Политический кризис 2014 года на Украине и последовавшие за этим события привели к охлаждению отношений между Россией и отдельными европейскими государствами, которые осудили некоторые политические шаги Москвы.

В качестве способа давления на политическое руководство Российской Федерации европейские лидеры начали рассматривать и возможности экономического воздействия. Одними из самых громких заявлений подобного рода стали утверждения о намерениях отказаться от поставок российских углеводородов, особенно – газа.

В качестве альтернативного поставщика большие надежды возлагались на соседний Алжир, традиционно являющимся крупным поставщиком углеводородов на европейские рынки.

Спустя 3 года можно подвести некие итоги этим инициативам, а также попытаться оценить перспективы алжирского «голубого топлива» здесь.

Но сперва необходимо ответить на вопрос, есть ли растущая потребность у европейских стран в газе вообще и в алжирском в частности?

Нефть и газ продолжают играть важную роль в энергетической политике в странах ЕС, удовлетворяя здесь 30 % и 23 % потребностей в энергии соответственно. Но за последние 10 лет их потребление во многих европейских странах снижалось значительными темпами (см. таблицу 1).

Таблица 1. Данные по потреблению нефти и газа странами Западной Европы

	2011	2012	2013	2014	2015
Потребление нефти, тыс. барр/сут	13 674	13 158	13 026	12 838	13 067
Потребление газа млн куб. м	484 249	470 100	465 474	420 345	435 503

 

Вместе с тем, наметившаяся тенденция по уменьшению спроса на углеводороды  прекратилась после 2014 года. Это связано со снижением рыночных цен на нефть, что повлекло за собой аналогичную ситуацию с ценами на газ, так как большинство европейских компаний используют механизмы привязки цен на «голубое топливо» к ценам на нефть. Ввиду этого спрос на них как на более дешевые энергоносители увеличился.

Наряду с внутренними производителями, удовлетворяющими 34% от общего спроса на газ в Европе, традиционно крупными игроками являются Россия (27%), Норвегия (21%), Алжир (8%) и Катар (6%). Основными покупателями алжирского газа являются Италия (алжирское сырье удовлетворяет до 30 % спроса), Франция (10-15 %), Португалия (до 50 %), Испания (более 50 %).

Дальнейшие перспективы потребления газа неоднозначны. В Италии некоторые прогнозы указывали на возможность дальнейшего снижения потребления на 25 % к 2025 году. Однако ситуация пошла по иному сценарию: рост потребления в 2015 году на 9,1 % по сравнению с 2014 годом указывает на низкую вероятность ранее прогнозируемого развития событий.

Схожая ситуация в Испании (в аналогичный период рост составил 4,9 %), которая импортирует до 99 % газа. Кроме того, в этой стране имеется проблема наличия лишних импортирующих мощностей, которые превышают внутренние потребности в 2,5 раза. С учетом того, что инвестиции в их сооружение вложены не малые, можно говорить о наличии некоторого «газового лобби» в стране, которое всячески пытается окупить вложения и стимулирует потребность в газовом импорте.

Во Франции дальнейшего снижения потребления не прогнозировалось, и даже есть факторы в пользу роста потребления. Так, в 2012 году правительство заявляло о намерении отказаться от одной трети АЭС, что эквивалентно 25 % производства электроэнергии в стране, и пока главная альтернатива им – газоперерабатывающие мощности. Кроме того, существует необходимость создания импортирующей инфраструктуры и поставок газа именно с южного направления из-за некоторых особенностей экономической географии Пятой Республики. Алжирский газ поступает сюда только в виде СПГ.

Имеются 2 газопровода, соединяющие Алжир с Испанией (Maghreb-Europe и Medgaz общая мощность 19,5 млрд куб м/год), газопровод Transmed через территорию Туниса в Италию мощностью 36,1 млрд куб. м/год, а также сеть СПГ-терминалов на побережье африканской страны, общая мощность которых оценивается от 25 до 33 млрд куб м/год. Эта инфраструктура используется не на полную мощность, поэтому технические возможности могут позволить увеличить экспорт алжирского газа в 1,5 – 2 раза при необходимости. С учетом того, что 3 из 4-х основных упомянутых стран (Испания, Португалия и Франция) не являются крупными импортерами российского газа, становится понятно, что увеличение поставок алжирского сырья мало зависит от политических противоречий ЕС с Россией, а диктуется аспектами спроса и предложения.

