Наблюдаемый в последние три года расцвет салафизма в Алжире во многом обусловлен действиями самих властей АНДР. И то, что они не только практически не препятствуют его наступлению, а напротив, даже создают условия для увеличения масштабов данного явления, свидетельствуют о наличии у них непосредственной заинтересованности в его распространении по стране.

С одной стороны, этому отвечают экономические интересы представителей правящего режима.

Например, речь идет о строительстве культовых сооружений, возведение и ремонт которых в период кризиса обходится Алжиру в серьезную сумму, доходящую в некоторые годы до 2 млрд долларов.

Не случайно, что во многих районах новостроек начатое за счет государство строительство мечетей было «временно приостановлено», а затем возобновлено за счет неких «частных спонсоров», нередко напрямую связанных с Саудовской Аравией. Они же нередко вообще берут на себя возведение соответствующих зданий «с нуля», набирая в результате бонусы у благодарного населения.

В этих условиях принимать какие-то репрессивные меры против таких благодетелей представляется для власти опасным и вредным делом ввиду того, что она рискует в противном случае вызвать жесткую критику местных жителей за «проявление враждебности к исламу», с одной стороны, за неспособность самостоятельно обеспечивать нужды верующих, а с другой стороны, за нападки на тех, кто смог решить данную проблему.

Более того – в качестве благодарности представители властей «не замечают» приход в такие мечети салафитских имамов и даже закрывают глаза на иностранное гражданство некоторых из них.

Соответственно, сами представители салафитов в последнее время воздерживаются от критики правящего режима «за невнимание к исламу» и другие упущения, видя, что он не только не преследует их, но и позволяет открыто выйти из подполья.

Более того – их лидеры на местах призывают своих адептов поддержать власть не только против левой и либеральной оппозиции, но и против конкурентных исламских радикальных группировок.

Среди причин, вынуждающих салафитских вождей поступать таким образом, необходимо указать как потенциальную боязнь оппозиционеров, выдвигающих свои альтернативные модели построения общества и государства, так и сложившийся у них с властями негласный «симбиоз», согласно которому алжирские правоохранительные органы их не трогают, а они взамен решают проблемы правящего режима, и не только сугубо экономического характера.

Например, с 1971 года спецслужбы АНДР используют салафитские группировки для борьбы против студенческого движения, в том числе против так называемых «прогрессистов», критиковавших власти за отсутствие демократических свобод, выступавших за введение «реального социализма для всех алжирцев, а не только для узкой группы привилегированных», за автономию для национальных меньшинств и др.

Салафитам в обмен на существование их общин и в том числе подпольных мечетей (ранее власти АНДР не позволяли открытое функционирование салафитских мечетей), размещающих в подвалах и на чердаках домов, а также на окраинах городов, замаскированных под различные хозяйственные постройки, давался карт-бланш на физическое воздействие или даже устранение неугодных «прогрессистов» с минимальным риском «засветиться» в этом представителям власти.

Критики алжирских властей также утверждают, что спецслужбы использовали салафитов в гражданской войне в 1990-е годы, бросая их на уничтожение населения потенциально недружественных населенных пунктов, выставляя это за деяния противников режима. И эта версия весьма популярна среди значительной части алжирцев.

Также интересно, что интересы салафитов и правящего режима в очередной раз совпадают в отношении решения назревшего «женского вопроса» и эта работа должна позволить удержать часть женщин от выхода на улицу.

Так, салафитские проповедники небезуспешно работают с алжирским женским населением, призывая его представительниц «сидеть дома, поддерживая традиционную исламскую семью, отказаться от вульгарных нарядов, насаждаемых Западом с целью выуживания денег из семейного бюджета», не слушать феминисток, «пытающихся уничтожить исконные исламские ценности» и «ничего не требовать у власти и не стремиться получить работу, являющуюся прямой мужской обязанностью», поскольку «возвращение к исламским истокам позволит мужу прокормить семью, ничего не прося у власти».

Между тем, такое поведение салафитских лидеров обусловлено их классическими установками по усилению влияния в том или ином государстве: там, где они не могут противостоять светскому режиму открыто, салафиты предпочитают выиграть время, избегая изначально проигрышного столкновения, и скопить силы для перехода в решающее контрнаступление.

Одновременно они активно развивают при помощи интернета, проплаченных экспертов и публикаций в СМИ, а также проповедей в мечетях пропаганду относительно своего «миролюбия», призывая «развеять мифы относительно салафии».

Впрочем, подобное миротворчество наблюдается лишь некоторое время, после чего, набрав силу, алжирские салафиты начинают навязывать свое видение мира обществу на местах, как, например, это уже отмечалось в вилайе Константина, где они устраивали акции физического воздействия в отношении недружественно настроенных к ним имамов и представителей населения.

Тем не менее, власти в основном продолжают не замечать роста салафитской опасности, по-прежнему считая выгоды от сотрудничества с представителями «пришлого» ислама более весомыми, чем применение против них репрессий.

В частности, их представители указывают, что, согласно Закону 91-81 от 23 марта 1991 года, «мечети открыты для всех верующих без различия», если они не ведут экстремистскую деятельность и потому у них даже нет нормативно-правовой базы для применения в отношении салафизма превентивных мер воздействия.

Тем не менее, уже отмеченные факты давления на «традиционных» имамов и даже случаи физического насилия над ними и их изгнания, организованную салафитами компанию нападок на женщин, носящих, по их мнению, «слишком короткие» юбки и обувь со слишком высокими каблуками, вполне позволяют применять против них действия как против экстремистов.

По мнению значительной части светских алжирцев, уже в скором времени представители салафизма, пользуясь таким попустительством властей, обязательно попытаются «взять реванш за 1990-е годы».

Показательно, что во время их сборищ в мечетях смысл звучащих там проповедей сводится к тому, что «правящий безбожный режим уже начинает разваливаться сам собой» и в таких условиях основная задача, которую ставят салафитские лидеры на местах – не допустить перехода власти к оппозиционным группировкам.

Соответственно, уже сейчас салафиты в силу своей организованности, растущей численности, наличия денежных и иных ресурсов, могут серьезно повлиять на исход политической борьбы в Алжире.