Неудача на переговорах о заморозке объемов добычи нефти в Дохе  17 апреля произошла в первую очередь из-за неконструктивной позиции саудовской делегации, которая меняла свои условия уже по ходу действия. Многие обозреватели в этой связи указывают на негативную роль в выборе такой тактики, прежде всего, наследника наследного принца и министра обороны страны Мухаммеда бен Сальмана, который заявил о том, что «Саудовская Аравия не заинтересована в заморозке нефти без участия в этом процессе Ирана». И вообще, КСА имеет свою собственную политику выхода из кризиса, которая допускает низкие цены на нефть. В этой связи возникает ощущение, что Мухаммед бен Сальман либо не имеет достоверной информации о происходящем с саудовским бюджетом, либо витает в облаках. Разговоры о том, что Саудовская Арвия начнет распродавать свои нефтяные активы, и создавать вместо них некий консолидированный фонд прямых инвестиций, пока не следует воспринимать серьезно. КСА плотно сидит на «нефтяной игле», и пока тактика демпинга с целью разорить сланцевые компании, прежде всего американские, себя не оправдывает. Саудовская тактика не в состоянии снять этот фактор окончательно, так как при любом устойчивом повышении цен на нефть начнет сразу же расти и количество буровых установок на сланцевых месторождениях. При этом выход на нефтяной рынок Ирана сам процесс демпинга делает уже похожим на трюк с вводом самолета в искусственный штопор с постепенным осознанием того, что процесс стал неуправляемым. Есть все основания полагать, что Саудовская Аравия получила в лице принца Мухаммеда бен Сальмана руководителя, который и вгонит королевство в этот искусственный штопор. Именно он, молодой (1985 года рождения) и совершенно неискушенный в делах мировой политики принц. Благодаря его неуемной амбиции и  антииранской истерии КСА на самом деле оказалось вовлечено в той или иной степени сразу в две войны — в Йемене и Сирии, где полководческий и стратегический талант Мухаммеда бен Сальмана не впечатлил. Кончилась фиаско и попытка создать некую панарабскую военную силу под эгидой ЛАГ (читай — под саудовским руководством), основным локомотивом которой был именно принц Мухаммед бен Сальман. Удары по своему самолюбию принц демпфирует громкими и не всегда продуманными заявлениями. Такие, как уже прозвучавшие в Дохе, или те, которые озвучил  министр иностранных дел КСА А.аль-Джубейри в отношении «возможной распродажи финансовых активов в США». При этом принц умудрился серьезно подпортить отношения не только с рядом стран региона в лице, прежде всего, Омана и Ливана, но и со своим старым союзником в лице ОАЭ. И по вопросам командования силами аравийской коалиции в Йемене, и вообще по ситуации и действиям на йеменском направлении, так и в отношении срочных непопулярных, но необходимых экономических мер в формате ССАПГЗ. В этой связи, видимо, стоит ближе присмотреться к принцу Мухаммеду бен Сальману, как вероятному лидеру королевства в очень непростой период времени.

Он, безусловно, пользуется безграничным доверием своего отца короля Сальмана, который назначил своего сына не только наследником наследного принца Мухаммеда бен Наефа, но и министром обороны, главой королевского суда, главой Совета по делам экономики и развития, председателем Верховного совета национальной нефтяной компании АРАМКО. Принц Мухаммед бен Сальман также имеет безусловное право по одобрению всех без исключения крупных инфраструктурных и военно-технических контрактов в КСА. Очень сомнительно при этом, что принц обладает необходимой работоспособностью и кругозором для того, чтобы успешно руководить структурами, которые он возглавляет. Интересно, что арабы и европейцы по-разному оценивают принца. Арабы говорят о чрезвычайной мягкости принца, европейцы отмечают высокомерие и холодность. Это интересное наблюдение свидетельствует о том, что принц старается выглядеть по-разному для разных «потребителей». Среди его основных задач внутренней политики — расстановка на ключевые посты в королевстве и экономике членов своего клана. При этом первым шагом после прихода к власти короля Сальмана стало полное переформатирование системы посредников по заключению контрактов с Западом. На первые роли в этой связи вышли лица, связанные давними связями с королевским кланом. Это, прежде всего, саудовско-испанский консультант Мухаммед Айяд Кайяли и глава его секретариата Фахд бен Мухаммед аль-Исса. Они обеспечивают связь Мухаммеда бен Сальмана с испанским бизнесом. Кроме того принц опирается на внутренние саудовские кланы — это клан Замиль, владеющий крупнейшим холдингом «Замиль Групп»; «Аль-Мабани Групп», которую возглавляет ливанец Нехме Тохме; холдинг «Несма», возглавляемый Салехом Али ат-Турки. Вот, собственно, три канала, через которые проходят максимальное количество контрактов с иностранными бизнес-структурами и банками. Отметим при этом возрастающую роль в заключении крупных контрактов именно с западноевропейскими компаниями из Франции и Испании.

Два брата принца Мухаммеда бен Сальмана Фейсал бБен Салман и Турки бен Сальман контролируют «Джадва инвестмент фонд» и «Сарават холдинг фонд», которые занимают сейчас лидирующее положение на внутрисаудовском рынке и в формате экономического пространства ССАПГЗ. Фейсал бен Сальман также частично контролирует крупнейшую медиа-группу КСА – «Группа по маркетингу и исследованиям КСА»( (SRMG). Сам принц Мухаммед бен Сальман основал в 2011 году фонд MiSK, в партнерах которого числятся «Гарвард» и «Бостон консалтинг групп», с целью помощи молодым саудовцам в получении образования за рубежом.

Проще говоря, политика клана Сальманов оригинальностью не отличается, и, в общем-то, под копирку повторяет путь своих предшественников, стараясь подмять под себя все основные финансовые потоки. Вопрос только в том, что ситуация с нефтяными ценами не такая радужная, как прежде. Ситуация требует проведение кардинальных реформ, а на это у принца Мухаммеда бен Сальмана не хватает опыта и решимости, а у короля Сальмана — элементарно здоровья и воли. Пока политика саудовского руководства больше напоминает тактику «авось пронесет». Чем серьезнее становится ситуация с наполнением бюджета и попытками  субсидировать в прежней мере социальные программы, тем более агрессивной становится риторика принца Мухаммеда бен Сальмана. И в этом случае не совсем понятно, кого хочет подбодрить принц — себя или своего отца. В любом случае рискнем предсказать очень непростые времена для Саудовской Аравии. Особенно, если нынешняя динамика цены на углеводороды сохранится на среднесрочную перспективу, и политика принца Мухаммеда бен Сальмана на сирийском и йеменском направлении не изменится. В Сирии он продолжает накачивание лояльных КСА исламистских групп ресурсами при агрессивной антииранской политике. То есть, другими словами, Эр-Рияд втягивается в очень разрушительную для себя борьбу на истощение с очень непредсказуемыми результатами.