Отношения КНР со странами Ближнего Востока (БВ) развиваются не одно десятилетие, о заинтересованности Китая в политическом и экономическом взаимодействии со странами этого региона мира свидетельствует регулярное проведение в Пекине Форума китайско-арабского сотрудничества (последний 05.06.2014 г.). Данный формат встреч КНР и стран-участниц Лиги арабских государств (ЛАГ) был инициирован Председателем КНР Ху Цзиньтао еще в 2004 г. в ходе его визита в Каир.
Известно, что Ближний Восток – это основа энергетической безопасности КНР, ситуация в странах- экспортерах нефти, а также Сирии и Ираке – является прямой угрозой экономическим интересам китайского государства, напротив, стабильное развитие отношений Китая с государствами этого региона необходимо для продолжения экономической экспансии Поднебесной. Около 70% объема торговли Китая приходится на страны-члены Совета сотрудничества Залива – ОАЭ, Оман, Бахрейн, Катар, Кувейт, Королевство Саудовская Аравия (КСА); треть от общего объема торговли составляет нефть.
Внутренний рынок стран БВ является крайне привлекательным для китайских производителей техники и технологий, поскольку европейский и американский рынки, во-первых, перенасыщены, и, во-вторых, отличаются острой конкурентной борьбой.
Для закрепления своего влияния в регионе официальный Пекин запустил переговоры по организации режима свободной торговли, что позволит снизить стоимость импорта нефти из региона. Наиболее успешны переговоры о заключении Соглашений о свободной торговле с Израилем и КСА.
Китайские компании вкладывают миллиарды долларов США в инфраструктурные проекты на БВ, так специальная экономическая зона в районе обновленного Суэцкого канала является местом сосредоточения 30 китайских корпораций, которые инвестировали в египетскую водную транспортную артерию около 30 млрд долл. США. Отметим, что китайские дипломаты и политики высшего ранга усиленно лоббируют экономические интересы национальных компаний в странах БВ.
Присутствие КНР в странах БВ необходимо как с точки зрения стабильности получения углеводородного сырья (китайцы активно строят НПЗ в странах БВ), так и с точки зрения экономики потребления, поскольку «арабы» активно приобретают китайские товары, также ежегодно растет количество китайских туристов, посещающих самые «дорогие» страны БВ региона.
Кроме того, в китайских проектах «Нового шелкового пути» и «Морского шелкового пути» явно прослеживается ключевая роль стран БВ – это транспортно-перегрузочные узлы для китайских грузов. Изначально планировалось, что «Новый шелковый путь» будет проложен через Ирак и Сирию, но сейчас этим планам не суждено сбыться (что свидетельствует о некачественном прогнозировании ситуации внешнеполитическими институтами КНР). «Морской шелковый путь» должен пролегать через Аденский залив, Красное море и этот стратегический транспортный план включает реализацию части другого военно-экономического плана «Нить жемчуга», который предусматривает создание нескольких военно-морских баз в строящихся глубоководных портах (способны принимать надводные корабли и атомные подводные лодки, а также грузовые суда водоизмещением от 50 000 тонн и более).
Следует отметить, что вопрос урегулирования палестино-израильского конфликта ранее не являлся приоритетом китайской внешней политики. Предыдущий руководитель КНР Ху Цзиньтао больше концентрировался на наращивании экономической мощи страны.
Си Цзиньпин с самого начала прихода к власти стал проводить более активную внешнюю политику на Ближнем Востоке. Показательны визиты по приглашению Си Цзиньпина лидера Палестинской национальной администрации (ПНА) М.Аббаса и премьер-министра Израиля Б.Нетаньяху в Пекин в мае 2013 г. Однако китайские дипломаты остались верны практике ведения переговоров тет-а-тет и развели визиты по времени, тем самым, вероятно, «упустили» возможность усадить враждующие стороны за стол переговоров.
