В Астане завершился 11-й раунд переговоров, посвященных вопросам внутрисирийского урегулирования.  Как мы и предполагали, его главным достижением стал сам факт их проведения, что должно демонстрировать устойчивую тенденцию по выдвижению астанинского формата на приоритетные позиции в череде всех переговорных форматов на эту тему, и, прежде всего, конечно, женевского. Собственно последний откровенно заглох, как силу скорого ухода его главного организатора от ООН в лице спецпосланника Стафана де Мистуры, так и в связи с откровенным нежеланием России, Ирана и Сирии как-то его активизировать путем своего конструктивного в нем участия. Справедливости ради надо признать, что аналогичной позиции придерживается и просаудовская оппозиция, которая использует этот формат в основном для публичного озвучивания своих априори невыполнимых требований, и не более того. В этой связи переговоры в Астане продемонстрировали то, что этот формат живее всех живых, и тем самым высокое собрание достигло поставленных перед ним основных целей: насолить женевскому  «собрату», которого те же американцы и европейцы полагают главным и основным переговорным форматом в рамках преодоления сирийского кризиса. Более никаких принципиальных решений по двум основным вопросам (Идлибу  и созданию конституционного комитета) принято не было,  а для того, чтобы остался хоть какой-нибудь позитивный результат с точки зрения достижения неких практических шагов,  была запущена тема обмена пленными. Второй обмен пленными между правительством и оппозицией Сирии планируется провести до конца 2018 года. Об этом сообщил ТАСС источник, близкий к организации переговоров в Астане. «Есть планы провести второй обмен пленными до конца года», — сказал он. «Планируется обменять до 50 человек с каждой стороны», — добавил собеседник. Первый обмен пленными между правительством и оппозицией по формуле 10 человек на 10 человек состоялся 24 ноября. Как заявил 28 ноября спецпредставитель президента РФ по сирийскому урегулированию Александр Лаврентьев, списки на второй обмен могут включать по 50-60 человек с каждой стороны. Это конечно очень хорошо, но для налаживания такого обмена совершенно не обязательно всем собираться в Астане: такие вопросы гораздо эффективнее решаются в локальном режиме с конкретными полевыми командирами. Если взять официальные итоги нынешнего раунда переговоров, то они следующие. Международная встреча по Сирии в Астане завершилась в четверг 28 ноября принятием совместного заявления стран-гарантов (России, Ирана и Турции). В документе, в частности, подтверждена готовность полностью выполнять Меморандум о стабилизации в Идлибе от 17 сентября 2018 года и прилагать дальнейшие усилия по запуску сирийского конституционного комитета. Россия, Иран и Турция выразили обеспокоенность нарушениями перемирия в Идлибе и подчеркнули, что данная зона деэскалации не должна подрывать суверенитет Сирии. Новая встреча по Сирии в Астане пройдет в начале февраля 2019 года.

Теперь о двух основных вопросах, которые видимо изначально никто и не планировал серьезно решать в рамках 11-го раунда переговоров в Астане.  Сначала — Идлиб, а вернее тема выполнения сочинских соглашений об организации демилитаризованной зоны в 15-20 км.  Спецпредставитель президента РФ по сирийскому урегулированию Александр Лаврентьев на пресс-конференции 29 заявил, что затягивать с решением вопроса об уничтожении террористов в сирийской провинции Идлиб нельзя. «То, что радикалов нельзя оставлять в Идлибе, — это факт. Потому что те же западные страны — Франция, Германия и другие — выражают обеспокоенность наличием большого количества радикальных элементов там. И не буду скрывать, они просят нас обеспечить невозможность перетекания этих террористических элементов в Европу, в другие регионы мира. Мы, соответственно, будем стараться это делать», — сказал Лаврентьев (интересно, кто и когда из западников об этом российскую сторону просил. Вообще-то Запад на сегодня категорически блокирует все попытки Москвы организовать совместные усилия по возвращению беженцев на родину, в том числе и из стран ЕС – авт.). По его словам, факт применения химического оружия радикальными боевиками в Алеппо показывает опасность ситуации. «Мы неоднократно предупреждали мировое сообщество о том, что в идлибской зоне существует достаточно большое количество группировок, располагающих запасом