Марин Ле Пен не смогла победить на президентских выборах во Франции, однако признаки поворота вправо в отношениях с мусульманскими общинами в политике государств Евросоюза заметны и без этого уже сегодня. Французы не готовы выбирать Ле Пен даже несмотря на очевидную террористическую угрозу со стороны исламистов, регулярно осуществляющих атаки на Пятую республику в последние несколько лет при почти полном бессилии правоохранительных органов страны. Любопытно, что неизбираемость лидера Национального фронта при любой социально-политической конъюнктуре предвидел в своей политической антиутопии «Покорность» французский писатель Мишель Уэльбек, предсказавший также и победу на выборах 2017 г. неожиданного, на первый взгляд, кандидата. Однако в реальности, в отличие от романа, им оказался не умеренный мусульманин, а ультрацентрист и глобалист, Эммануэль Макрон.
Какой бы ни была политика Макрона по отношению к исламскому сообществу страны, очевидно, что она и близко не будет соответствовать риторике финалистки президентской кампании, в свое время сравнивавшей молящихся на французских улицах мусульман с нацистской оккупацией страны в годы Второй мировой войны. На фоне этого в Евросоюзе вполне четко обозначился поворот вправо в политике, касающейся отношений европейских правительств и обществ с мусульманами континента. Сперва Европейский суд по правам человека узаконил запрет, устанавливаемый работодателями на ношение религиозных символов и в том числе хиджабов, а вскоре после этого и нижняя палата Бундестага одобрила законопроект, запрещающий ношение никаба государственным служащим, судьям и солдатам, а также обязывающий женщин показывать лицо во время проверок личности. Казалось бы, мера более чем логичная и естественная (Коран не обязывает носить никаб, а мотоциклисты не заходят в общественные учреждения, не сняв шлем, так, чтобы было видно лицо, если только не собираются их ограбить), однако Германия дозрела до нее только сейчас (в отличие от Франции, Бельгии, Нидерландов и Болгарии, сделавших это гораздо раньше). Тем выше значимость и символичность этого решения, особенно учитывая все обстоятельства последних лет с начала гражданской войны в Сирии и европейского миграционного кризиса.
Что же касается Эммануэля Макрона, то ряд европейских СМИ и общественно-политических институтов уже сегодня опасаются, что новый президент Франции может стать проводником во власть даже не мусульман, а исламистов, которые, по их данным, в большом количестве инфильтровались в его политическое движение «На марше» и избирательную команду. Так, французский журналист Ив Мамю (Yves Mamou) в статье для института Гейтстоуна (Gatestone Institute), озаглавленной «Эммануэль Макрон – полезный идиот для исламистов», вспоминает, что нынешний лидер Пятой республики сразу после терактов 13 ноября 2015 г. заявил, что Франция «должна разделить часть ответственности за (состояние) почвы, на которой процветает джихадизм, (поскольку) люди, у которых есть борода и имя, которое мы можем счесть мусульманским, в четыре раза реже нанимаются на работу».
Видимо, с точки зрения Макрона, это вполне удовлетворительная причина для того, чтобы, например, расстрелять набитый публикой концертный зал. Что же, столь инфантильное отношение (подобное тому, которое демонстрируют молодые британские мусульмане, когда речь идёт о том, должны ли получить второй шанс возвращающиеся из Сирии джихадисты) к одной из острейших проблем современной Франции, наверное, простительно самому молодому в ее истории президенту. Ну а пока политики рассуждают о «перевоспитании» и вине общества и государства, террористы взрывают концерт в Манчестере или давят людей на набережной Ниццы во время национального праздника.
«Я не собираюсь внедрять антитеррористическую программу за одну ночь», – это слова Макрона от 20 апреля 2017 г., когда исламист убил полицейского и ранил ещё двоих. Вполне своевременное заявление, учитывая, что Францию к тому моменту уже на протяжении как минимум двух лет лихорадило от террористических атак. На фоне этого накануне выборов автор книги «Почему я покинул «Братьев-мусульман»» (Why I Quit Muslim Brotherhood) Мохамед Луизи (Mohamed Louizi) опубликовал в своём Facebook развернутый материал, позже перепечатанный интернет-СМИ, с указанием имён и дат присоединения к политическому движению Макрона сторонников и членов «Братьев-мусульман», а также активистов-проводников влияния Катара и Турции.
