Согласно появившимся данным, ряд спецслужб стран Европы и прежде всего Великобритании делают вывод о том, что следующий «горячий конфликт» вполне возможно вспыхнет во внешне спокойном Омане. А вернее в провинции Дофар, которая в период с 1964 по 1976 года была очагом смуты против центрального правительства. К таким выводам, а именно — вспышке сепаратистских настроений в Дофаре, аналитиков европейских спецслужб привели суждения следующего порядка. В самом Омане грядет смена руководства. Султан Кабус бен Саид фактически постоянно находиться в немецком госпитале в связи с онкологией, и шансов на выздоровление у него фактически нет. В этой связи аналитики указывают на то, что повстанцы Дофара в период заключения мира с центральными властями в Маскате в 1976 году присягали на верность именно султану Кабусу, а не государству Оман как субъекту. Это де может подвигнуть их в период переходного периода выступить единым фронтом, дабы выдвинуть новые требования о своей роли при будущем султане. Плюс нестабильная ситуация в Йемене и традиционно сильные контакты дофарцев с южнойеменцами (в период вооруженного противостояния с Маскатом тренировочные лагеря повстанцев находились в бывшей НДРЙ и тренировали их восточные немцы). По рассуждениям британцев, ситуация нестабильности на юге Йемена может перекинуться в этой связи и на Дофар. Скажем сразу, эти рассуждения на данном этапе кажутся несколько натянутыми. Повстанцы Дофара очень хорошо интегрированы после прекращения вооруженного противостояния с центральным правительством в систему государственной власти. Представители провинции абсолютно не ограничены в своих правах, в том числе и занятий бизнесом. Другими словами, в стране на сегодняшний день отсутствуют те условия нарушения баланса сил и противовесов различных политических элит и конфессий, которые привели к печальным последствиям в Тунисе, Ливии, Сирии и Ираке. Ожидать, что дофарцы начнут некое восстание, можно только в том случае, если преемник султана Кабуса вдруг, ни с того, ни с сего, начнет «железной метлой» устранять представителей племен Дофара от занимаемых ими позиций в государственном аппарате или бизнесе. Пока таких предпосылок нет, если мы будем рассматривать всех очевидных претендентов на престол. У самого Кабуса прямых наследников нет, в связи с чем, скорее всего, будет осуществлена процедура выбора нового султана из списка лиц, который он собственноручно написал.  В него входят как члены семьи Кабуса, так и его близкие советники. Такие, как например, главный советник Кабуса по внешней политике Юсеф бен Алави бен Абулла, который, собственно, и является главным связующим звеном между Ираном и западными странами (нынешняя сделка по иранской ядерной программе, если она, конечно, состоится, во многом заслуга дипломатических усилий именно его), а также между йеменскими зейдитами и Эр-Риядом пока в безуспешных попытках достигнуть какого-либо мирного компромисса. Несмотря на то, что его считают «правой рукой» Кабуса, многие эксперты сходятся во мнении, что новым султаном будет не он, а кто-то из членов семьи нынешнего правителя Омана. В любом случае не изменится главное — курс на глобальное посредничество в региональных кризисах, что дает Маскату очень завидную роль универсального посредника и теплые отношения с Ираном. Что же касается йеменского фактора в возможной дестабилизации ситуации в Омане, то отметим, что в отличие от прошлых лет отсутствует идеологическая составляющая, которая на тот период времени была основным стимулом поддержки дофарских повстанцев со стороны СССР и стран Варшавского договора. Южный Йемен сейчас решает вопрос консолидации сил для возможного достижения своей независимости, и это пока у различных «харакат» не очень хорошо получается. Вернее, у бывших лидеров НДРЙ, которые кровно ненавидят друг друга. И в данном случае здесь не до вмешательства в дела соседних государств. Для этого нет ни сил, ни ресурсов. В любом случае, сейчас на Западе ожидают хотя бы кратковременного возвращения султана Кабуса в Оман, для того, чтобы он лично назвал бы своего преемника, либо провел семейный совет по этому вопросу.

Возвращаясь к теме ирано-оманских отношений заметим, что они развиваются в достаточно доверительном ключе. Недавний договор о делимитации морских границ между двумя государствами является достаточным свидетельством этого. При этом Маскат получил во время недавних визитов Юсефа бен Алави бен Абдуллы в Тегеран гарантии того, что иранцы будут всячески препятствовать любым попыткам «лояльных им сил» использовать оманскую территорию для организации «деструктивной деятельности» против Саудовской Аравии, с которой Оман имеет общую границу. Полагаем, что это более чем весомый аргумент для того, чтобы утверждать, что Тегеран не рассматривает Маскат в качестве очага дестабилизации в регионе. Действительно роль Маската как универсального посредника в решении серьезных региональных кризисов и места, где безопасно могут проживать высокопоставленные эмигранты и оппозиционеры из других арабских государств, представляется всем основным игрокам в регионе более ценной, чем плацдарм для раздувания еще одного очага напряженности. Эр-Рияд также не заинтересован в превращении Омана в некого рассадника шиитской экспансии ровно потому, что таковых и так в избытке, а нынешний статус Маската вполне его устраивает. И эта позиция, рискнем утверждать, является гарантией того, что Оман также не будет объектом атак со стороны пресловутой «Аль-Каиды Аравийского полуострова» (АКАП), которая, кстати, переживает не самые лучшие времена, и вряд ли способна к какой-то внешней экспансии. Таким образом, сейчас налицо отсутствие не только внутренних, но и внешних предпосылок для возникновения в Дофаре нового сепаратистского движения. Или, вернее, его реанимации.