В воскресенье, на ближайшем заседании правительства Израиля ожидается принятие проекта так называемого «малого норвежского закона». Об этом сообщила в минувший понедельник министр юстиции Аелет Шакед (фракция «Еврейский дом»). После принятия законопроекта правительством он будет предложен на утверждение Кнессету. Можно ожидать, что в этом случае он будет принят, поскольку депутаты от правящей коалиции будут обязаны подержать предложение правительства фракционной дисциплиной, но, помимо этого, сторонники «Норвежского закона» есть и среди оппозиции – как левой, так и правой. В этой связи уместно напомнить, что в предыдущую каденцию на принятии «Норвежского закона» наиболее активно настаивал лидер оставшейся ныне в оппозиции партии «Наш дом – Израиль» Авигдор Либерман.

Название «норвежский закон» закрепилось в израильской политике за законом, согласно которому министры и заместители министров отказываются от своих депутатских мандатов, а их места в Кнессете занимают их однопартийцы, не прошедшие в израильский парламент на выборах (естественно, в соответствии с их местом в партийных списках). Аналогичные законы действуют в ряде западных парламентов и обычно именуются  «Alternate Member Bill», то есть «закон о замещающем депутате». В Израиле идея ввести такой закон впервые обсуждалась в 2001 году при формировании правительства Ариэля Шарона, когда, как и сейчас, оказалось, что целая треть депутатов Кнессета являются одновременно министрами или заместителями министров. Несмотря на это, закон тогда принят не был. Поскольку тогда предполагалось ввести версию этого закона, наиболее сходную с той, что принята в Норвегии, в израильском политическом дискурсе появилось понятие «Норвежский закон. С тех пор в Израиле неоднократно обсуждалась идея ввести его.

То, что теперь именуется «малым норвежским законом» — это сугубо израильское изобретение. Согласно «малому норвежскому закону» из Кнессета уйдут не все министры и заместители министров, а лишь по одному от каждой фракции. Это, безусловно, уступка противникам «норвежского закона», не желающим, получив доступ к исполнительной власти, лишаться доступа к власти законодательной. Следует подчеркнуть, что на прямое и активное противодействие принятию «норвежского закона» израильские политики решиться не могут – ведь так можно прослыть и недемократичным, выступающим против разделения законодательной и исполнительной власти. Однако можно позволить себе указать, например, на то, что данный закон будет стоить израильскому гражданину дополнительных денег, поскольку появятся новые депутаты, а депутатам придется платить зарплаты, а так, мол, налицо экономия: двойных зарплат – и депутата, и министра по израильским законам получать нельзя. Можно сказать, что активной борьбы против «норвежского закона» в Израиле как бы и нет. Но есть, безусловно, подковерная борьба против его принятия.

На сегодняшний день, как и во времена правительства Ариэля Шарона, порядка трети депутатов Кнессета (то есть, примерно 40 из 120) являются одновременно министрами или заместителями министров. Это создает, по мнению сторонников «норвежского закона», излишнее смешение законодательной власти с исполнительной. Одному и тому же человеку непросто заниматься законодательной деятельностью и одновременно руководить практической работой государственных служб. На полноценное выполнение и обязанностей парламентария, и обязанностей министра (или замминистра) может просто физически не хватить времени. К тому же, по логике вещей, смешение законодательной и исполнительной власти в демократическом государстве – вещь весьма проблематичная.

Однако это еще не все: поскольку, согласно действующим израильским законам, министры и заместители министров не могут быть членами парламентских комиссий (ведь именно эти комиссии призваны контролировать работу министерств) и парламентских лобби (ведь лобби естественным образом занимаются продвижением интересов тех или иных внепарламентских групп), создается ситуация, при которой лишь сравнительно немногие депутаты Кнессета от фракций, входящих в состав правящей коалиции могут быть членами парламентских комиссий и лобби. Так, например, ныне правящая коалиция опирается на поддержку 61 депутата. Если, как уже было отмечено, целых 40 из них занимают одновременно посты министров и заместителей министров, то лишь 21 депутат от правящей коалиции имеет право быть членом комиссии и лобби.

Однако, рассматривая предлагаемый законопроект, нельзя не отметить и того, что он имеет своей негласной целью и решение внутрипартийных проблем каждой входящей в коалицию фракции – ведь, благодаря его принятию, кто-то из политиков, чье место в том или ином партийном списке оказалось недостаточно высоким для того, чтобы он прошел в Кнессет на выборах, все же станет депутатом. Стремлением избежать излишних внутрипартийных разборок несомненно объясняется и пункт законопроекта, согласно которому, в том момент, когда ушедший из Кнессета министр или заместитель министра увольняется со своего поста, он автоматически получает назад свой депутатский мандат, а тот, кто вошел в Кнессет вместо него, уходит.

Следует отметить, что, несмотря на сложность сочетания работы в сфере законодательной и исполнительной власти, далеко не все израильские министры и заместители министра рвутся перестать быть депутатами. Видимо, этим и объясняется то обстоятельство, что принят будет не всеобъемлющий, а лишь «малый норвежский закон». Официально предполагается, что отказ министра или заместителя министра от своего депутатского мандата будет сугубо добровольным, однако в реальности можно предполагать, что такое решение станет, скорее всего, результатом ожесточенной внутрипартийной борьбы.