Резюмируя все это, можно сказать одно: потребность в алжирском газе у европейских покупателей есть. В случае увеличения экспорта голубого топлива из арабской республики, европейские покупатели на него найдутся, так как географически это наиболее оптимальный маршрут, а соответствующая инфраструктура имеется.

Но готов ли Алжир увеличить поставки газа в ЕС?

Надвигающийся кризис в энергетической отрасли ощущается с каждым годом все более сильно. Для оценки этих проблем стоит взглянуть на некоторые макроэкономические данные Алжира (см. таблицу 2).

Таблица 2. Некоторые показатели энергетического

Сектора т экономики Алжира последних лет

Показатель	2011	2012	2013	2014	2015	Темпы роста, %, 2015/2014
Население, млн чел.	36,717	37,495	38,297	39,114	39,950	2,1
Внутренний спрос на нефтепродукты, тыс. барр/сут	329,5	351,1	376,8	389,5	418,5	7,5
Доказанные запасы нефти, млрд барр	12,2	12,2	12,2	12,2	12,2	0,00
Количество действующих буровых установок	33	38	49	49	49	0,00
Количество пробуренных скважин	249	258	191	215	250	16,3
Количество активных скважин	2010	2061	2061	2042	1968	-3,6
Объем ежедневной добычи нефти, тыс. барр/сут*	1161,6	1199,8	1202,6	1192,8	1157,1	-2,9
Отношение резервов к добыче*	28,77	27,86	27,79	28,05	28,89	3,0
Объемы экспорта в стоимостном выражении, млрд $	77,7	77,1	69,7	62,9	37,8	-40,0
Экспорт нефти в денежном выражении, млрд $	51,409	48,271	44,462	40,628	21,751	— 46,5
Запасы газа, млн куб. м	4 504	4 504	4 504	4 504	4 504	0,00
Добыча газа, млн куб. м/год*	82,8/190	86,5/182	79,6/179	83,3/187	83,04/183	-1,6
Отношение резервов к добыче	23,7	24,7	25,2	24,08	24,61	0,9
Экспорт газа, млн куб. м/год	52,02	54,6	46,7	44,2	43,4	-1,7
Внутренний спрос на газ, млн куб. м/год	32,8	36,3	36,7	37,5	39,01	4,1

 

*Данные о добыче приведены без учета газоконденсатных жидкостей (только сырая нефть)

**Приведены данные об объемах добычи газа в промышленных объемах и объемах добычи с учетом сжигания, усадки и закачивания

 

Как видно из данных таблицы, количественные показатели добычи нефти и газа в Алжире остаются стабильными на протяжении последних лет. Но экспортный потенциал ослабевает относительно быстрыми темпами прежде всего за счет высокого и стабильного роста внутреннего спроса на энергоносители.

Основным внутренним потребителем «голубого топлива» являются электростанции (42 %), домашние хозяйства (28 %), предприятия промышленности (9%). То есть, рост спроса обусловлен прежде всего увеличением населения. Значительное количество сырья (21 %) уходит и на предприятия Sonatrach, которые используют его в своей деятельности.

При сохранении текущих тенденций ситуация имеет предпосылки к дальнейшему ухудшению: к примеру, специалисты Оксфордского института энергетики прогнозируют, что внутренний спрос на газ в Алжире увеличится до 56 млрд куб. м/год к 2023 году и до 70 млрд куб. м/год к 2030 году. Это значительно ограничит возможности экспорта углеводородов.

Достаточно туманными выглядят и перспективы возможного увеличения добычи нефти и газа. Обратим внимание на низкое значение отношения резервов к добыче нефти в Алжире (колеблется на уровне 27,5 – 28,9). Для сравнения: в ОАЭ аналогичный показатель в 2015 году составлял 90, в Нигерии – 58, в Саудовской Аравии – 71. Соответственно, чем ниже значение данного отношения, тем выше нагрузка на месторождения. И хотя Алжир не является «рекордсменом»» по этому показателю среди нефтедобывающих стран (например, в Султанате Оман ситуация сложнее), эти данные говорят о высоком и относительно нерациональном уровне добычи. Схожая ситуация и в сфере добычи газа: к примеру, в Нигерии по итогам 2015 года показатель составил 62, в Саудовской Аравии – 72, тогда как в Алжире он колеблется от 23,7 до 24,6.

По мнению некоторых ученых, такой уровень добычи несет чрезмерную нагрузку на недра и является близким к критическому. Многие крупнейшие месторождения эксплуатируются уже десятилетия и характеризуются как истощенные, хотя периодически запускаются новые. Подобная ситуация способна привести к быстрому истощению запасов углеводородов в Алжире в недалеком будущем. Поэтому, целесообразность и безопасность увеличения добычи в текущей ситуации сомнительна.

