Частичный вывод российской группировки из Сирии принес самый главный результат. Он вновь поставил в тупик как страны Запада, так и непримиримых сторонников  свержения режима Б.Асада в лице Саудовской Аравии, Турции и Катара. Москва в данном случае использует очень интересную методику своей политики: как только оппоненты настраиваются на игру в определенной системе координат, она волевым образом меняется и вновь вынуждает начинать процесс адаптации и брать на себя трудное бремя принятия решений. Это принципиальный момент с точки зрения постоянной сбивки оппонентов с заданного ритма. Теперь о том, что ждать от этого решения. Что имелось в виду, когда говорилось о том, что Россия свою задачу в Сирии выполнила? Сейчас уже появились первые комментарии политологов, которые утверждают, что собственно генеральной задачи по уничтожению радикальных группировок типа «Исламского государства» (ИГ) и «Джебхат ан-нусра» (обе организации запрещены в России) достигнуто не было. По большому счету, для того чтобы это сделать России необходимо было вводить наземные силы, так как очевидно, что собственных сил для этого у Дамаска просто не хватало физически. Это во-первых, а во-вторых, уничтожение структуры ИГ и «Джебхат ан-нусры» возможно только при примирении режима Б.Асада с подавляющей частью суннитского населения страны и достижения с ним компромисса по вопросу дележа властных полномочий. Как раз с этой целью и запущен процесс перемирия, который пока демонстрирует позитивную динамику, несмотря естественно на продолжающиеся обстрелы и бои с «непримиримыми». Пожалуй, это надо считать главной задачей группировки ВКС, поскольку исключительно военного пути решения проблемы не существует, о чем те же США убедились и продолжают этот делать в Афганистане и Ираке. При этом запущен еще и женевский формат переговоров с различными группами оппозиции, который с большим трудом пока реализуется. Явных результатов ожидать на этих переговорах не приходится в среднесрочной перспективе. но они важны с другой точки зрения: запуска самого процесса, а не быстрого достижения цели. Первое — процесс переговоров выведен под эгиду ООН, что принципиально с точки зрения категорической позиции Москвы о приоритете этой организации в рамках решения международных проблем. Второе — женевский формат используется российской дипломатией для того, чтобы легитимизировать в качестве участников переговоров сирийских курдов, против чего резко возражают в Анкаре, а также  умеренные группы оппозиции, типа группы «Хмеймим». Зафиксируем этот первый итог операции российских ВКС.

Второй итог — серьезное расширение зоны контроля правительственных сил, освобождение ряда населенных пунктов, зачистка Латакии, создание позитивной динамики наступления в Алеппо и под Пальмирой, восстановление логистических путей снабжения по линии юг-север, и т.п. Очень важным является возросший моральный дух сторонников Б.Асада. Если суммировать, то укрепление боеспособности правительственных войск и создание условий для продолжения создавшейся позитивной наступательной динамики. Это ставит сирийского президента Б.Асада в ряд полноправных участников мирного урегулирования в Сирии и фактически отодвигает угрозу его насильственного свержения. Этот момент военной стабилизации путем нанесения серьезного ущерб исламистским группам и их инфраструктуре в Сирии признают в Пентагоне. В этой связи важно, что вывод российской группировки будет пролонгирован на пять месяцев, что позволит в случае необходимости вновь сдержать военную активность непримиримой оппозиции и восстановить нынешнюю динамику развития событий.

Третий итог — геополитический, т.е. расширение российских интересов на Ближнем Востоке, и увязка  действий Москвы на этом направлении, чтобы объединить свои действия в Сирии с другими принципиальными вопросами российского внешнеполитического актуального досье — в том числе конфликт в Украине, споры с Евросоюзом и США в отношении антироссийских санкций. Если смотреть еще шире, то эта заявка России на серьезную роль во международной политике с реанимацией модели многополярного мира. И необходимо отдавать себе отчет в том, что авторитет Москвы в международном сообществе сразу же вырос в разы. Одновременно в Сирии Москва смогла продемонстрировать и протестировать свои вооруженные силы, которые претерпевают значительную модернизацию. Упомянем и о возросшем портфеле  заказов вооружения и военной техники,  испытанных в реальном деле. Важно и то, что военная операция России в Сирию просто вынудил США занять более активную позицию в вопросе разгрома ИГ, определится со своей стратегией в отношении курдов в разрез с турецкими интересами, и стать коспонсором переговорного процесса в Женеве под эгидой ООН. То есть сделать все то, что Вашингтон явно делать не хотел и долгое время не делал. Кстати, не согласимся с рядом политологов, которые причисли в актив также и то, что своим выводом войск из Сирии Москва де минимизирует обвинения в разжигании миграционного кризиса. Главным пунктом таких обвинений является сохранение Б,Асада у власти, а не борьба с ИГ, а действующий сирийский президент должен пока оставаться у власти.

Четвертый итог- вывод российской группировки будет иметь следующие очевидные последствия. Это проверка Дамаска на степень политической зрелости, которую он должен проявить в рамках консолидации общества и выстраивания новой модели государственно-административного устройства Сирии. Другими словами, это тест на политическую жизнеспособность нынешнего режима, поскольку без его успешного прохождения помогать до бесконечности Дамаску нельзя, это контрпродуктивно. Примерно это осознали те же США в Афганистане и Ираке, поэтому собственно и ограничили свои силы в этих странах исключительно контингентом достаточным только для недопущения варианта насильственного свержения режимов, оставив площадку для переговоров собственно самим афганцам и иракцам. К этой же модели сейчас переходит и Россия. Одновременно снижение усилий России должно вызвать оживление в Иране, который почему-то решил, что кто-то будет таскать каштаны для него из сирийского костра. Минимизация российского военного присутствия в Сирии будет означать, может быть и сразу, пропорциональное усиление на этом направлении Тегерана и его союзников в лице шиитских подразделений из Ливана, Афганистана и Ирака. Этот сценарий очевиден по двум причинам. Первая — Сирия для Ирана — это тот оселок, после которого можно говорить либо об обороне от нарастающей суннитской экспансии, либо начинать новый виток собственной. Вторая — это то, что мы не верим в добрые намерения Саудовской Аравии или Турции. Вывод российской группировки, пусть и частичный, будет расценен ими как сигнал для начала восстановления своих сильно потрепанных позиций в Сирии. Отсюда необходимо ожидать усиление материально-технической помощи и направление в Сирию новых «добровольцев». Это активизирует войну с непримиримой оппозицией уже в скорой перспективе на ключевых участках (Алеппо, Идлиб. Хомс) что в условиях российской «пассивности» заставит Иран усилить свое военное присутствие, при этом Россия занимает позицию над схваткой, оставлял себе функции гаранта живучести сирийского режима на сколь угодно долгую перспективу. При этом Москва достигает всех этих целей, оптимизируя затраты на сирийскую кампанию. Это в нынешних условиях экономического кризиса также момент далеко не лишний.