Китайская Народная Республика установила дипломатические отношения с Суданом в 1959 г., в условиях внешнего политического давления и санкций взаимная экономическая заинтересованность двух государств постепенно усиливалась. Официальный Пекин регулярно оказывал экономическую помощь суданскому правительству, что полностью соответствовало принципу внешней политики КНР «идти вовне», суть которого в том числе в поиске новых источников нефти и газа, а также новых рынков сбыта китайской продукции. Так, Ху Цзиньтао в 2007 г. утвердил беспроцентный займ суданской стороне в размере 13 млрд долл. США, инвестиции такого масштаба выделялись не для «разбазаривания» на личные нужды, а с условием вложения в развитие инфраструктуры страны.
Прежде всего, значительная сумма (около 4 млрд долл. США) предназначалась китайским корпорациям China Gezhouba Corporation и Sinohydro, которые должны были построить/модернизировать пять гидроэлектростанций в долине реки Нил (проектная мощность более 2500 МегаВатт электроэнергии), однако по китайскому «обычаю» проектная документация суданским властям представлялась неохотно, а про экологическую экспертизу (т.е. размер возможного ущерба сельскому хозяйству и вынужденного переселения жителей) предпочли забыть ради повышения прибыли.
Конечно, китайское присутствие в Судане имело и определенные положительные моменты. Так, благодаря китайским инвестициям были соединены все месторождения и построен трубопровод (корпорация Sinopec) до нефтеналивного терминала Порт-Судане (китайская корпорация ССЕСС) и тем самым страна получила возможность зарабатывать на экспорте нефти.
Китайские нефтедобывающие корпорации пристально наблюдали за работой канадских и американских нефтяников на суданских месторождениях и за их уходом по причине угрозы безопасности сотрудникам и оборудованию (от бандформирований и местного населения).
Уще в 1995 г. китайская CNPC приобрела активы американской Chevron, а в 2003г. выкупила долю канадской Talisman Energy Inc. (с 1996 по 2003 г. Arakis Energy Inc.), которая оказалась неспособна реализовать проект (недостаток финансов) прокладки трубопровода (протяженностью 1500 км.) от нефтяных полей Heglig и Unity (позднее Lundin, Melut, Muglad) до нефтеперерабатывающих мощностей и нефтеналивного терминала в Порт-Судане.
В 1996 г. CNPC приобрела 40% акций Greater Nile Petroleum Operating Company (GNPOC) – основной нефтедобывающей компании Судана (располагает четырьмя месторождениями), а в 2001 г. еще 41% акций компании PetroDar (еще два месторождения). Примечательным является тот факт, что руководителями этих компаний являлись высшие менеджеры CNPC, которые всеми силами лоббировали расширение нефтедобычи. По состоянию на 2005 г. около 60% суданской нефти поставлялось в КНР, а к 2011 г. уже 75%.
Для защиты месторождений CNPC нанимала бывших военнослужащих и сотрудников правоохранительных органов КНР, а также договаривалась с армией Судана об оказании содействия в разрешении споров с местными жителями, которые возникали из-за расширения зоны деятельности китайских нефтяников, загрязнения почвы химикатами и нефтепродуктами, что привело к выбыванию пахотных земель, а затем к уменьшению поголовья скота – основному источнику дохода и меры благосостояния местного населения. Свою «лепту» в разжигание неприязни к китайским нефтяникам внесло привлечение рабочей силы из числа жителей северных провинций Судана, в первую очередь уголовников. В конечном счете, претензии местного мирного населения переросли в нападения на китайских нефтяников, а затем в похищения и убийства. Не обошли своим вниманием «южане» и инфраструктуру нефтяных компаний, что повлекло за собой спад в добыче нефти.
После распада Судана китайская внешняя политика претерпела серьезные изменения: официальный Пекин стал одновременно поддерживать дипломатические и экономические отношения с новообразованными государствами – Суданом (Хартум) и Южным Суданом (Джуба). Объяснение такого подхода – необходимость обеспечения ресурсно-экономической безопасности КНР и предотвращения новых инвестиционных потерь нефтяных и строительных корпораций (примерно в размере 50 млрд долл. США).
Безусловно, решение официального Пекина установить отношения с отделившимся в 2005 г. Южным Суданом подлило «масло в огонь» гражданской войны в этом восточноафриканском государстве. Дипломатические отношения были установлены в 2008 г.: представителям Джубы потребовалось три года для убеждения официального Пекина в наличии достаточных запасов углеводородов (около 40% от общих запасов в Судане) на подконтрольной территории.
Следует отметить, что когда китайские нефтедобывающие компании начинали свою деятельность в Судане, то запасы этой африканской страны оценивались довольно скромно – 532 млн баррелей, однако к 2011 г. американские специалисты по заказу CNPC выполнили масштабное геодезическое исследование и подтвердили наличие около 7 млрд баррелей нефти, что позволяет устойчиво работать на протяжении 15-20 лет при том, что эти запасы относятся к разряду легкоизвлекаемых: в этом регионе «легкая» нефть (низкое содержание серы) и нефтеносные пласты редко находятся на глубине более 2500 м.
Вовлеченность CNPC в гражданскую войну в Судане и последовавшие в западных СМИ обвинения в поставках вооружений (по подсчетам специалистов за годы гражданской войны было убито около 2,5 млн человек и еще 4 млн человек стали беженцами) повлекли за собой потерю 7 млрд долл.США в ходе размещения акций на нью-йоркской фондовой бирже в 1999 г. Для минимизации потерь руководство CNPC санкционировало создание дочерней (88,21% акций) компании PetroChina, которая провела размещение акций на американском фондовом рынке.