Отметим, что на пост специального представителя КНР на Ближнем Востоке назначен опытный дипломат Гун Сяошэн — представитель КНР при ПНА (соответствует рангу посла в табеле о рангах МИД КНР) в период с 2003 по 2005 гг., с тех пор активно поддерживающий контакты с представителями ПНА и ХАМАСа; посол в Иордании с 2006 по 2008 гг., посол в Турции с 2008 по 2014 гг. Соответственно назначение Гун Сяошэна на пост специального представителя КНР на Ближнем Востоке указывает, что палестино-израильское урегулирование является одной из приоритетных задач китайской внешней политики.
В тоже время поскольку объем экономических контактов Китая с Израилем сравнительно небольшой, власти Поднебесной не намерены «жертвовать» контактами с палестинским руководством, которые могут пригодиться при выстраивании отношений с арабскими странами. По заявлению министра иностранных дел КНР Ван И официальный Пекин будет и в дальнейшем поддерживать Палестину в вопросе независимости.
По мнению специального представителя КНР Гун Сяошэна, официальный Пекин не будет оставаться в стороне от решения вопросов, связанных с ситуацией в Сирии и Ираке. По данным, опубликованным в китайских СМИ, китайские подрядчики поставляют Вооруженным Силам Ирака беспилотные летательные аппараты (БЛА) СН-4B для ведения разведки и нанесения ракетно-бомбовых ударов по позициям боевиков международной террористической организации «Исламское государство». Выбор Ираком китайской продукции обусловлен достаточно низкой стоимостью БЛА – 1 млн долл. США.
Официальный Пекин старается максимально скрытно оказывать поддержку своим союзникам – Ирану и Пакистану, чтобы не вызывать нареканий со стороны КСА, Израиля и Турции, для которых усиление Ирана крайне нежелательно. Для Израиля опасно военно-техническое усиление официального Тегерана, а для КСА и Турции нежелательно политическое усиление ИРИ, поскольку это приведет к расшатыванию существующих режимов в странах ЛАГ.
Отметим, что в целом арабские страны оказывают бесценную поддержку Китаю по ключевым вопросам политической повестки дня. В свою очередь, руководство КНР планирует усилить взаимодействие со странами ЛАГ по региональным и международным вопросам. Официальный Пекин, по словам зам. министра иностранных дел Чжан Мина, имеет целью выстраивание прагматичных отношений со странами ЛАГ, сосредоточит усилия на инфраструктурных проектах и взаимодействии в сфере высоких технологий.
Следует отметить, что китайское руководство пытается задействовать разные направления для интенсификации контактов со странами БВ. Китайские университеты регулярно увеличивают квоты для студентов из стран ЛАГ (только для студентов из КСА выделяют 1 500 мест). Для законопослушных китайских мусульман организованы как поездки на хадж в Мекку и Медину, так и оплачивается их обучение в духовных учебных заведениях в КСА и Турции (что позволяет контролировать настроение большей части мусульманского населения в Китае).
Подчеркнем, что «поворот» КНР к странам БВ стал ассиметричным ответом на американскую стратегию «Возвращение США в Азию». Однако представляется возможным выделить два фактора, сдерживающие рост китайского присутствия на Ближнем Востоке:
– во-первых, внешний фактор – значительное военно-политическое присутствие США в регионе;
– во-вторых, характер деятельности китайских корпораций, – «экономический диктат» в отношении партнеров. Такие примеры имели место в экономических отношениях КНР с ИРИ, Турцией и Израилем. Именно поэтому другие страны внимательно наблюдают за внешнеэкономической стратегией Китая.
Отметим, что нестабильность ситуации на Ближнем Востоке в последние годы заставляет КНР диверсифицировать энергетический импорт – организовывать поставки ресурсов из бывших республик Советского Союза, в том числе РФ. Несомненно, официальный Пекин будет продолжать согласовывать некоторые свои действия с Москвой, в том числе в рамках ООН, поскольку это необходимо для блокирования американских резолюций, фактически нацеленных на «устранение» конкурентов в Ближневосточном регионе.