Соглашение по иранской ядерной программе и ожидаемое снятие санкций с Ирана уже привели к заметной активизации его внешней политики, направленной на усиление влияния в ряде республик бывшего СССР.
Венские соглашения, продемонстрировавшие готовность международного сообщества отказаться от санкций в отношении Ирана, стали для последнего сигналом к осуществлению более активной внешней политики по всему периметру его границ.
Вероятно, самым красноречивым индикатором, последовавшим за этим событием, свидетельствующим о дальнейшей готовности Запада идти на уступки Тегерану, стала передача вопроса о Парчине – возможно, одного из самых секретных иранских военно-промышленных объектов – МАГАТЭ, инспекторов которого иранская сторона ранее отказывалась туда пускать.
Именно там, по данным спецслужб западных стран, может вестись разработка и даже производство оружия массового поражения, в том числе и его ядерного компонента.
Подобная реакция ясно дала Тегерану понять, что Запад готов закрыть глаза во имя налаживания взаимовыгодного сотрудничества и на прочие примеры его «жесткого» поведения. Особенно там, где иранская активность может пересечься с российскими интересами.
Кавказский вектор иранской политики
Речь прежде всего идет о бывших советских республиках, граничащих с Ираном, которые Россия пытается вовлечь в свой интеграционный проект – ЕАЭС.
Особенно тесные связи у Тегерана наблюдались с Ереваном. Это позволило Исламской Республике укрепить влияние на Кавказе, одном из главных исторических центров притяжения внешнеполитических усилий крупных держав. С другой стороны, армяно-иранское сотрудничество позволило самому Еревану решить некоторые экономико-энергетические проблемы, возникшие после распада СССР.
Одновременно это позволило Исламской Республике создать перманентную угрозу своему конкуренту в лице Турции и ее ближайшему союзнику – Азербайджану. Важно отметить, что в Тегеране последний традиционно воспринимается подобно тому, как в России еще недавно относились к Крыму – как ко временно утраченной территории.
Соответственно, сейчас, после односторонней отмены Ираном виз в отношении азербайджанских и грузинских граждан, усиление кавказского вектора иранской внешней политики становится особенно очевидным.
Попытки некоторых экспертов объяснить это лишь стремлением «прорвать блокаду» и «выйти из изоляции» не дают ответа на вопрос, почему это произошло лишь в отношении немногих государств и не коснулось всех остальных, особенно западных стран.
Подобное положение дел заметно облегчает Тегерану задачу формирования проиранского пула из числа местных экспертов, журналистов, политиков и бизнесменов.
Получая всевозможные гранты, отправляясь в рекламные блог-туры и простые путешествия, проплаченные иранскими деньгами, их участники автоматически становятся влиятельной опорой Исламской Республики в своих странах. Опираясь на такую сравнительно недорогую лоббистскую силу, Тегеран впоследствии будет стараться влиять и на их политический курс.
Не случайно, что в списке «обласканных» Ираном стран значится и Грузия. Находясь в непростых взаимоотношениях с Россией, а также испытывая все более очевидное разочарование от нереализованных ожиданий по взаимодействию с Западом, Тбилиси со все большим вниманием наблюдает за иранскими усилиями в регионе, позволяющими ему лавировать между интересами больших держав и получить защиту от их притязаний. В первую очередь уже не российских, (несмотря на прежние трактовки происходящего в регионе со стороны Тбилиси) а турецких, которые постепенно усиливаются.
Что касается Азербайджана, то он традиционно являлся не только «ключом» к Закавказью, но и стратегически важным пунктом для осуществления контроля над южной частью Каспийского моря. Во всяком случае, без его согласия транспортировать в Европу местные энергоресурсы, как иранские, так и туркменские, становится с учетом непростой ситуации в регионе затруднительно.
Иран, Россия и Туркмения
В довершение всего важно напомнить, что Туркмения, в последние месяцы вступившая в конфликт с Россией по газовому вопросу (после утверждений официального Ашхабада относительно «банкротства» российского «Газпрома» Москва подала на туркменскую сторону иск в Стокгольмский арбитражный суд), заметно усиливает экономические связи с Исламской Республикой.