химического оружия, которое они хотят использовать в провокационных целях. Возможно, что обстрел Алеппо был предпринят в том числе в провокационных целях», — пояснил высокопоставленный дипломат. При этом он заявил, что предпосылок для военного столкновения Сирии и Турции под Идлибом пока не существует. Об этом он заявил 29 ноября, комментируя заявления главы делегации правительства Сирии Башара Джаафари о том, что в Дамаске рассматривают действия Турции как явную агрессию и готовы предпринять «другие меры», если Анкара сама не отведет свои силы. Обстановка в сирийской провинции Идлиб ухудшилась, потому что Турция не выполняет принятые на себя обязательства по зоне деэскалации. Об этом заявил в четверг глава делегации правительства Сирии на переговорах в Астане, постпред Сирии при ООН Башар Джаафари. Отметим, что четко и по существу. «Главной темой переговоров стала ситуация в провинции Идлиб, где обстановка ухудшилась, — сказал он. — Турция не соблюдает здесь принятые на себя обязательства». 17 сентября 2018 года в Сочи президенты России и Турции Владимир Путин и Тайип Эрдоган договорились к 15 октября создать в провинции Идлиб демилитаризованную зону глубиной 15-20 км вдоль линии соприкосновения правительственных войск Сирии и вооруженной оппозиции. Однако Анкара попросила дать ей дополнительное время и отложить начало совместного патрулирования в Идлибе в связи с неспособностью гарантировать условия безопасности со своей стороны. Таким образом, в сухом остатке мы имеем новую отсрочку для турок в связи с просьбами отложить сроки начала совместного патрулирования. При этом рискнем предположить, что решение о такой отсрочке Москва приняла еще неделю назад после встречи министров обороны России и Турции в Сочи. В этой связи становится понятной радость главы турецкого МИДа по итогам этих консультаций. Российско-турецкий меморандум по сирийскому Идлибу «хорошо реализуется». Об этом заявил в пятницу 24 ноября в эфире телеканала Си-эн-эн-тюрк министр иностранных дел Турции Мевлют Чавушоглу. «Необходимо предпринять дополнительные меры безопасности на автомобильных трассах М4 и М5 [в Идлибе] <…> В настоящий момент меморандум по Идлибу очень хорошо реализуется. Без политического урегулирования предпринимаемые нами шаги не смогут обеспечить постоянное прекращение огня», — сказал он. Между тем 23 ноября официальный представитель МИД РФ Мария Захарова отметила, что «несмотря на серьезные усилия турецкой стороны по выполнению совместного с Россией меморандума от 17 сентября, трудности с созданием демилитаризованной зоны в Идлибе сохраняются». То есть, если брать без всяких дипломатических условностей,  то существуют серьезные разногласия сторон по вопросу динамики выполнения турками договоренностей. Но при этом Москва в силу политической целесообразности такой конфликт всячески сейчас тушит, преследуя две основные цели. Прежде всего, это сохранение на плаву астанинского формата, который грозит превратиться просто в рядовые собрания сторон без всякого практического результата. Такой сценарий постепенно девальвирует ценность этого формата и стремительно превращает его в подобие «мертворожденного» женевского. А второй  момент — сохранение нынешней положительной динамики российско-турецких отношений, в том числе и  доведение до логического результата сделки по С-400. Эта тема является для Москвы приоритетной с точки зрения некого дипломатического успеха, поддержания в нужном ключе напряженности в американо-турецких отношениях и общего тренда на подмораживание активных военных действий в Сирии. То, что Лаврентьев исключает  сейчас   прямое военное столкновение между Сирией и Турцией, говорит нам только о том, что Москва пока отказывается поддержать возможное наступление сирийских правительственных сил и их иранских союзников на Идлиб. Даже несмотря на обстрел боевиками Алеппо ракетами с хлором, что должно было взорвать ситуацию. Если мы смотрим на то, кому это выгодно, то выводы неутешительны. Такой сценарий военной эскалации был нужен исключительно Дамаску и Тегерану, которые категорически не желают мириться с присутствием боевиков в Идлибе (о чем тот же Лаврентьев упомянул, говоря о возможной провокации. Забыл только сказать, с чьей стороны) и вообще с турецким военным присутствием на севере Сирии. О чем они собственно и постоянно заявляют с разной степенью раздражительности и на разных уровнях. В Астане сейчас удалось пока такое недовольство притушить путем декларации российским представителем устраивающих иранцев и представителей режима Б.