Появление демонстраций в Алжире под лозунгами «Долой османскую диаспору» и «Власть алжирским националистам» делает актуальным изучение влиятельной группы населения страны – местных, т.н. «алжирских турок».
До сих пор это было неофициальное меньшинство страны, о котором известно гораздо меньше, чем о других неарабских категориях населения АНДР и которому до сих пор российские исследователи не уделяли внимания.
Появление алжирских турок было связано с османскими завоеваниями XVI – XVIII веков, когда турецкие султаны закрепляли за собой новые территории в западной Азии и Северной Африке с помощью своих колонистов, в первую очередь, военных.
Часть из них успела смешаться с местным, в первую очередь, арабским населением, которая, тем не менее, выстраивает отношения в соответствии со своим турецким происхождением. Но при этом не меньшая их часть продолжает жить достаточно замкнутой общиной, не перемешивающейся с «более местными». Исключение лишь делается, главным образом, для тех алжирцев, которые гарантированно имеют турецкий «корень».
Поскольку алжирские власти традиционно занижают численность этно-конфессиональных меньшинств, это правило соблюдается и в отношении турок. Тем не менее, по разным данным, их пропорции от алжирского населения колеблются от 5 (данные турецкого посольства и Oxford Business Group) до 25 процентов населения (Сабри Хизметли, ректор Университета иностранных языков и деловой карьеры).
В численном эквиваленте от алжирского населения, насчитывающего на 2014 г. 38 млн человек эти данные составляют 760 тысяч и 9.5 млн человек соответственно. Судя по всему, первые показатели имеют отношение к «чистым» туркам, тогда как последние данные могут касаться всего «алжиро-турецкого» населения, включая и «смешанных» («кулуглу»). Кроме того, в европейских странах (особенно Великобритании и Франции) проживают тысячи алжирских турок, точная численность которых пока неизвестна.
Как бы там ни было, Анкара ведет учет алжирских турок, хотя и не предпринимает дальнейших активных мер в плане стремления поддержать среди них уровень владения турецким языком и сохранения культуры, а тем более раздачи своих паспортов.
Возможно, причина этого объясняется в нежелании скомпрометировать их перед местными националистами. Возможно, в том числе теми же самыми мотивами объясняется отсутствие до 1972 г. полного официального признания Алжира как независимого государства Анкарой.
Основная часть алжирских турок проживает в северных городах страны – столице Алжир, Арзеве, Бискре, Замморе, Константине, Мазагране, Медее, Мостаганеме, Уэд Зитуне и особенно Тлемсене.
Исторически алжирские турки исповедовали суннитский ислам ханафитского мазхаба, тогда как местное магрибинское население в основном является маликитами.
В XVIII веке алжирские турки под давлением Порты стали практиковать ограничение смешивания с местным населением. Те из турок, кто вступал в браки с местными жителями, теряли целый ряд привилегий, включая возможность проживать в бесплатном казенном жилье, получать в качестве пайка еду и приобретать товары по льготным ценам.
Соответственно, чем чище были местные турки по «крови», тем выше они могли подняться по государственной лестнице. Причем тогда смешанные «кулоглу» были фактически отстранены от этой привилегированной группы.
Вернуться в нее можно было, лишь породнившись с «настоящими» турками. Тем самым Порта стремилась снизить якобы исходящую от «кулоглу» потенциальную опасность в плане лояльности.
Подобная искусственная замкнутость приводила к естественной сплоченности алжирских турок и позволяла им исторически отстаивать свои интересы. Например, сохранение их идентичности после завоевания Алжира Францией позволило им достаточно эффективно противостоять попыткам колонизаторов лишить их привилегий и одновременно противостоять арабам и берберам.
Что же касается появления в последнее время антитурецких лозунгов, равно как и соответствующая агитация на алжирских форумах могут быть обусловлены происходящим уходом социально-экономической ситуации и усилением противоречий между различными группировками в алжирском правящем режиме.
Одна из причин подобного явления состоит в том, что алжирские турки или кровно связанные с ними алжирцы занимают значительную часть высших постов в стране. В том числе речь идет по крайней мере о двух из трех «правящих триумвираторов». Так, например, к ним относятся шеф спецслужбы DRS Мухаммед Медьен, его фактический «преемник» Атман Тартаг и президент страны Абдельазиз Бутефлика, хотя они и представляют разные правящие кланы.
По сути, турецкое происхождение и объединяет многих гражданских и «силовых» представителей власти, которые, будучи выходцами из надклановой группировки, фактически контролируют основные рычаги управления страной. Причем выходцы из нее занимают и практически все основные посты в правительстве и государственных агентствах.
Так, например, несмотря на формальный уход из власти с поста министра энергетики Юсефа Юсфи, «османская диаспора» сохранила за собой ключевые должности в правительстве и практически все замены, осуществленные в мае – августе 2015 г., не ослабили свое присутствие во власти.
Таким образом, алжирская ситуация представляется во многом уникальным явлением, поскольку в других арабских странах, например, Ираке и Сирии, турки являлись подчас непривилегированным и даже угнетенным меньшинством.
Одна из причин, почему они достигли таких высот в современном Алжире – достаточно заметная степень сплоченности, препятствовавшая их растворению среди массы алжирского населения за 500 лет.
Кроме того, являясь в значительной степени потомками направленных сюда янычар, (в отличие от берберских горцев, арабских феллахов, а также городского населения, ориентированного в основном на ремесло и торговлю), алжирские турки нередко шли во французскую армию. Одновременно, несмотря на потерю прежних привилегий, нередко сохраняли свои ресурсы, что позволяло им дать своим детям достойное образование и быть на голову выше в социально-экономическом плане основной части алжирского населения.
Соответственно, обладая солидным военным опытом (в том числе полученным во время Второй мировой и Индокитайской войн) они получили преобладание в борьбе за власть, проявившейся во ФНО (Фронте национального освобождения) еще до получения страной независимости от французов, которая периодически доходила до кровопролитных вооруженных столкновений между разными группировками.
И в конце концов, в результате свержения первого лидера освобожденного Алжира Ахмеда Бен Беллы им удалось закрепить свое влияние во власти и в той или иной мере сохранить до настоящего времени.
Тем не менее, представители алжирских турок предпочитали не афишировать свое преобладание (которое в зависимости от фигуры того или иного лидера была более или менее заметным), чтобы не разжигать страсти среди остальной части алжирского населения.
Между тем, ухудшение социально-экономической обстановки в стране создает основу для будущего расширения влияния других представителей его населения. Это объясняет, почему они ранее сознательно разжигали противоречия между арабами с одной стороны, и берберами и туарегами, с другой. Подобная ситуация позволила им в условиях раскола «более коренного» населения страны управлять им.
Однако сейчас они, в условиях падения нефтегазовых цен, рискуют утратить контроль над ситуацией и лишиться прежних позиций.
В нынешней ситуации все более заметный вызов им представляют радикальные исламисты, обвиняющие «османскую диаспору» в стремлении уничтожить арабский язык и полностью заменить его французским.
Ранее на протяжении последних 15 лет президенту АНДР А.Бутефлике удалось парировать их вызовы при помощи «легальных» исламистов, получавших важные посты в правительстве. Например, их видные представители Амар Гуль и Бугерра Солтани. которые также непосредственно связаны с «османской диаспорой» или являются этническими турками, получили серьезные преференции.
Однако сейчас успешность этих мер находится под вопросом. И, во всяком случае, сейчас оппозиция получает возможность использованием «антиосманских» лозунгов заметно активизировать на борьбу против нынешнего правящего алжирского режима крупные массы алжирцев.