Так, например, активную роль в предвыборной кампании Макрона сыграл местный активист движения «На марше» Рашид Эль-Хенг (Rachid El-Kheng). Открытый сторонник Мухаммеда Мурси и теорий сионистского заговора, Эль-Хенг известен своими заявлениями вроде: «Существует 4 вида лжи – ложь малая, ложь большая, 11 сентября 2001 г. и 7 января 2015 г. (атака исламистов на редакцию Charlie Hebdo в Париже –авт.)». В день марша солидарности 11 января Эль-Хенг недоумевал: «Не понимаю, почему международная общественность так сплотилась вокруг Франции? Разве то, что было в Палестине тем летом, это не терроризм»? Эммануэля Макрона не слишком беспокоят такие взгляды своего соратника: «Он делал некоторые радикальные вещи, это сложный момент, но Рашид – хороший парень».
Также накануне первого тура голосования, 24 апреля, в поддержку Макрона выступил Союз исламских организаций Франции (UOIF), спонсируемый государствами Персидского залива и Саудовской Аравией и традиционно представляющий интересы «Братьев-мусульман» во Франции. Союз призвал «голосовать против ксенофобских, антисемитских и расистских идей Национального фронта» и «массово поддержать г-на Макрона».
Кроме того, Луизи указывает, что значительная часть мусульманского сообщества прямо или опосредованно поддерживала Макрона на протяжении всей избирательной кампании, а не только в противостоянии с Ле Пен во втором туре. Причем нередко выходя за рамки закона. Так, франко-алжирский радикальный исламский клерик и последователь Сейида Кутба Нореддин Ауссат во время пятничной проповеди в мечети 14 апреля призвал своих последователей голосовать «против экстремистов и исламофобов», тем самым нарушив статью 26 Закона от 9 декабря 1905 г. об основах секуляризма и разделении церкви и государства, согласно которой «запрещается проводить политические собрания в помещениях, обычно используемых для отправления религиозного культа». Позднее в Facebook Ауссат призвал своих сторонников активно голосовать в первом туре и добавил, что для него Макрон является «наименее худшим из всех кандидатов-фаворитов».
Макрон в подобном пренебрежении законодательством замечен не был, зато продемонстрировал особый взгляд на французскую культуру. 22 февраля, встречаясь с французскими экспатами в Лондоне, он, в частности, заявил следующее: «Французской культуры не существует, во Франции есть культура и она разнообразна. Французское искусство? Я никогда не встречал его!». С таким взглядом на ключевые аспекты национальной идентичности будет неудивительно, если в не столь отдаленном будущем новый президент страны решит отойти, например, от секуляризма в качестве основной государственной идеологии и модели государственного устройства. Именно такой подход, по сути, выбрали и граждане страны, проголосовав за Макрона.
Комментаторы предполагают, что значительное количество мусульман из политического движения Макрона предсказуемо будет представлено в избирательных списках на летних парламентских выборах в Пятой республике. Это была бы хорошая новость, если бы речь шла о французских мусульманах, которых интересует ситуация во Франции, а не то, что происходит в Палестине. Но, как показывает практика, для Эммануэля Макрона и его политических соратников нет французского, зато есть «разнообразие», представленное в данном контексте интересами Дохи, Анкары и «Братьев-мусульман». Между тем, ситуация такова, что мусульманские сообщества европейских государств все отчетливее выступают проводниками интересов даже не т. н. мировой исламской уммы, что можно было бы считать вполне естественным, а конкретных государств и движений, конкретных политических игроков международной арены. Только не тех стран, в которых они проживают. До такой степени, что проблемы распространения среди сограждан-единоверцев экстремистских идеологий, паразитирующих на исламе, беспокоят их меньше (если вообще беспокоят), чем происходящее в Палестине или Египте.
На фоне этого в двух ключевых странах Евросоюза, Франции и Германии, наметились две противоположные тенденции: тенденция к возрождению мультикультурализма (пусть, возможно, и под другими лейблами) и правый поворот в сторону более ответственного выстраивания отношений с этно-религиозными группами и в первую очередь мусульманами. То, какой вектор в конечном счете возобладает в ЕС в целом, во многом будет зависеть от итогов парламентских выборов в обеих странах и прежде всего в Германии, где правые партии уже имеют перевес в ландтагах. И здесь Ангеле Меркель весьма пригодятся голоса натурализованных в последние годы в большом количестве адептов ислама.