Асада заявлений. Отсюда и ссылка на то, что террористы в Идлибе должны быть уничтожены в конце концов. Именно во всем  Идлибе, а не только в демилитаризованной  зоне. Отсюда же и ссылка на необходимость вывода турецких войск с сирийской территории. Как заявил Лаврентьев, Турция уверяет, что ее войска находятся на территории Сирии временно. «Турция как страна — гарант астанинского процесса подтверждает приверженность принципам территориальной целостности, независимости и суверенитета Сирии, — сказал он. — Турция нас уверяет, что те подразделения, которые находятся на сирийской территории, находятся там лишь временно, и речь не идет о какой-то оккупации, дальнейших планах в отношении этих территорий». Отсюда же заключительная декларация о необходимости выполнять договоренности по Идлибу всеми сторонами и выражение уже традиционной «озабоченности» по этому поводу. Заканчивая эту тему, констатируем, что ситуация с выполнением сочинских соглашений по Идлибу остается в прежнем качестве. То есть, в основной своей части Турцией эти соглашения не выполняются. В этой связи отметим и основной риск такой бесконечной затяжки этой ситуации. Это даже не «непонимание» ситуации со стороны Дамаска и Тегерана. Это прежде всего репутационный удар по международному престижу Москвы, как главного гаранта выполнения сочинских соглашений.

Оказалось фактически заблокированным решение второго принципиального вопроса, который выносился на повестку дня на нынешних переговорах в Астане, — практическое создание конституционного комитета. Напомним, что 30 января с.г. на прошедшем в Сочи Конгрессе сирийского национального диалога было принято решение о создании конституционного комитета, который выработает рекомендации по внесению поправок в конституцию республики. Правительство и оппозиция предоставили списков своих представителей в этом органе, однако пока сторонам не удается согласовать список представителей гражданского общества, которые получат треть мест в комитете. Спецпосланник генерального секретаря ООН по Сирии Стаффан де Мистура считает, что на международной встрече по Сирии в Астане не удалось добиться ощутимого прогресса в формировании конституционного комитета. Об этом говорится в заявлении его женевского офиса, распространенном в четверг в Женеве и Астане. «Спецосланник де Мистура глубоко сожалеет, что на специальной встрече в Астане с участием трех стран [РФ, Ирана и Турции], созвавших конгресс в Сочи, не было достигнуто ощутимого прогресса в преодолении продолжающегося десять месяцев застоя по составу конституционного комитета», — отмечается в документе. По словам эмиссара ООН, в Астане «была упущена возможность ускорить создание при посредничестве ООН пользующегося доверием, сбалансированного, инклюзивного, состоящего из сирийцев и руководимого сирийцами конституционного комитета». Подчеркивается, что эмиссар ООН «продолжит исследовать любые пути, которые помогут преодолеть преграды на пути создания конституционного комитета до 31 декабря 2018 года». Комментарии с российской стороны последовали быстро.  Россия предпринимает усилия, чтобы сирийский конституционный комитет был сформирован до конца 2018 года, однако работа может продолжиться и в следующем году. Об этом заявил в четверг глава российской делегации на международной встрече по Сирии в Астане, спецпредставитель президента РФ по сирийскому урегулированию Александр Лаврентьев. «Мы хотим это сделать это как можно быстрей, — сказал он, отвечая на соответствующий вопрос. — Если удастся до конца года, сделаем до конца года, если не позволят обстоятельства, то будем стараться сделать это как можно быстрее в следующем году». «Но пока будем пытаться это сделать в этом году», — добавил Лаврентьев. Дипломатично, но рискнем предположить, что Москва в этом направлении торопиться не будет. Прежде всего по причине того, что скорейшего созыва конституционного комитета хотят американцы, что полагается ими важным пунктом мирного и «демократического» отстранения Б.Асада от власти путем проведения всеобщих выборов.  Имеем в этой связи ввиду и недавние заявления российского мининдел С.Лаврова о том, что «Москва категорически против искусственных сроков» создания этого органа.