Сегодня более правильно ставить вопрос не в возможности увеличения экспорта алжирских энергоносителей, а в перспективах сохранения его в текущем объеме. При этом европейские страны являются главным направлением алжирских поставок: на них приходится более 80 % торговли углеводородами. При текущих показателях увеличение объема поставок в ЕС возможно только за счет Турции и некоторых африканских стран, да и то в незначительных объемах на фоне европейского рынка.

Основу экономики вновь составляет экспорт углеводородов: за счет него формируется до 30 % ВВП, 60 % бюджетной выручки и 95 % экспортных начислений, страна является лидером по добыче газа в Африке и входит в число трех крупнейших производителей нефти на континенте. Хотя за последние 15 лет реализован ряд инфраструктурных проектов, отрасль добычи и экспорта энергоносителей представляет собой передовую и наиболее развитую сферу экономики сегодня, в то время как решить многие проблемы других секторов не удалось. Иные традиционные для региона сферы развиты слабо и не способны заменить собой доходы от экспорта нефти и газа.

Сельское хозяйство, которое формирует 8 % ВВП, сегодня даже не отвечает внутренним потребностям страны и характеризуется снижением показателей из-за проблемы опустынивания, обезвоживания и учащающихся засух. При этом Алжир один из крупнейших импортеров зерновых, яиц, молочной продукции, а ситуация с продовольственной безопасностью в последние годы характеризуется некоторыми экспертами как тревожная. К слову, снижение рыночных цен на углеводороды нанесли ощутимый удар экономике страны, в том числе повлекли высокую инфляцию на продукты питания в последние месяцы. Именно рост цен на продовольствие стал одной из причин внутреннего кризиса в конце 1980-х гг., который позднее перерос в гражданскую войну.

Строительная и транспортная отрасли хотя и активно развивались в последние годы, но тоже ориентированы на внутренний рынок и не являются двигателями экономического развития.

Туристическая отрасль развита крайне слабо.

Относительно хорошие перспективы имеются у индустриального сектора, особенно металлургической и текстильной промышленности, но даже при самом оптимистичном сценарии их потенциал не сопоставим с энергетическим сектором.

Если называть вещи своими именами, то Алжир идет к экономическому коллапсу, который может случиться уже в ближайшие 10 лет. Это способно повлечь самые тяжелые последствия, в том числе угрозу сохранению режима в его нынешнем виде.

Очевидно, что руководство страны осознает это и принимает меры для увеличения потенциала энергетического сектора.

Ограничивать внутреннее потребление в данной ситуации непросто. Надо сказать, что особенностью арабской республики является высокий объем государственного субсидирования топлива и продуктов питания, стоимостной показатель которых оценивается в 45 млрд долл. США в год, или 7 – 8 % ВВП. Резкое сокращение субсидий может еще сильнее разогнать инфляцию, что чревато новыми социальными волнениями, которые, по сообщениям иностранной прессы, участились в Алжире в последние месяцы. Но даже в случае реформирования системы субсидирования эти меры смогут замедлить рост потребления энергии, но не прекратить его полностью.

В качестве некой альтернативы рассматриваются ВИЭ, особенно солнечной энергетики, потенциал которой здесь один из лучших в мире. Несколько лет назад правительство приняло долгосрочную программу развития ВИЭ, подразумевающая инвестирование в отрасль 60 млрд долл. США с целью соорудить к 2030 году электростанции на солнечной и ветряной энергии общей мощностью 22 ГВт, из которых 10 ГВт будут предназначены для экспорта в страны ЕС. Всего в рамках проекта должно быть возведено 67 станций, 27 из которых – фотоэлектрические (работающие на солнечных батареях), 27 гибридных (газ и солнечные лучи), 6 солнечных тепловых, 7 ветряных. Эти цели выглядят очень оптимистичными, но достижения пока скромны: введена в строй одна гибридная (на солнце и газе) электростанция мощностью 156 МВт в городе Хасси-Рмель, завершен проект по электрификации 20 отдаленных деревень с помощью солнечных панелей, в пригороде Алжире организовано производство солнечных панелей. С учетом ухудшения экономической обстановки в стране в последние 2 года основная надежда возлагается на европейских инвесторов, которые пока не спешат: экономическая эффективность этих технологий сомнительна, особенно с учетом необходимости сооружать инфраструктуру, а возможности европейских правительств по субсидированию таких проектов ограничены.

