В «НГ-военное обозрение» 4 марта была опубликована статья «Не пожалеть бы о перемирии» А.Храмчихина – заместителя директора Института политического и военного анализа, посвященная теме сирийского перемирия. Лейтмотив статьи можно охарактеризовать примерно так: Москва отступила, совершила грубую политическую ошибку в военном и политическом плане. В общем можно было конечно проигнорировать доводы автора, который оперирует вопросами «полной военной победы», при этом в армии никогда не служившего и к ней отношения никакого не имеющего. Но в данном случае точка зрения А.Храмчихина нам интересна как некий срез настроений части российских политологов, которые пока тихо говорят «о стратегическом проигрыше Москвы в связи заключенном в Сирии перемирием». В этой связи, по нашей оценке, есть смысл прокомментировать отдельные выводы А.Храмчихина.

Итак, цитируем. «На самом деле, на успех это (перемирие-авт.) не очень похоже. Вполне вероятно, что Москва совершила грубую ошибку, причем как в военном, так и в политическом плане. Единственной целью России в Сирии должно было стать полное возвращение страны под контроль Асада с предоставлением очень широкой автономии курдам. Только такой вариант обеспечивал решение важнейшей задачи – ликвидации очага радикального суннитского ислама, из которого агрессия против России началась бы абсолютно неизбежно, причем в самое ближайшее время». Общий посыл про возвращение страны под контроль Б.Асада с предоставлением широкой автономии курдам в идеале правилен, но по сути недостижим. По ряду причин. Режим Б.Асада не в состоянии чисто военным путем, а это означает на практике — стоять гарнизонами в каждом суннитском поселке (суннитов в Сирии больше 70 процентов населения), обеспечивая контроль над страной. У него на это просто нет элементарно живой силы. Если бы алавитов было в Сирии большинство, то там бы не было войны. Контроль над страной можно обеспечить исключительно путем достижения компромисса с сирийской суннитской элитой по вопросам справедливого разделения экономической сферы и преференций. На этом стоит вся система устойчивости любого государства на Ближнем Востоке и в Африке, ибо там превалирует кланово-конфессиональная система устройства общества. Нарушение властями условий такого сосуществования и стало спусковым механизмом для целого ряда «революций» (Тунис, Египет, Сирия). Насчет курдской автономии с автором согласимся, но при этом отметим, что ни одно арабское правительство, будь то суннитское или шиитское, никогда не согласится с созданием курдской автономии. Ирак в данном случае не пример, поскольку на создании такой автономии настояли на Западе в условиях общего коллапса государственности Ирака, и в настоящее время мы наблюдаем все последствия этого искусственного вмешательства. Там война по плоскости арабы-курды еще впереди. Кстати, появление «Исламского государства» (ИГ, запрещено в России) — это один из итогов такой «мудрой» политики. А.Храмчихину необходимо уяснить себе один тезис – «арабы независимо от своей конфессиональной принадлежности рассматривают курдов как следующий объект своего вооруженного противостояния». В тех странах, где курды естественно проживают. Это исторический и страноведческий аспект, который А.Храмчихину вообще стоит учитывать при проведении своих анализов. В этой ситуации достаточно уже того, что «курдский буфер» безопасности на турецко-сирийской границе и так фактически существует. Политика — это искусство возможного. Что же касается утверждения «о неизбежной суннитской агрессии» против России с сирийского плацдарма, то с этим можно сильно поспорить. В случае победы противников режима Б.Асада между ними началась бы жесткая конкурентная борьба за власть, и страна превратилась бы во вторую Ливию. Так что страдал бы от этого в первую очередь Израиль как соседнее государство. Организовывать массированную экспансию из Сирии в отношении дальних стран там никто был бы не в состоянии. Да это и не было бы никому нужно. Очень это дорогостоящая история.
