Освобождение Ракки от запрещенной в РФ террористической группировки «Исламское государство» (ИГ, запрещена в России) представляет собой важную победу в борьбе с террористами, но не означает уничтожения этой организации, ситуацию осложняет то, что город взяли курды. Такое мнение высказал в среду в беседе с корр. ТАСС президент Института религии и политики Александр Игнатенко. «И да, и нет, — сказал он, отвечая на вопрос, означает ли взятие Ракки победу над ИГ. — Да — в том смысле, что, несомненно, Ракка как столица «халифата» пала. Сейчас Ракка переходит в руки «Сил демократической Сирии» (СДС). А нет — в том смысле, что Ракка была только одним из многочисленных вилайетов, которые ИГ распространило по всему миру». В качестве примеров таких вилайетов эксперт привел действия террористов в Египте на Синае и в провинции Гиза, где в ходе столкновений в конце предыдущей недели погибли, по официальным данным, 16 сотрудников правоохранительных органов страны (об этом мы будем говорить отдельно), а также в провинции Марави на Филиппинах. «Кроме этих точек, есть еще около четырех десятков вилайетов», — отметил он. Как указал эксперт, ИГ избрало своим лозунгом слова «существует и расширяется». «Этот лозунг означает, что ИГ постоянно расширяется, — продолжил он. — Происходит следующее: центры ИГ перемещаются из Ракки в Сирии и Мосула в Ираке в другие места. Сейчас эти центры перемещаются в Египет, кто-то предполагает, что они могут переместиться и уже перемещаются в Афганистан». Мы изложим свою точку зрения на сложившуюся ситуацию. Взятие Ракки (и что немаловажно в самом скором времени — Дейр эз-Зора) означает окончание структурированного суннитского военного сопротивления на территории Сирии под названием «Исламское государство» (ИГ). Это совершенно не означает, что суннитское сопротивление как явление прекращает свое существование, но проект под названием ИГ свое существование заканчивает. По одной причине — как инструмент влияния на суннитское сообщество ИГ может существовать только в случае наличия нескольких очень важных факторов.  Первый и основной  среди них это фактический, а не провозглашенный, контроль на конкретными территориями, на которых эта организация может сформировать органы управления, налоговую систему  и репрессированный аппарат, который является гарантией безопасности для местного суннитского населения. По этой причине эта группировка и называется именно «государством», а никак иначе. Суть всей этой модели — предоставление суннитам оптимальной модели социально-экономической автономии и устройства государства, которое основано на шариате в его первозданном виде  в противовес  существующим сейчас в арабском мире полусветским монархиям или псевдо-республикам, режимы которых погрязли в коррупции и не в состоянии предоставить своей молодежи ясной системы социальных лифтов. И главным отличием ИГ от той же «Аль-Каиды» (запрещена в России) заключается в том, что ИГ с самого начала стремилось к созданию самодостаточной системы финансирования именно за счет образования квази-государства с установлением контроля над основными источниками получения таких доходов: нефтяных ресурсов, ирригационных сооружений, водных ресурсов, логистических сухопутных и водных маршрутов. «Аль-Каида» всегда жила за счет финансовых траншей из стран Аравийского полуострова, а если еще проще — из КСА. И как только такие транши иссякали, то и влияние этой группировки падало. А падали они по причине того, что интерес Эр-Рияда к той или иной точке приложения своего влияния пропадал. Если суннитское сопротивление загонят в подполье, то оно будет называться совершенно по другому и основываться на других принципах функционирования, но не исчезнет, поскольку пока не создана новая модель инкорпорации суннитского сообщества в государственное и экономическое управление того же Ирака или Сирии. Кстати, именно по этому признаку ИГ кардинально отличается от «Аль-Каиды» (как и по вопросу внешних спонсоров). Сторонники «Аль-Каиды» никогда не стремились основывать свои государственные структуры и вообще в какой-то мере контролировать обширные территории в устойчивом режиме со своей системой налогообложения и управления. У «Аль-Каиды» просто иная задача — это изначально наднациональное джихадистское образование, которое использовалось для ясных целей решения вопроса укрепления саудовского влияния в той или иной части мусульманского мира. ИГ — это сугубо националистическое образование, которое использует, но не практикует идеологию строительства всемирного халифата исключительно в целях рекрутирования иностранной  живой силы, без чего эта структура существовать на больших пространствах просто не может. От 60 до 70 процентов личного состава ИГ и «Джебхат ан-Нусры» (запрещена в России) составляет именно «иностранная пехота». И все «вилайеты»  ИГ на других территориях и в других странах — это лишь попытка суннитских и этнических  элит в той или иной стране  калькировать и использовать этот поначалу позитивный опыт в своих сугубо националистических целях. Будь то Нигерия, или Филиппины. Кстати, филиппинским организациям иракские духовники отказали в свое время в праве называться «вилайетом» просто в силу их малочисленности. Но это на филиппинских мусульман никакого впечатления не произвело, они продолжают это название использовать, что объяснимо, поскольку никакого влияния на размеры финансирования этой группировки из Мосула или Ракки это не оказало. Именно по той причине, что его как не было, так и теперь не предвидится. И ровно тоже самое справедливо и «вилайетам» в Нигерии, Сомали или где-то еще. Особняком стоят проекты ИГ в Афганистане и на Синае. Просто исключительно по причине того, что эти «вилайеты»  целенаправленно создавались и финансировались Катаром в рамках использования их в конкретных политических целях по дестабилизации  ситуации в Афганистане и Египте. В каждой стране по своим резонам. В Египте — это дестабилизация режима  военных, которые отстранили  от власти «Братьев-мусульман», которых в Дохе полагают своим универсальным инструментом распространения влияния в мусульманском мире. Эта дестабилизация также укладывается и в противостояние дуэту АРЕ-ОАЭ по вопросам региональной конкуренции связке Катар-Турция в той же Ливии, вообще в Африке и регионе Ближнего Востока. В Афганистане через местных сторонников ИГ Доха пытается доказать, что попытки дистанцировать ее от процесса внутриафганского урегулирования со стороны Вашингтона, Исламабада и Кабула глубоко ошибочны. Так что насчет того, что ИГ «существует и расширяется», рискнем не согласиться. Более того, после фиаско эксперимента с образованием государства в Сирии и Ираке идея ИГ начнет затухать, и это название начнет терять свою привлекательность. Что мы вскоре и увидим на примере массового переименовывания и фрагментации «четырех десятков вилайетов по всему миру».