Согласно имеющейся информации до обретения Южным Суданом автономии (2005 г.), затем независимости (2022 г.) китайские нефтяные корпорации вложили в суданские нефтепромыслы и инфраструктуру 20 млрд долл. США и за последующие 10 лет дополнительно инвестировали 15 – 20 млрд долл. США. После разделения страны китайская CNPC стала работать не напрямую, а через PetroChina, которой предоставляла кредиты под минимальную ставку.
С 2013 г. деятельность китайских нефтяников находится на «нуле», поскольку борьба за «нефтедоллары» между Джубой и Хартумом только усилилась. Вероятно, африканские предприниматели и руководители планировали под видом «конфликта интересов» на время перекрыть единственный нефтепровод и получить сверхприбыль на «отложенных» поставках в КНР. Официально Хартум требовал от Джубы плату за прокачку нефти через свою территорию в размере 30 долл. США, а «южане», в свою очередь, предлагали 1 долл. США (мировая практика показывает, что транспортный сбор составляет 2,75 – 3 долл. США). Подобная «вилка» в стоимости транспортировки нефти повлекла остановку работы трубопровода на 14 месяцев (2012 – 2013 гг.). Вполне возможно, что суть «суданского замысла» (в Джубе активно работают консультанты из США, Великобритании и Норвегии) стала известна китайским контрагентам, которые приняли решение переключиться на расширение нефтепромыслов в Анголе, Уганде и Нигерии, поскольку только в 2014 г. потери по суданским контрактам достигли 1,1 млрд долл.США.
Вынужденное ослабление китайского влияния в Судане спровоцировало официальный Токио на решительные шаги по расширению сотрудничества с восточноафриканскими странами. В 2014 г. японские дипломаты и бизнесмены смогли достичь понимания с представителями Южного Судана, Уганды и Кении по вопросу о прокладке нефтепровода (альтернатива существующему) от подконтрольных официальной Джубе промысловых районов до портов Момбаса и Ламу (Кения). По оценкам специалистов компании «Тойота» (Япония) стоимость трубопровода составит 4 млрд долл. США, а на строительство терминалов будет выделено еще 12 млрд долл. США. Кроме того, уже сейчас японские подрядчики ведут модернизацию контейнерного терминала порта Момбаса. В результате всего комплекса инженерно-строительных работ, включающих дноуглубление, строительство автомобильной и железнодорожной линий, ж/д станции, причалов для судов класса «Панамакс» и «Постпанамакс», контейнерный терминал будет способен к 2020 г. перерабатывать 2,1 млн контейнеров в год. Общая стоимость проекта составит 25 млрд долл. США и согласно договоренности 80% финансирования представит японская сторона и 20% кенийские партнеры.
В ходе анализа информации становится очевидным, что официальный Пекин «непреднамеренно» способствовал поддержанию пламени гражданской войны в Судане, вооружая сначала официальный Хартум, а после обретения независимости Южным Суданом уже официальную Джубу.
В 90-е гг. прошлого столетия в Судан активно поставлялось как стрелковое вооружение (автоматы «Тип-56» и «Тип-81», пулеметы, крупнокалиберные снайперские винтовки, автоматические гранатометы), так и бронемашины WMZ551, танки («Тип-59», «Тип-96»), самолеты (К-8, F-7M). Кроме того, китайская корпорация НОРИНКО построила в районе Хартума три завода по производству ВВТ, что обусловило третье место Судана в этой сфере после ЮАР и Египта.
Китайские оружейники регулярно поставляли (возможно, поставляют до сих пор) Южному Судану стрелковое вооружение (штурмовые винтовки QBZ-97 с подствольными гранатометами QLG-91B, автоматы «Тип-56», «Тип-81», гранатометы «Тип-69-1»), противотанковые управляемые ракеты (ПТУР) «Хунцзянь-73» «Хунцзянь-8», переносные зенитные ракетные комплексы (ПЗРК) «Цяньвэй-2». Следует отметить, что в ходе боевых столкновений подразделения «южных» эффективно использовали китайские ПТУР и ПЗРК против танков «Т-72М1» (производство Украины) и авиации «севера».
Известно, что финансовая необходимость является причиной поставки Суданом и Южным Суданом исламистским боевикам ВВТ китайского производства. Фактически на территории Судана функционирует «нелегальный» рынок вооружений, поскольку китайские поставщики ВВТ исправно поставляли десятки тысяч единиц оружия и десятки миллионов боеприпасов к ним. Отметим, что большое количество вооружения у суданских группировок представляет угрозу безопасности соседним государствам – Чаду и Нигеру.
Поскольку суданские нефтепромыслы находятся под контролем разрозненных бандформирований, китайским дипломатам вряд ли удастся договориться о возвращении нефтяников на работу в эту восточноафриканскую страну. В этих условиях руководство КНР вынуждено наращивать финансирование проектов по добыче нефти и газа в более стабильных странах Африки, в том числе на шельфе ряда западноафриканских стран. Дополнительным стимулом для этого является активная деятельность правительства Синдзо Абэ по приобретению активов в Африке (транспортная инфраструктура, нефтегазовые промыслы).