Алжир внимательно отслеживает усиление берберских выступлений в Марокко, не прекращающихся с 28 октября 2016 года, когда от рук полицейских в городе Аль-Хосейма на севере страны (область Риф) погиб молодой торговец рыбой Мухсин Фикри.
Примечательно, что 26 марта 2017 года ситуация заметно обострилась, когда в городе Имзурен провинции Аль-Хосейма произошли массовые беспорядки и столкновения с силами правопорядка, в ходе которых берберские активисты сначала забросали камнями полицейских, а затем сожгли местное полицейское управления и вместе с ним четыре машины и автобус стражей порядка.
После этого с помощью экстренно переброшенных в эпицентр противостояния подкреплений полиции удалось их разогнать. Однако это не только не привело к установлению спокойствия, но и дополнительно накалило ситуацию.
Следует заметить, что массовые выступления берберов происходят в разных частях страны, но самыми внушительными они выглядят именно в исторической области Риф, прославившейся в начале ХХ века своим сопротивлением испанским и французским колонизаторам и, согласно современным трактовкам берберских политиков и историков, «воссоздавшей государство Амазигов».
Важно, что эти протесты стали большим и неприятным сюрпризом как для марокканских, так и для алжирских властей, поскольку даже серьезные эксперты полагали, что из всех стран проживания берберов Марокко является лучшим для них государством.
Так, например, по сравнению с соседним Алжиром они здесь имеют гораздо больше прав и в отличие от него пользуются реальной культурной автономией. Если в АНДР их язык лишь номинально является «вторым официальным», то в Марокко это право реализуется на практике, учитывая число школ с обучением на национальном языке, количество которых у их алжирских собратьев в действительности до сих пор единично.
Разумеется, подобному положению дел способствовал и больший «удельный вес» марокканских берберов. Если в том же Алжире он составляет, по разным данным, 15 – 30 процентов от населения, то в Марокко соответствующие данные оцениваются в 50 – 70 процентов.
Однако более высокий статус марокканских берберов, чем у их соседей, отнюдь не повлиял на их лояльность и до сих пор властям не удается погасить их протесты.
Одна из главных причин – высокий уровень безработицы (свыше 15 процентов) и неразвитость (экономическая и инфраструктурная) населяемых берберами районов (преимущественно отдаленных от крупных центров и со сложным горным рельефом).
Не случайно, что до сих пор основная часть протестов проходила под лозунгами требований от центральной власти инвестиций и более справедливого распределения национального богатства и против «маргинализации», которые соседствуют с призывами против «несправедливости» и «репрессий», обычно фигурирующих на многочисленных портретах Мухсина Фикри, фактически объявленного «мучеником».
По-прежнему основным центром остаются провинция и ее столица Аль-Хосейма.
Однако после разгрома полицейского отделения в Имзурене изменилась и ситуация в целом: если до этого политические лозунги были в меньшинстве, то теперь наблюдается противоположная тенденция – все большее число протестующих требует политических свобод и политической автономии, причем многие из них под таковой подразумевают «возвращение к наследию Вождя Абд-эль-Керима Хаттаби», то есть получение независимости и создание отдельного «Государства Риф».
Примечательно, что подобный поворот произошел в условиях, когда, по имеющимся данным, Мухаммед VI строго-настрого запретил подавлять берберские выступления силой, видимо, полагая, что они «выдохнутся» сами собой, с течением времени.
Однако этого не происходит. Причем сами протестующие теперь открыто нападают на полицейских, чтобы углубить противостояние.
По мнению алжирских лидеров, вина за эскалацию ложится на самого короля, который «оказался неспособен либо купить недовольных, либо задавить их силой».
Следует заметить, что в немалой степени недовольство берберов подпитывается тем, что, по их данным, виновные в гибели Мухсина Фикри так и не были наказаны, что во многом и привело к дальнейшей радикализации протестов.
Однако ставка на применение силы в данном случае могла сработать против самого Мухаммеда VI, имеющего в мире имидж как едва ли не самого «либерального и просвещенного монарха», который при таком раскладе неизменно бы пострадал.
С другой стороны, учитывая насыщенность региона оружием, попытки силового подавления протестов могли спровоцировать берберов уже на более серьезные действия, и не только на севере страны.
Пока же власти в лице министра внутренних дел Абделуафи Лафти пытаются представить данное движение «несамостоятельным, инспирированным внешними силами», заинтересованными в создании напряженности в Марокко.
Несмотря на то, что он открыто не называет этих «заказчиков», алжирские источники указывают на соответствующие действия иностранных спецслужб, «пытающихся на практике осуществить переформатирование Магриба».
Как бы там ни было, но заграничные отделения берберских организаций на Всемирных конгрессах амазигов в последние годы анонсировали усиление подобных выступлений и росте политической активности среди своих членов, указывая на то, что они обладают серьезным опытом борьбы за свои права в Марокко.
Одни из первых за последнее время серьезных столкновений между силами правопорядка и берберскими демонстрантами произошли в начале февраля прошлого года, вызванных гибелью при загадочных обстоятельствах активиста-студента.
Протестующие решили организовать сидячую забастовку в районе провинции Аль-Хосейма Букидан в ознаменование 54-й годовщины смерти Абд эль Керима Хаттаби, которую попытались разогнать полицейские.
Этому предшествовали мартовские столкновения 2012 года в области Риф в городах Аль-Хосейма, Надор, Айт Буях, Букидан и Имзурен, когда, по информации берберских организаций, представители правоохранительных органов напали на «мирные демонстрации активистов национальной Ассоциации выпускников-безработных в Марокко (ANDCM)», участники которых, «не оказывавшие сопротивления полиции», по их данным были приговорены к длительным срокам тюремного заключения.
Еще раньше, 19 января 1984 года, по их информации, «жители Риф восстали против несправедливости королевского дворца в Аль-Хосейма и в Надоре, когда студенты и школьники вышли на манифестацию против увеличения расходов на обучение.
При этом уже в 1958 году, то есть спустя два года после получения Марокко независимости, согласно их данным, «рифяне восстали против центральной власти, которая жестоко и с большой кровью подавило это выступление».
В любом случае, происходящее сегодня в берберских районах можно расценить как отражение общего роста национального самосознания берберов, над чем действительно продолжают усиленно работать их заграничные организации, особенно из числа находящихся в Канаде и во Франции.
Соответственно, внимание алжирских лидеров к подобным выступлениям в Марокко понятно, поскольку активность берберов зачастую распространяется пропорционально по странам их проживания и теперь они ожидают роста их выступлений и на своей территории.
Причем опыт из марокканских событий они извлекают явно однобоко, делая ставку сугубо на «кнут», на быстрое применение силы, не подразумевая как такого «пряника» (уступок), хотя одно без другого, как известно, работает весьма плохо.
Вопрос – как в конечном итоге будет решать данную проблему Мухаммед VI. Он располагает ресурсами для удовлетворения требований рифян, но в этом случае ему неизбежно придется обратить внимание и на ситуацию в других берберских районах, положение в которых приблизительно такое же, как и в области Риф.
В противном случае последует цепная «протестная» реакция во всех районах их проживания.
В сложившейся обстановке, когда важный спонсор в лице Саудовской Аравии сталкивается с заметными финансовыми трудностями и уже не в состоянии предоставлять инвестиции в прежних объемах, удовлетворить берберские требования и «купить» протестующих будет крайне сложно.
Во всяком случае, алжирские лидеры рассчитывают на то, что он не допустит «слабины», способной отозваться очень громким эхом и в алжирских горах и пустынях.