В первую очередь речь идет о газе. Иран, взявший курс на «неоиндустриализацию» и создание современной промышленности, требующими заметного увеличения потребления «голубого топлива», нуждается в получении его дополнительных объемов.
В августе 2015 г. официальный Тегеран неоднократно заявлял о резком усилении взаимодействия в двусторонних торгово-экономических отношениях и открыто поставил своей целью доведение их объема до 60 млрд долларов. Следует заметить, что соответствующие ирано-российские и туркмено-российские показатели оцениваются в разы ниже.
И по мере дальнейшего усиления их двустороннего взаимодействия шансы на потепление отношений Туркмении с Россией пропорционально снижаются.
Соответственно, заметно уменьшается и привлекательность для Ашхабада участия в ЕАЭС. Это обусловлено как политическими причинами (стремление сохранить диверсифицированные связи с прочими крупными державами), так и по экономическими (основными инвесторами и торговыми партнерами Туркмении уже стали Запад, Китай и Иран). По соображениям безопасности Ашхабаду также выгоднее взаимодействовать с соседним Тегераном, чем с далекой Москвой.
Последствия усиления иранского влияния в бывших советских республиках
Усиление влияния Исламской Республики в ряде закавказских и центрально-азиатских государств имеет ряд серьезных последствий для России и других стран.
В этой связи нынешнее осложнение диалога между Арменией и Ираном выглядит весьма показательным. В условиях все более заметной диверсификации внешнеполитических связей последнего Ереван уже теряет свой прежний статус «эксклюзивного» партнера Ирана в Закавказье.
Не случайно и то, что по времени это совпало со вступлением Армении в пророссийский интеграционный проект ЕАЭС и последовавшими за этим выступлениями «коммунального» протеста. Примечательно, что некоторые эксперты даже заговорили о якобы осуществляемом в отношении Еревана давлении со стороны Тегерана.
Не исключено, что в данном случае на события в стране мог косвенно повлиять и Иран, не заинтересованный как в возвращении России в Армению, так и в регион в целом.
Соответственно, достижение новых результатов по расширению иранского влияния автоматически поставит вопрос о пределах российской «компетенции» как в Центральной Азии, так и на Кавказе и на Каспии.
В первом случае речь прежде всего идет о Таджикистане, многие представители которого считают Исламскую Республику если не «прародиной», то носительницей единых этно-культурных ценностей.
Что же касается кавказо-каспийского направления, то ожидаемое усиление здесь иранского влияния будет иметь гораздо больше негативных последствий для России.
Во-первых, нельзя забывать о нерешенности вопроса с дележом Каспия. Его «справедливого» передела громче всего добивается именно Тегеран. В пику России, настаивающей на его дележе соответственно береговым границам, он предлагает выделить «каждой стране по 20 процентов акватории Каспия.
Данный вопрос неизбежно станет на повестке дня возможно даже не в среднесрочной, а ближайшей перспективе. А это рискует создать проблемы для Москвы, пытающейся продемонстрировать себя в качестве регионального арбитра.
Существует и другой вызов российским интересам в среднесрочной перспективе. Так, усиление иранского влияния в Азербайджане способно поставить под вопрос и позиции России не только в Закавказье, но и на ее Северном Кавказе. В частности, речь идет о Дагестане, особенно его каспийском побережье с центром в Дербенте, до начала XVIII века являвшимся фактическим форпостом иранского влияния в регионе, «убранным» в результате Каспийского похода Петра I.
Подобная ситуация во многом привлекательна и для Запада, поскольку растущая иранская активность сразу в двух регионах неизбежно вынудит Россию отвлекать значительную часть ее ресурсов на угрожаемые направления – кавказо-каспийское и центральноазиатское.
Соответственно, это вынудит Москву как минимум притормозить усилия на западном, в частности, на украинском направлении. И подобным обстоятельством непременно попытается воспользоваться Вашингтон для реализации своих интересов в Евразии.