На фоне поступательного роста объёмов гуманитарного содействия, выросшего с 16 млрд долларов США в 2012 году до 27 млрд долларов США в 2016 году, наблюдается существенное сокращение взносов от арабских государств. При том, что основная концентрация международных гуманитарных усилий в последнее время приходится именно на регион Ближнего Востока. В первой пятёрке получателей помощи — Сирия, Ирак, Йемен, Иордания, а также Южный Судан.
Эту интересную тенденцию констатируют авторы недавно опубликованного Глобального доклада о гуманитарном содействии-2017. В частности, как отмечается, примерно 25% из 165 млн нуждающихся в гуманитарном содействии человек проживают в трёх странах — Йемене, Сирии и Ираке. При этом, донорские взносы от обеспеченных государств Ближнего Востока и Северной Африки упали в 2016 году на 24%, в то время как европейские доноры увеличили финансирование гуманитарного содействия на 25%. Примечательно, что Германия нарастила свой взнос на 109%, Бельгия на 58%, Дания на 51%, Франция на 41%. Наряду с этим, происходит не диверсификация донорской базы (как это наблюдалось в последние годы), а противоположный процесс — сужение числа доноров. Таким образом, лишь пять государств-доноров в совокупности обеспечили 65% всего бюджета гуманитарного содействия в 2016 году (он достиг рекордного показателя в 27.3 млрд долларов), а один донор (США) в одиночку обеспечил 31% этого бюджета. При этом, однако, напрямую до непосредственных получателей помощи на местном уровне было доведено лишь 2% всех выделенной помощи. Остальное распределяется по каналам международных структур, учреждений системы ООН, неправительственных организаций и частного сектора.
Примечательно, что вслед за США вторым ведущим донором в области гуманитарного содействия в 2016 году оказалась Турция с объемом взносов 6 млрд долларов (против 6.3 млрд долларов у США). В двадцатке ведущих государств-доноров по объемам финансирования присутствуют также две арабские страны — ОАЭ (8 место, 717 млн долларов) и Саудовская Аравия (16 место, 395 млн долларов). В то же время, если анализировать вклад стран пропорционально их валовому национальному доходу, то по результатам 2016 года в списке 20 ведущих доноров по этому критерию оказываются сразу 4 арабских государства: ОАЭ (2 место, взнос составил 0.18% от ВНД); Кувейт (7 место, 0.13% от ВНД); Саудовская Аравия (14 место, 0.05% от ВНД); Катар (20 место, 0.02% от ВНД).
При этом, географические предпочтения доноров из ближневосточного региона также очевидны. Например, Саудовская Аравия и ОАЭ на двоих обеспечили почти 50% всего гуманитарного финансирования йеменской операции в 2016 году (765 млн долларов), тогда как Сирия и Ирак спонсируются преимущественно США, Канадой и странами ЕС. Например, совокупный вклад стран и институтов ЕС в гуманитарные усилия в Сирии составляет 58% от всей помощи, в Ираке — 55%, в Южном Судане — 48%. При этом, совокупный вклад стран Ближнего Востока в гуманитарные усилия на порядок скромнее: в Сирии — 6%, в Ираке — 6%, в Южном Судане — лишь 0.1%.
Следует иметь в виду, что Турция выделяет колоссальные ресурсы на содержание сирийских беженцев на своей территории. В меньшей степени это делают Ливан и Иордания, также принимающие у себя сотни тысяч беженцев, но их вклад не может быть засчитан как донорский, поскольку он направлен на укрепление национальных механизмов социальной защиты, а содержание беженцев в лагерях и гуманитарную помощь им в этих странах обеспечивают ооновские структуры.
Если анализировать донорские поступления от арабских стран по линии отдельных гуманитарных агентств, то тенденция в целом схожая. Например, по линии Всемирной продовольственной программы ООН наблюдается сокращение взносов Саудовской Аравии – с 271 млн долл. в 2014 году до 36 млн долларов в 2016 году, Кувейта – с 33 млн в 2014 году до 9 млн долларов в 2016 году и ОАЭ — с 20 млн долл. в 2014 году до 6 млн долл. в 2016 году. Похожая ситуация с финансированием гуманитарных программ по линии Управления Верховного комиссара ООН по делам беженцев (УВКБ). В списке двадцати ведущих доноров этой организации в 2017 году не значится ни одной страны из региона: Саудовская Аравия на 23 месте с 17 млн долларов, а Кувейт на 35 месте с 7 млн долларов. При этом тенденция также негативная – взнос Саудовской Аравии последовательно сокращался с 91 млн долл. в 2014 году до 14 млн долл. в 2016 году, а взнос Кувейта – с 103 млн долл. в 2014 до 17 млн в 2016 году.
В чем причины столь резкого разворота ведущих арабских стран в донорском финансировании гуманитарных операций, особенно на фоне стремительного роста гуманитарных потребностей?
По-видимому, главным фактором все-таки следует считать финансово-экономические трудности на фоне падения цен на энергоносители и, разумеется, доходов ведущих арабских доноров – Саудовской Аравии, Катара, ОАЭ, Кувейта. В случае с Катаром, безусловно, следует также принять во внимание все еще не разрешенный политический кризис и экономическую блокаду со стороны Саудовской Аравии и ее союзников со всеми вытекающими последствиями.
Но есть и другие важные предпосылки. В частности, на фоне сокращения финансирования арабскими странами гуманитарных потребностей, наблюдается увеличение их взносов в сфере долгосрочного развития, инфраструктурных инвестиций. Например, по уровню официальной помощи развитию (ОПР), Саудовская Аравия занимает 7 место в мире с общим ежегодным объемом помощи развитию в размере 6.75 млрд долларов, а ОАЭ прочно удерживает 9 место (4.3 млрд долларов). При этом обе страны опережают Турцию, которая по объемам чистого гуманитарного содействия значительно их опережает. В тридцатку лидеров по объемам ОПР входит также Катар с 1.3 млрд долл. (23-е место).
Кроме того, геополитические приоритеты и интересы доноров оказывают важное воздействие на их политику и вектор финансовых инвестиций. Это особенно касается политики так называемых «новых доноров», которым в большей степени присущ прагматизм, а не некая эфемерная, в их понимании, глобальная либо региональная ответственность за судьбы людей и разрешение гуманитарных кризисов. По крайней мере, каких-либо долгосрочных и тем более безусловных обязательств в этой сфере брать они на себя не готовы. В частности, с учетом того что львиная доля глобальных гуманитарных потребностей приходится на Сирию и Ирак, финансовая поддержка этих операций со стороны таких стран как Саудовская Аравия либо Катар в силу очевидных политических мотивов не представляется приоритетной. С другой стороны, крупнейшие гуманитарные кризисы в Африке – Сомали и Южный Судан – также далеки от жизненно важных интересов ближневосточных монархий. Гораздо перспективнее, c их позиции, инвестировать в долгосрочные проекты в Алжире либо Морокко, либо содействовать развитию таким стратегических стран как Эфиопия, c которой можно не только расширять торгово-экономическое сотрудничество (рынки сбыта и прочее), но и наладить важный политический диалог. В то же время, йеменская гуманитарная операция, например, в фокусе политического внимания этих доноров, особенно Cаудовской Аравии. Отсюда и последовательное финансирование гуманитарных усилий в этой стране, которое, разумеется, носит выборочный характер и направлено на поддержку лояльных сил.