Анализируя результаты прошедших в Иране в последние дни 2017 и первую неделю 2018 г. протестных акций, СМИ,  политики и аналитики приходят к выводу, что главной движущей силой этих протестов была молодежь и слабообеспеченные слои населения. К таковым в Иране относится примерно половина иранцев.

Как известно, протестные акции в форме демонстраций и пикетов начались в четверг 28 декабря в северо-восточном городе Мешхеде, являющемся вторым городом страны по населению. Поначалу они прошли на местной площади Шахидов по призыву фундаменталистов и имама-хатиба соборной мечети этого города аятоллы Ахмада Ала-оль-Хода, представителя духовного лидера ИРИ аятоллы Али Хаменеи в провинции Хорасане-Разави. По сути, протестные акции были направлены против экономической политики правительства либерала Х.Роухани, результатом которой, по утверждению консерваторов, стали обнищание народа, увеличившаяся безработица, особенно среди молодых возрастов, инфляция. Акции очень быстро переместились и в другие города — Тегеран, Керманшах, Хамадан, Хоррамабад, Исфахан, Ахваз, Кум, Казвин. Затем к ним прибавились  Санандадж, Бандар-Аббас, Керман, Шахре-Корд, Сари, Рашт, охватив, таким образом, значительную часть Ирана, причем и регионы проживания  этнических меньшинств – курдов, азербайджанцев, хузестанских арабов. По сравнению с прежними протестами, всплыли названия городов, в том числе средних и малых, которые никогда не появлялись на картах политической активности регионов. Вспомним, что во время протестов 2009-2010 гг., прошедших как реакция на злоупотребления властей во время подсчета голосов на выборах президента,   все действо концентрировалось в столице, там звучали лозунги, там проливалась кровь, там возникали лозунги-речевки, которые еще недавно казались невозможными в условиях сильного репрессивного режима. Однако на этот раз протесты зазвучали и на далекой периферии, причем,  под лозунгами жесткого характера, вплоть  до демонтажа исламского режима. Эксперт по проблемам Исламской Республики Али Хаджи-Касеми придерживается мнения о том, что появление протестных акций в маленьких и депрессивных городах показывает, что костяк недовольных, вышедших на протесты,  образуется из проживающих там политически активных людей, страдающих от несправедливости, неравенства в распределении доходов, порождающих у низкообеспеченных слоев чувство обреченности. Они понимают, что хорошая жизнь и богатство сосредоточены в Тегеране и еще маленькой горстке  других городских агломераций. Вот и получается, пишет Хаджи-Касеми на сайте персидской службы ВВС, что этот зловещий зазор провоцирует явное недовольство, побуждающее людей высказывать свои требования. Если в больших городах достаточно много представителей среднего и выше среднего класса, людей успешных и довольных жизнью, то в маленьких городах совершено иная картина, и их население в большинстве своем не живет, а влачит жалкое существование. Как раз эти люди больше всего страдают от санкций, несостоятельного политического руководства,  непоследовательной экономической политики, разгула коррупции, неправильного и дискриминационного распределения благ. Они, по сути, выдавлены из большой жизни и давно являются, как пишет иранская пресса «живущими на обочине жизни» ( перс. хашиенешин). Безработная молодежь, наблюдающая за тем, что для улучшения их жизни ничего не предпринимается и никаких внятных программ не существует, впадает в отчаяние, а для проявления хоть какой-то активности, прибегает к протестным акциям. Ее положение, действительно, незавидно. Если в целом уровень безработицы в стране составляет ныне 12-13%, то среди молодежи он достигает гораздо больших показателей – примерно 40%. Радикализм в ее действиях, считает аналитик-иранист Хаджи-Касеми, выливается в злобу и отчаяние, что показывает реакцию на невнимание власти к нуждам молодежи. Они видят, что власть озабочена другим – военным присутствием в соседних странах, поддержкой союзников в регионе, другими идеологическими и религиозными программами, вместо того, чтобы решать их неотложные потребности. Власть не сосредотачивает свои усилия  на создании условий для роста благосостояния народа, что должно быть для нее главной задачей, и тем самым плодит массовое недовольство. Оно и стало основой протестных актов. Политический аналитик Реза Хакикатнежад считает, что в последние несколько лет, с расширением социальных сетей, увеличением числа пользователей и возможностью доступа к ним даже в маленьких городах, их жители заметно политизировались, обогатились знаниями о своих гражданских правах, стали активно приобщаться к политической жизни, участвовать в акциях гражданского неповиновения, которые спонтанно возникали на периферии.

По свидетельству прокурора Тегерана Аббаса Джафари-Доулатабади, большинство арестованных участников протестных актов – это молодежь от 18 до 35 лет. Он также отмечает  отсутствие сколько-нибудь значительного представительства политической элиты в рядах демонстрантов. Именно поэтому, отметил Джафари-Доулатабади, заметным явлением стали случаи  мародерства, поджоги флагов, хулиганство. Определенной новацией нынешней протестной волны  стало выдвижение в качество злободневных лозунгов требований к правительство прекратить поддержку «Хизбаллы», палестинских террористических организаций, покончить с военным вмешательством в Сирии, Йемене: «Уйдем из Сирии, будем думать о своем народе!». Звучали и ностальгические нотки о былом величии Ирана – «Мы арийцы, и арабам не поклоняемся!».  Достаточно распространенными были лозунги, направленные против религиозного лидера страны аятоллы Али Хаменеи. В такой же мере «досталось» и президенту страны Хасану Роухани. Именно против них звучали, причем как в крупных городах, так и на периферии, революционные для Ирана лозунги «Смерть диктатору!», «Смерть Роухани!»,  «Стыдись, Али (Хаменеи – В.М.) Освободи нас от себя!», «Народ обнищал, а рахбар претендует на божественность».  Раздавались и персонифицированные лозунги против руководителей других ветвей власти — законодательной и судебной – Али Лариджани и Садека Амоли-Лариджани, как известно, родных братьев.  Главу судебной власти аятоллу Амоли-Лариджани считают причастным к казням и пыткам политических заключенных, а всю семью Лариджани подозревают в коррупционных сделках. Были и предельно радикальные политические лозунги «Свобода или смерть!»,  «Смерть диктатору, смерть режиму!», «Независимость, свобода, Иранская Республика!». «Свободу политическим заключенным!», «Только артиллерией, танками и снарядами можно покончить с религиозной властью!», «Вышвырнем их прочь, это наше право!», «Не бойтесь, мы вместе!», «Какую ошибку мы совершили, что сделали исламскую революцию!». Вот еще один пример – лозунг, прозвучавший на периферии — «Что есть в Иране? Воровство чиновников, притеснения, насилие!». Лозунги социального и экономического звучания, в частности – об усилении борьбы с коррупцией и  дороговизной наблюдались на всех проведенных этот период на демонстрациях. Аналитик  Реза Хакикатнежад  считает, что в отличие от протестов 2009-2010 гг. нынешние социально-экономические требования стали более конкретными, более разнообразными, в них замелькали такие слова как «вор», «коррупционер», «растратчик». Как новация, появились лозунги, в которых зазвучала ностальгия по дореволюционным годам и монархии, и – напротив – осуждение как реформистов, так и фундаменталистов. Как минимум, это говорит о том, что люди потеряли веру в существующую власть, задумываются об альтернативе. Р.Хакикатнежад приводит известную фразу об исламской революции как продукте смены режима в Иране: люди знали, чего они не хотят, но не знали, чего хотят.  Анализ лозунгов последних протестов показывает, что вышедшие на нынешние демонстрации в массе своей знали, чего они хотят.