИ идеи о возможности смещения Нетаньяху с поста главы правительства путем создания альтернативной левоцентристской коалиции во главе с Лапидом как главой самой крупной фракции в Кнессете. Согласно авторам этой идеи, в такую коалицию, помимо всех левых партий, могла бы войти и НДИ, доведя ее численность до минимально необходимого большинства в 61 мандат, за что Авигдору Либерману, согласно тем же источникам, инициаторы «альтернативной коалиции» были готовы предложить любой «тяжелый» министерский портфель и/или пост первого вице-премьера. А когда эта чисто умозрительная идея  была дезавуирована самим Либерманом, заявившим, что «даже за пост президента Земного шара» он не готов сидеть в одной коалиции с ультралевым МЕРЕЦ, в тех же кругах стала циркулировать идея другой «альтернативной коалиции» – без НДИ, но с ультраортодоксальными партиями, вступление которых в коалицию Нетаньяху продолжал блокировать тот же Либерман.

В итоге, перед Нетаньяху оставалась все та же дилемма: либо пойти на уступки Лапиду и Ливни, заметно ужесточившим свои требования к премьер-министру как в сфере внешней политики, так и на социально-экономическом поле, где «Еш атид» и «Ха-тнуа» отказывались поддержать предлагаемую Ликудом и согласованную с НДИ и «Еврейским домом» версию Закона о хозяйственном регулировании, принимаемого вместе с бюджетом и регулирующим исполнение его основных статей. Либо уволить из правительства  министров от обеих левоцентристских партий, и идти на досрочные выборы, в надежде  опять получить после них  пост главы правительства и более управляемую коалицию.

Несмотря на то, что Яир Лапид, видимо, осознавший, что он зашел слишком далеко в своем противостоянии с Нетаньяху, постарался снизить накал конфликта, опровергая в интервью различным СМИ информацию о том, что он угрожал выйти из правительства, и что все противоречия есть не более чем «обычный процесс принятия бюджета, который всегда проходит нелегко», Нетаньяху все же предпочел второй вариант. Причем поворотным пунктом его рассуждений был, по мнению обозревателей, «Закон «Исраэль Хайом»», убедивший премьер-министра, что  баланс интересов, положенный в основу коалиции, более не существует.  Нетаньяху явно решил не повторять неудачный опыт двухлетней давности, когда он сначала объявил, а через несколько дней отменил досрочные выборы, договорившись с лидером оппозиционной партии Кадима Шаулем Мофазом, о переформировании коалиции, но уже очень скоро был вынужден идти на выборы в худших для себя условиях.

Потому 2 декабря 2014 года Нетаньяху уволил из правительства министров от «Еш атид» и «Ха-тнуа», а 8 декабря Кнессет принял закон о самороспуске, дав старт избирательной кампании в Кнессет 20-го созыва.

1.Профессор отделения общей политологии и региональной политики Университета Ариэль в Самарии, преподаватель политических наук Университета Бар-Илан, Израиль