Нынешние перестановки в правительстве Ирака многие обозреватели связывают с серией реформ общей системы государственно-административного устройства страны. Начались они на прошлой неделе по инициативе иракского премьер-министра Хейдара аль-Абади. И предшествовали этому шагу массовые демонстрации (в основном шиитского населения) с требованиями усилить борьбу с коррупцией и послание главного шиитского духовного деятеля муллы А.ас-Систани. Немного представляя себе характер взаимоотношений между двумя этими фигурами, рискнем сказать, что все три эти момента были актами одной хорошо срежиссированной пьесы, но никак не вынужденной импровизацией самого Х.аль-Абади. В этой пьесе присутствовало все, что в таких случаях требует политическая драматургия: требования масс, благословение церкви и драматические требования самого премьера, который пригрозил отставкой в случае неприятия парламентом пакетов его реформ. Парламент, естественно, проголосовал «за». Если взять этот пакет «под лупу», то в сухом остатке остается главное — отказ от конфессионального квотирования во власть по ливанскому образцу. То есть, констатируем главное — попытка применить небезгрешный, но все-таки, какой-никакой опыт Ливана по конфессиональной системе распределения власти в Ираке провалился. Эта система, которая, исходя из мирового опыта, представлялась единственно реальной альтернативой монополии одной конфессий на власть, была принята в Ираке в 2003 году после вторжения американцев и свержения многолетнего диктаторского режима С.Хусейна. Предполагалось, что система квотирования будет определяться пропорцией населения основных конфессий и национальностей страны (шиитов, суннитов, курдов, туркоман, христиан и женщин). Последние в Ираке до сих пор рассматриваются «как национальность». При этом, что важно, основные нефтеносные районы находились в районах компактного проживания шиитов и курдов. Эта система квотирования не сработала, власть в Багдаде фактически монополизировали шииты с тогдашним премьером Н.аль-Малики, которого сейчас на западе и считают основным виновником перекосов и разжигателем межконфессиональной розни. Справедливости ради скажем, что Н.аль-Малики лишь выражал волю шиитской элиты и духовенства, совершенно не желавших делиться властью с суннитами после нескольких десятков лет притеснения со стороны чисто суннитского образования в лице Баас. Да и курды фактически обособились на севере и сделали все возможное, чтобы не только содержать в унитарном государстве «свои» вооруженные силы в виде подразделений пешмерга (чего нет ни в одной стране мира), но и наладили автономный от Багдада экспорт углеводородов через трубопровод Киркук-Джейхан. На сегодня Ирак представляет собой, по сути, серьезно фрагментированное государство, сохраняющее свое единство во многом только благодаря воли внешних игроков, нежели чем по причине внутренней потребности основной массы населения.
Массовые протесты шиитов, которые начались в Басре и быстро докатились до Багдада, были вызваны прозаичной причиной. В Ираке установилась небывалая жара в 50 градусов, сразу же выявившая серьезный дефицит электроэнергии и качества питьевой воды. И протестующие справедливо указывали при этом на коррупционный момент. Действительно, Багдад в период с 2003 по 2012 гг. потратил 27 млрд долларов США на программу расширения генерации электроэнергии и добился при этом увеличения объемов на 1000 мгв. Курдистан за тот же период времени за 1 млрд долларов увеличил этот объем до 2000 мгв. Хотя и в Иракском Курдистане также прошли демонстрации в знак протеста против отключения электричества. Министерство электроэнергетики запросило в 2014 году дополнительно 12 млрд долларов, но получило только 4.7 млрд. При этом разница между фактическим спросом и генерируемой энергией составляет 4000 мгв. К этому добавилась проблема питьевой воды, которая привела к массовым кишечным заболеваниям. На этом фоне даже остановилась гражданская война. Другими словами, кризис обозначился, и Х.аль-Абади выступил с пакетом своих реформ, безусловно, подготовленных заранее.
Он предложил назначать на государственные посты исходя из деловых качеств, и ликвидировать систему квот, которая якобы не позволяла это делать. Что мешало ранее находить в рамках конфессионального деления толковых людей, он не объяснил. Тем не менее, такие фигуры присутствуют в любой конфессии. Все остальные пункты реформ, типа уменьшения числа телохранителей у вип-персон, и ужесточения правил для минимизации ухода от налогов в данном случае лишь антураж. Главное — попытка отхода от сектантских и клановых принципов распределения власти. В этой связи ликвидируются и квотовые места трех вице-президентов и вице-премьеров. Под удар в данном случае попадают бывший премьер Х.аль-Малики, который недаром сопротивлялся всеми силами избранию Х.аль-Абади, лидер шиитско-суннитского альянса технократов И.Аллауи и чистый представитель суннитов У.аль-Наджейфи. Н.аль-Малики в данном случае реформы поддержал, понимая, что противном случае он окончательно утратит доверие шиитского духовенства, что означает в нынешних реалиях политическую смерть. Позиция остальных вице-президентов остается неясной, хотя курдские информационные агентства распространили видеоролик, где У.аль-Наджейфи критикует пакет реформ. Очень осторожное отношение к реформам и у лидера курдской автономии М.Барзани, который формально реформы поддержал. Но одно дело поддерживать абстрактные проекты борьбы с коррупцией, а другое понимать, что на место «неэффективного» курда или суннита придет шиит, или наоборот. Главной проблемой в данном случае является отсутствие взаимного доверия у представителей трех самых крупных конфессий и народов страны по отношению друг к другу, и жесткая клановость всей жизни иракцев, что для них является нормой жизни. Если даже назначить эффективного менеджера на тот или иной пост, он тут же натащит в свое министерство кучу неэффективных родственников. Иначе его просто не поймут дома.
И в данном контексте совершенно неважны истинные мотивы Х.аль-Абади, хотя «сговорчивость» Н.аль-Малики вызывает определенные сомнения в истинности провозглашенных им резонов для проведения реформ. Он скован этой клановой системой по рукам и ногам. Тем более, что взаимное недовольство не просто сидит тихо где-то на бытовом уровне. В Ираке идет настоящее суннитское восстание, что свидетельствует о крайней степени взаимного недоверия. Рискнем предположить, что сунниты уже не будут удовлетворены просто намерениями о реформах. Сам факт вооруженной борьбы — наглядное доказательство того факта, что сунниты настроены на построение собственного национального образования на руинах некогда единой страны. И в данном случае основным препятствием для этого является коридор к морским портам для экспорта той же нефти. Собственно, по большому счету за эти две вещи и воюют сейчас сунниты.