На фоне возможного участия войск КСА в некой наземной операции в Сирии, усилились разговоры о возможном скором возвращении на первые роли в шеренге саудовской власти ныне опального сына покойного короля Абдаллы Мутаиба. Напомним, что сразу же после прихода к власти король Сальман отодвинул его в тень, выдвинув на первые роли своего сына Мухаммеда бен Сальмана, которого он сделал помимо наследником наследного принца еще и министром обороны. Вторым фаворитом,  наследным принцем и министром внутренних дел стал принц Мухаммед бен Наеф. Мутаиб в этой ситуации остался командующим Национальной гвардии, но был лишен права заключать военные контракты. То есть, условно говоря, отодвинут от основного рычага влияния на ситуацию в виде права не только выбирать поставщиков оборонной и военной техники, но и следить за их выполнением. О том, что при такой схеме от двадцати пяти до тридцати процентов возвращается заказчику в виде откатов и подарков, что, безусловно, поднимает его авторитет среди саудовской политической элиты. Одновременно новый король очень оперативно сменил предыдущую команду посредников в лице братьев Фусток и замкнул потенциальных продавцов на доверенных себе лиц. Особенно это коснулась французского рынка вооружений, где бывшие посредники и представители Мутаиба были вычищены, что называется, под корень. Мутаиб, конечно, с голоду не умер, но почувствовал себя обиженным. Тем более, что международные игроки очень чутко держат нос по ветру, быстро улавливают тенденции и, соответственно, количество иностранных визитеров резко сокращается. При этом Мутаиба оставили командовать вроде бы элитной Национальной гвардии, которая выполняла ключевую роль в проведении «контртеррористической операции в Йемене». Больших успехов и побед в этом национальные гвардейцы не снискали. Более того, в ряде случае при проведении повстанцами-хоуситами рейдов вглубь саудовской территории нацгвардейцы разбегались еще до серьезного боестолкновения. Некоторые эксперты в этой связи связывают происходящее не только с исключительно «высокими» боевыми качествами элитного подразделения вооруженных сил КСА, но и некой внутренней фрондой, которую правильнее было назвать «итальянской забастовкой» на саудовский манер. Национальная гвардия, которую, собственно, в свое время возглавлял и сам будущий король Абдалла, была фактически воссоздана им в период шиитских восстаний в 1970-е годы. Причем тогда национальные гвардейцы проявили себя с лучшей стороны, что значительно укрепило авторитет Абдаллы и в конечном счете привело его на монарший престол. То есть, фактор «ручного» подразделения, самого эффективного на тот период времени, был одним из козырей Абдаллы в борьбе за власть. Представляется, что были и другие условия, которые определили его конечную победу в этой гонке, но своя армия — это никогда на Востоке лишним не бывает. Это в принципе доказал и нынешний антагонист Эр-Рияда в лице бывшего президента Йемена Али Абдаллы Салеха, который в общем-то повторил позитивный опыт Абдаллы и создал при помощи американцев и мотивируя это «борьбой с «Аль-Каидой»», Республиканскую гвардию. Именно она сейчас и является одним из главных оплотов сопротивления.

Король Абдалла старался комплектовать Национальную гвардию выходцами из своего родного племени надж, и оснащал самыми передовыми образцами вооружения. Собственно, сын Абдаллы пришел уже «на готовое», и сместить его с этого поста не посмел даже Сальман, который тем самым переступил бы уже грань дозволенного и нарушил бы существующую систему сдержек и противовесов. А такие предложения от горячего и политически неопытного сына и нового министра обороны Мухаммеда бен Сальмана поступали. Получить еще на ровном месте чуть ли не вооруженную фронду в лице обозленных членов племени надж в условиях кризиса в Йемене и шиитской экспансии было бы делом опрометчивым. Кроме того, король Сальман со своими наследными принцами здраво рассудил, что оставляя Мутаиба во главе Национальной гвардии, он вяжет его круговой порукой ответственности за итог йеменской кампании. Тем более, что по результатам первой кампании против хоуситов, когда элитарные подразделения Национальной гвардии потерпели целый ряд чувствительных поражений, можно было обоснованно предположить, что и на этот раз все гладко не получится. И тогда уже можно будет со всем основанием и мотивированно сместить Мутаиба и запустить процесс глубинной реорганизации Национальной гвардии. Но этот план не сработал в силу того, что помимо Йемена возникла еще и Сирия, а также все негативные последствия соглашения по иранской ядерной программе. Сальман здраво решил, что время не разбрасывать камни, а собирать их. Тем более, что идея с организацией неких панарабских сил юридически под эгидой ЛАГ, а формально — под саудовской провалился. Мутаиб при этом проводил политику фактического саботажа планов короля и действия Национальной гвардии в том же Йемене фактически это подтверждают. Одновременно надо учитывать, что подразделения Национальной гвардии дислоцированы на двух самых опасных направлениях внешней угрозы. Это собственно периметр йеменской границы и весь участок границы с Ираком. Заменить их некем просто физически и любой мятеж этих частей может стать детонатором очень неприятных процессов инфильтрации явно враждебных элементов сразу с двух направлений. Отсюда внешнее пока в большей степени ослабление опалы Мутаиба. Он стал появляться вместе с принцем Мухаммедом бен Сальманом и принцем Мухаммедом бен Наефом на совещаниях по вопросам внешней безопасности и, как считают эксперты, сирийскому досье и возможному участию саудовцев в наземной операции в Сирии. Но самое главное, по нашей оценке, в данном случае — это то, что Мутаиб участвовал в переговорах с пакистанскими военными 18 января в Эр-Рияде. Мутаиб вообще очень долгий период времени курировал отношения с пакистанскими силовиками, в том числе и по вопросам «ядерного досье». Отношения Исламабада и Эр-Рияда в последнее время нельзя назвать оптимальными. Пакистан категорически отказался участвовать в т. н. «исламской коалиции» и направлять свои войска в Йемен. Кроме того, Исламабад довольно резко высказался против распада Сирии и свержения режима в Дамаске. Все это фактически поставило крест на попытках  Эр-Рияда создать некие панарабские силы. Одновременно все это создало существенные риски для планов Саудовской Аравии по приобретению в теории ядерного оружия при наступлении часа «х». То есть появления такого оружия у Ирана. Мутаибу сейчас предстоит эти отношения реанимировать и укрепить. Некоторые эксперты в этой связи утверждают, что политика Исламабада, в конечном счете, и имела целью возвращение Мутаиба во власттную обойму. Объясняется это крайне доверительными отношениями пакистанского генералитета с Мутаибом. В том числе и по вопросам военно-технического сотрудничества.