Далее автор нагнетает: «Самая эффективная политика – это достижение полной военной победы, с этим приходится смиряться всем недовольным, ибо «против лома нет приема»». Автора в этом слепом убеждении вероятно поддержат американские военные, которые до сих пор бегают по Ираку и Афганистану со своим «ломом». Классическая военная победа на Ближнем Востоке невозможна просто в силу того, что с Вами там никто не воюет в классическом понимании. А партизанская война, которая начинается сразу же после входа иностранных войск, возможна только при поддержке местного населения. Здесь один выход — полное физическое уничтожение «неправильного населения». Но это не «военная победа», а геноцид. Автор также вспоминает первую чеченскую войну. «Здесь невозможно не вспомнить события первой чеченской войны. Как только Российская армия добивалась серьезных успехов в боях с сепаратистами, начинался оглушительный вой отечественных и зарубежных «правозащитников» о «страданиях мирного населения». Кремль пугался и соглашался на перемирие, которое, естественно, шло на пользу исключительно проигрывающей стороне, то есть боевикам. Ведь в Сирии сейчас происходит то же, что и у нас в первую чеченскую». Для сведения автора, который в Чечне не воевал, сообщаем, что уровень российской армии в период первой чеченской был немного лучшим, чем сейчас состояние украинской. «Внушительные» победы — это контроль над развалинами Грозного и крупными населенными пунктами, по которым ночью лучше было не перемещаться. В лесах и горах находились «банды», которые по своей    численнности достигали состава классической военной бригады. У любого, кто там находился в то время, существовало стойкой ощущение, что Чечня не примирится никогда. И случилось это только тогда, когда местные элиты поняли, что получили оптимальные условия для своего сосуществования в составе России. В этом плане в Сирии действительно сейчас происходит то же самое.
Теперь о конкретных условиях перемирия. «Разумеется, перемирие принесет пользу только и исключительно проигрывающим, фиксируя ситуацию «лоскутного одеяла» в западной половине Сирии. Если «Исламский халифат» в восточной Сирии занимает более или менее единую территорию, то все остальные оппозиционные Асаду группировки на северо-западе, юго-западе и в центре страны очень сильно перемешаны. Отделить здесь «хороших» от «плохих» невозможно ни в политическом, ни в военном аспектах. Даже если Вашингтон и Москва каким-то образом договорились, кто из оппозиции «хороший», а кто «плохой», а также определят занимаемые ими территории на данный момент, дальнейший сценарий предсказать несложно. «Хорошие» и «плохие», даже если сейчас они враждуют между собой, очень быстро договорятся об организации провокации, которая должна будет выставить их главных общих противников, Дамаск и Москву, нарушителями перемирия». Для А.Храмчихина и подобных ему поясним, что «хороших» от «плохих» отделить очень легко. «Хорошие» — это та часть сирийской суннитской элиты, которая предпочитает не воевать, а договариваться об условиях совместного проживания с режимом в Дамаске. Это так называемая «племенная дипломатия», без проведения которой достигнуть какого-то устойчивого мира на Ближнем Востоке невозможно. Для того, чтобы этот процесс запустить, и объявлено перемирие в Сирии. Это и есть основная задача перемирия (сепаратные договоренности с каждой группой и племенем), а не достижение всеобъемлющего мира. Пока в Сирии действуют спонсируемые Саудовской Аравией, Катаром и Турцией группировки ИГ и «Джебхат ан-нусра» обе запрещены в России), говорить о «всеобщем мире» нереально. Для перечисленных выше трех стран Сирия — это своего рода «Испания 1930-х» годов. Проигрыш там означает скорую войну у себя дома. То же самое справедливо и для Ирана. Именно в контексте глобального шиитско-суннитского противостояния и следует рассматривать ситуацию в Сирии. Широкая «племенная дипломатия» с одновременным локальным военным прессингом в отношении несогласных и безусловным уничтожением военной организованной структуры ИГ и «Джебхат ан-нусры» — это собственно и есть основные контуры российской политики в Сирии. И не надо А.Храмчихину сравнивать Сирию и Украину, так как это глубоко неправильно со всех точек зрения, и задачи, которые решает Россия на двух этих направлениях, абсолютно разные. Еще одним важным итогом достижения перемирия является углубление раскола между США с одной стороны, и Турцией, КСА — с другой. Сам факт включения Вашингтона в процесс перемирия четко иллюстрирует разновекторность подхода к сирийскому конфликту со стороны Вашингтона, Анкары и Эр-Рияда. И это очень весомый внешнеполитический успех, который необходимо закреплять всеми возможными способами.
Про рассуждения о реальности войны с Турцией и подсчет «знающим» А.Храмчихиным боевого потенциала двух стран и предлагаемые им сценарии боевых действий мы всерьез обсуждать не будем. Отметим только, что не разделяем его уверенности в отношении того, что «НАТО за Турцию никогда не вступится». НАТО обязана вступиться по уставу организации, и испытывать этот тезис эмпирическим путем мы бы не рекомендовали. Что же касается общего вывода, то отметим, что физику А.Храмчихину, который решил заняться политологией, необходимо серьезно поучить страноведение, и не пытаться применять автоматически общие лекала ко всем странам и регионам. Он в этом очень четко повторяет подход американского Госдепа к региональным проблемам, который собственно и завел Вашингтон в общий тупик при отсутствии ясных сценариев решения геополитических проблем на Ближнем Востоке и Африке.