Недавнее заявление министра иностранных дел КСА А.аль-Джубейра в отношении контуров сделки с Москвой по Сирии, по нашей оценке, необходимо рассматривать не только как проявление «политической неопытности» (по определению российского специалиста по арабским странам Е.Супониной). То, что саудовцы в целом мыслят очень примитивно и действуют при этом исключительно согласно логике торга на восточном базаре, в общем-то, небольшой секрет. Напомним, что министр иностранных дел КСА предложил России «золотые горы» в виде инвестиций и дорогой нефти в обмен на сдачу сирийского президента Б.Асада. Это на дипломатическом языке означает две вещи: или в Эр-Рияде, предлагая такое, полностью исключают для себя возможность любого соглашения с Москвой по сирийскому конфликту (ни одно государство в здравом уме на такие предложения реагировать серьезно не будет и сочтет себя оскорбленным, что обрубает любые возможности для диалога); или же дела в королевстве идут реально плохо, и в этой связи предпринимаются не очень продуманные и панические шаги. Мы в данном случае более склонны рассматривать смесь этих двух вариантов, поскольку заявления А.аль-Джубейра прозвучали в весьма тревожный для Эр-Рияда момент. Идет наступление сирийских правительственных сил под Алеппо, а дальнейшая судьба союза с Анкарой на фоне улучшения российско-турецких отношений и неудавшегося путча в Турции, начинает давать трещину. В общем-то, президент Турции Р.Т.Эрдоган сейчас находится во враждебном окружении и вполне себе может пойти еще на один внешнеполитический прорыв и постараться договориться с Москвой о каком-то компромиссе по Сирии. Турция является единственной внятной тыловой базой просаудовских группировок в Сирии, и в этой связи хоть малейшие изменения позиции Анкары по этому вопросу чреваты поражением и фрагментацией этого сегмента оппозиции. Эр-Рияд гадает также, о чем конкретно договорились госсекретарь США Дж.Керри и его российский коллега С.Лавров во время недавних московских консультаций. В саудовском руководстве после сделки по иранской ядерной программе окончательно утратили доверие к американскому партнеру и подспудно ожидают от него дальнейших «пакостей» на международном арене. В данном случае Эр-Рияд мало волнует отсутствие или наличие координации между Россией и СШАв рамках борьбы с «Исламским государством» (ИГ, запрещено в России), которое в КСА рассматривают как явного конкурента. Саудовцев в большей степени нервирует возможное логическое завершение истории с определением «террористического» и «умеренного» крыла в сирийской оппозиции, в отношении чего, собственно, и идут напряженные российско-американские дипломатические баталии. Если предположить (а Эр-Рияде, повторим, ждут от американцев любых неожиданностей), что США и РФ хоть как-то смогут договориться по этому вопросу, то это будет означать, что фактически весь просаудовский сегмент сирийской оппозиции оказывается вне закона. Утечки о том, что американцы готовы в рамках координации даже бомбить (во что мы не верим) позиции «Джебхат ан-нусры» для Эр-Рияда означает катастрофическое ухудшение саудовских позиций в Сирии. Это в принципе также будет означать резкое усиление силового давления на джихадистов и соответственно потребует дополнительных финансовых вливаний от КСА. Кроме того, на этом фоне подвисает «эр-риядская группа» оппозиции, которая в силу своего поведения и возможных российско-американских договоренностей запросто может быть исключена из женевского формата переговоров. Во многом благодаря своей политике блокирования любого прогресса на этих консультациях, что, собственно, и является ее главной целью. Все эти причины в итоге могут означать для КСА проигрыш в целом сирийской кампании. Для саудовского руководства это обстоятельство вместе с провалом на йеменском направлении и неразберихой в лагере своих союзников в Ливане дает резкое усиление Ирана в регионе. Следующей «остановкой» в формате такой борьбы между шиитами и суннитами может стать запросто уже сама Саудовская Аравия или же ее ближайший союзник в лице Бахрейна. И все это на фоне падения нефтяных доходов и выхода Ирана из-под режима международных санкций.

Вот основания для инициатив саудовского МИДа. В общем-то, эти обещания «золотых гор» уже были и ранее, и на сегодняшний день сумма инвестиций в Россию со стороны стран-членов ССАПГЗ составляет порядка 25 млрд. долларов. Правда, в основном с бахрейнских финансовых площадок, но и саудовские инвесторы также имеют свой интерес в Татарстане и Чечне. При этом говорить о каких-то «золотых горах» мы бы пока не стали просто как в силу политических, так и сугубо экономических причин. В частности, отсутствие в России систем исламского банкинга, который только начинает делать свои первые шаги в виде пилотных проектов. В этой ситуации позиция Москвы, на наш взгляд, должна быть четко выверена. Ни о какой трансформации позиции по Сирии в обмен на инвестиции речи быть не может. Эти инвестиции и так будут, но может быть не в том объеме, который обещает Эр-Рияд. В данном случае работает логика рынка, которая подкрепляется стремлением саудовского руководства превратить себя чуть ли не в главного инвестиционного игрока в мире, а также стремление Эр-Рияда максимально дифференцировать свои активы в рамках политики отхода от американской финансовой зависимости. В этой связи фактор Б.Асада превращается в серьезный козырь для самой Москвы с точки зрения наличия у нее возможностей по дипломатическому сдерживанию иранской экспансии. Москва в данном случае имеет уникальные, в отличие от Запада, позиции и внушение этого тезиса саудовскому руководству должно присутствовать постоянно. Необходимо пользоваться моментом — Эр-Рияд оказался между «молотом и наковальней» в лице Вашингтона и Тегерана, и постараться играть на данном направлении в качестве позиционирования себя как альтернативного от американцев полюса силы. Это в саудовском руководстве уже поняли, отсюда и предложения о сделке по Б.Асаду с сомнительным душком. Что же касается гипотетической попытки Эр-Рияда вновь попытаться разжечь пламя джихада в российских мусульманских регионах, то на данный момент это сдерживается отсутствием финансов, базы для этого внутри России, а также полной «занятостью» всех ресурсов КСА «на дальних рубежах» в той же Сирии и Йемене. В связи с этим много будет зависеть от позиции Анкары. Собственно именно этим моментом можно объяснить заявление российского МИД о том, что «динамика улучшения турецко-российских отношений будет напрямую связана с политикой Турции в Сирии».