Но даже если источники финансирования найдутся, реализация этих проектов потребует несколько лет, если не десятилетий, а ввод новых мощностей в строй вряд ли будет опережать растущий внутренний спрос на энергию.

Еще один путь – это строительство сети АЭС. Власти рассматривают такие возможности, но, согласно заявлению правительства, первая АЭС может быть построена не ранее 2029 года.

Что может значительно улучшить ситуацию, так это открытие новых месторождений и инвестирование в их освоение. Потенциал для этого имеется: по утверждению Sonatrach, до 66 % территории страны пока еще не подвержены в полной мере геологическому обследованию. А показатель количества пробуренных скважин в Алжире менее 10 на 10 кв. км (средний показатель для развивающихся стран – 50, для развитых — 100).

По данным Министерства энергетики, страна разделена на 4 основных нефтегазовых провинции: Сахара Восточная, Сахара Западная, Сахара Центральная, Северный Алжир. Наименее исследованными считаются Сахара Западная и Сахара Центральная.

Несмотря на предпринимаемые усилия в области геологоразведки, данные об увеличении резервов нефти и газа отсутствуют.

Основная масса проектов в углеводородном секторе осуществляется силами Sonatrach, которая владеет до 80 % нефтегазовых активов в стране, остальные приходятся на зарубежные компании, в основном европейские и, в меньшей степени, американские и российские. Информация об инвестициях в углеводородный сектор со стороны китайских компаний отсутствует. Впрочем, Алжир относительно закрытая страна, и к подобной информации следует относиться критически.

Однако власти активно работают для привлечения иностранных компаний в геологоразведку.

Но привлекательность инвестиций в проекты по освоению южной и западной части Алжира ограничивается отсутствием необходимой инфраструктуры в этих районах: в предыдущие годы ее строительство осуществлялось в-основном в восточной, центральной и северной частях страны.

Серьезную угрозу представляют и террористические группировки. Наиболее яркий пример последних лет – захват специалистов на газовом месторождении рядом с городом Ин-Аменас в январе 2013 года, в ходе которого погибли более 30 заложников из числа иностранных граждан.

В связи с экономическими проблемами из-за падения объемов экспортной выручки уменьшаются возможности правительства и Sonatrach.

Все это значительно снижает инвестиционную привлекательность Алжира.

Некоторые аналитики также характеризуют налоговое законодательство страны как малопривлекательное. Правительство принимает в последние годы некоторые законодательные акты, призванные стимулировать приток иностранных инвестиций, но пока они не приносят ожидаемого результата. Большого интереса к южной и западной частям иностранные инвесторы не проявляют.

Интересно, что в 2012 году это объяснялось некоторыми западными экспертами тем, что реформирование законодательства Алжира ставит цель привлечь инвестиции не в сектор добычи традиционных энергоносителей, а в развитие месторождений сланцевого газа.

Согласно некоторым исследованиям, Алжир занимает 3-е место в мире после Китая и Аргентины по запасам сланцевого газа. Интерес к этому энергоносителю был проявлен несколько лет назад: в 2012 году Sonatrach заявляла о намерении инвестировать в отрасль 68 млрд долл США – огромные суммы. Сколько денег было инвестировано фактически, неизвестно, но внимание к сектору не ослабевало несколько лет.

Интерес к этому не конвенциональному газу выражали ENI и некоторые иные европейские компании.

Как известно, перспективы сланцевого газа пока характеризуются как спорные в силу экологических, технических и иных аспектов, а также сомнительной экономической эффективности. К примеру, стоимость его добычи в том же Алжире оценивалась некоторыми экспертами как в четыре раза превышающая аналогичный показатель традиционного газа.

И все же это не является причиной для прекращения усилий на этом направлении: сегодня технологии одни, завтра они могут стать другими, а создание альтернативного энергоносителя оправдает многие средства. Но для этого нужны хотя бы экспериментальные и исследовательские работы. В этом плане Алжир – очень привлекательное место для европейцев не только в силу своих запасов.

Страна расположена относительно близко географически и при этом достаточно удалена, чтобы не вредить европейской экологии. Кстати, нечто подобное уже было в период французских ядерных испытаний в алжирской Сахаре в 1960-х годах.

Кроме того, по меркам развивающихся стран Алжир обладает хорошей инфраструктурой, а ситуация в стране относительно стабильная.

А самое главное – руководство страны крайне заинтересовано в привлечении инвестиций в сектор изучения и добычи сланцевого газа.

Известно, что некоторые геологоразведочные на сланцевых месторождениях работы силами Sonatrach и европейских специалистов начали проводиться. Последняя открытая информация об этом была весной 2015 года, когда бурение вызвало «внезапные» массовые протесты в городе Ин-Салах и некоторых иных населенных пунктах. Протестующие выступали против сланцевых проектов из-за опасений экологического характера, использования большого количества воды и требовали «прекратить эксперименты над собственным народом».

Народные протесты в арабских странах в последние годы воспринимаются властями как опасная вещь, и премьер-министр А.Селлаль поспешил успокоить общественность, заявив, что эти проекты имеют только экспериментальные цели, а массовая добыча сланцевого газа на повестке дня не стоит.

При этом нельзя исключать того, что работа в этом направлении в Алжире продолжает осуществляться. Возможно, что в целях избегания социальных потрясений правительство приняло решение засекретить эту программу.

С другой стороны, в условиях низких цен на энергоносители в последние 2,5 года, экономическая привлекательность «сланцевых» проектов значительно снижается. Это же касается и ВИЭ, равно как и всей привлекательности Алжира на предмет инвестирования в углеводородный сектор.

Поэтому, усиление экспортного потенциала Алжира сегодня требует больших инвестиций, для которых есть серьезные препятствия.

Однако есть и еще один очень важный стимул для экономического сотрудничества европейцев с Алжиром, который стоит учитывать.

Европа, как и многие другие регионы, столкнулась с проблемой терроризма в последние годы. Кроме того, в европейском обществе растет недовольство увеличивающимся потоком миграции с Ближнего Востока и Африки. Многие граждане видят в этом угрозу своей безопасности и требуют от европейских правительств ограничить миграцию.

Без преувеличения, это одна из самых важных проблем для европейских политиков. Общественные настроения в некоторых странах близки к критическим, и усугубление ситуации с мигрантами может обусловить потерю доверия и голосов избирателей, а значит и потерю власти.

Ввиду этого многие европейские политики готовы многое заплатить за решение этой проблемы. Подтверждением этого стала сделка Брюсселя с Анкарой в 2016 году, когда европейцы согласились оплатить усилия турецкой стороны по противодействию миграции, прежде всего с сирийского направления. Причем стоимость этих услуг была не маленькой, 3 млрд евро.

Однако в 2015 году миграционный кризис был вызван прибытием в Европу около одного миллиона человек, главным образом из Сирии. Африканское направление, особенно ливийское, пока не заработало в полном объеме. Во-первых, основным прибежищем ливийцев стал Тунис, где осели, по разным данным, до 2-х миллионов беженцев из 6-ти миллионного населения. Во-вторых, в связи с разразившейся в Ливии войной миграционные потоки из Черной Африки в Европу пока менее активны. Однако все это может измениться.

В случае же, если экономические проблемы дестабилизируют 40-миллионный Алжир (а это возможно с учетом описанного выше) и сделают источником нескольких десятков миллионов беженцев еще и его, Европа просто не справится с этим.

Кроме того, Алжир – надежный партнер ЕС в области безопасности, чьи спецслужбы работают достаточно эффективно в вопросах борьбы с терроризмом ввиду наличия большого опыта еще со времен гражданской войны.

Ослабление алжирских властей может создать немало проблем европейцам, и им необходимо не допустить дестабилизации Алжира.

Как один из возможных путей могут быть инвестиции в экономику для поддержания ее на плаву, особенно в углеводородный сектор. Это будет способствовать решению сразу нескольких целей.

Пока сложно сказать, на что именно готовы решиться европейцы в этом аспекте. Но со стороны некоторых политиков стран Северной Африки уже звучат утверждения о необходимости европейских инвестиций в экономику их стран, что поможет сдержать потоки нелегальной миграции.

Таким образом, в ближайшие 2-3 года серьезных причин для снижения экспорта алжирских углеводородов в страны ЕС нет. Однако отсутствует и потенциал для его увеличения.

Более долгосрочные перспективы туманны: в целях увеличения или хотя бы сохранения своих позиций на углеводородных рынках Алжиру необходимы крупные инвестиции в энергетический сектор и масштабные реформы, для чего существуют как серьезные препятствия, так и мощные стимулы. Эффективность дальнейшей энергетической политики этой страны зависит в первую очередь от правительства Алжира.

При этом желание европейцев снизить энергетическую зависимость от Москвы не стоит воспринимать как главный фактор при оценке будущего алжирского газа на европейском рынке.

   

Примечание: при подготовке настоящей статьи использованы материалы статистических отчетов Организации стран-экспортеров нефти (ОПЕК) и компании British Petroleum