Сирия: противостояние на фоне восстановления

Сирийское правительство подошло к концу 2018 года значительно усилившимся и окрепшим.  Президенту Башару Асаду удалось относительно стабилизировать ситуацию внутри страны (началось восстановление Алеппо, Хомса и других городов, значительно снизилась преступность и уровень террористической опасности), и серьезно улучшить свои позиции за рубежом (уже достаточно давно не слышно призывов к сирийскому президенту уйти в отставку, на которые еще недавно были столь щедры лидеры стран Запада, Турции и государств Персидского залива).  Все это дает возможность Сирии сосредоточиться на решении назревших за годы войны социально-экономических проблем.

Примечательно, что ключи от названных проблем лежат, как внутри арабской республики, так и вне ее.  Важным моментом сейчас является принятие бюджета на 2019 год. Он составит 8,9 млрд долларов, и сильно превысит бюджет за текущий год (7,3 млрд долл.). Почти треть запланированных расходов, 2,5 млрд долларов, составят дотации на восстановление пострадавших от боевых действий территорий. Еще 1,6 млрд пойдет на развитие и восстановление энергетического сектора. Соответствующие данные привел министр финансов САР Мамун Хамдан.  При этом 2,2 млрд долларов составит дефицит принятого бюджета, и Дамаску просто необходимо искать новые источники финансирования.

Учитывая, что страны Запада наложили на Сирию санкции, а также оказывают поддержку в основном повстанческим группировкам, надеяться на них в финансовом отношении Дамаску вряд ли приходится. В этой связи увеличивается не только военное-политическое, но и экономическое значение традиционных союзников САР – Ирана и России, для ее дальнейшего развития. В этом контексте все большее значения приобретают связи Сирии с  Крымом. Дамаск во второй раз получает приглашение на Ялтинский международный экономический форум, который в этот раз пройдет 17-20 апреля 2019 года. А  в 2018 г. САР уже делегировала на форум 80 чиновников и бизнесменов во главе с министром экономики Самером аль-Халилом. Ялта и сирийский портовый город Латакия тогда смогли подписать соглашение о статусе городов-побратимов.  15 ноября в Дамаске прошла конференция «Крым: основа для развития сирийско-российских отношений», в которой принял участие президент Крыма Сергей Аксенов. В итоге стороны договорились о создании Сирийского торгового дома в Крыму, а также совместной судоходной компании.  А чуть ранее, в октябре, Сирия и Крым договорились о превращении полуострова в своеобразную «дверь» для сирийских товаров, в основном цитрусовых, в Россию – они будут экспортироваться  через Средиземное и Черное моря в крымские порты, а далее продаваться по всей территории РФ.  Однако многими сирийскими предпринимателями это воспринимается лишь как начало всестороннего взаимодействия. К примеру, глава Промышленной палаты Дамаска Самер аль-Дебс видит перспективы взаимодействия Сирии с Крымом и в сферах металообработки,  машиностроения, химической промышленности, производства продуктов питания, минеральных вод, переработки нефти и газа. Ряд крымских строительных компаний уже нацелились на контракты по восстановлению Сирии, и это – не менее важный аспект взаимоотношений. Вместе с тем, несмотря на все указанные перспективы, тесное взаимодействие с Крымом может навлечь на САР новые санкции – ведь в своем нынешнем статусе, как часть России, полуостров не признан мировым сообществом.

Впрочем, по-настоящему отвратить от Сирии западные санкции способны лишь традиционных оппонентов Дамаска – США и Европу, от которых и сейчас сирийцы ничего особого не ждут. США уже участвует в военных действиях в САР на востоке от Евфрата, а также в районе базы Эт-Танф, причем, не только против террористов «Исламского государства» (ИГ, запрещено в России), но и временами – против правительственных войск (последний  по времени такой эпизод произошел несколько дней назад, когда американцы обстреляли позиции сирийской армии на горе Гураб). Что касается стран Европы, то они хотя и прямо не участвуют в конфликте, но поддержали оппозиционные группировки – Сирийскую свободную армию и ее союзников, а также дали пристанище многим противником режима Башара Асада.  В результате Европа оказалась, фактически, самым слабым игроком, вовлеченным в сирийское противостояние. Рычагов влияния на ситуацию у нее нет, а оперировать европейцы сейчас имеют возможность лишь на подконтрольных оппозиции территориям – в основном в Идлибе, где действуют правозащитные и гуманитарные миссии стран ЕС. Однако и там им не слишком рады – т.к.  основной силой в провинции являются исламистские группировки той или иной степени радикализма, и европейские инициативы в отношении демократии и прав человека им непонятны, а порой воспринимаются и откровенно враждебно. На этом фоне европейские правительства закрывают или сворачивают многие свои проекты в Сирии. Ситуация в Идлибе побудила европейских доноров либо прекратить финансирование инициатив, либо переориентировать его в район Ракки и на восток от нее. В настоящее время даже оппозиции поступает гораздо больше средств от незападных доноров – из Турции и стран Персидского залива. В результате влияние ЕС в Сирии неуклонно снижается, и далее, скорее всего, ситуация будет развиваться по тому же вектору.

Однако и влияние РФ и Ирана (который буквально недавно отметился проектом железной дороги, которая должна связать его территорию с САР через Ирак) на грядущем, восстановительным этапе, не может быть беспредельным – эти страны находятся под санкциями, и сами они испытывают недостаток в финансовых средствах. Дополнительное финансирование может предоставить Китай, который уже реализует ряд проектов на территории САР – в особенности в строительной сфере. Однако вряд ли Дамаск и Тегеран просто так уступят Пекину столь желанные сферы влияния  — это может произойти только по необходимости (восстанавливать инфраструктуру Сирии в любом случае необходимо, а китайское финансировании, в отсутствии достаточного иранского и российского предстает для упомянутых игроков куда желательнее, например, американского или саудовского), ведь КНР не имеет военных рычагов воздействия в регионе, а экономика там на 100% подконтрольна политике.

Между РФ и Ираном имеется и ряд противоречий, прежде всего, в военной сфере. В частности, речь идет о контроле за разными силами, выступающими на стороне официального Дамаска. Если Москва всячески поддерживает сирийскую регулярную армию, а также интегрированные в ее структуру 4-й и 5-й штурмовые корпуса, то Иран стоит за созданием NDF – Национальными силами обороны и LDF – Территориальными силами обороны, лишь тактически взаимодействующими с регулярными войсками. В структуре Республиканской гвардии Сирии Тегеран и Москва периодически сталкиваются, т.к. одни вошедшие в нее группировки лояльны Дамаску («Щит Каламуна», «Прибрежный щит» и др.), а другие , как , например, «Абу-л-Фазль Аббас», считаются более проиранскими. В то время, как Россия всячески стремится интегрировать ополченцев в армейскую систему, Иран пытается сохранить самостоятельность подконтрольных себе группировок. Кроме того, под контролем ИРИ находится и несколько частных военных компаний Сирии, число которых возросло с 3 до 18. Они охраняют автомагистрали, нефтепроводы и базы. Иран, поддерживая в целом официальный Дамаск, будет всячески стремиться усилить влияние в стране религиозных шиитов, и для этого ему нужны военные силы, более лояльные центру шиизма – Тегерану (или Куму), нежели светскому сирийскому правительству. В условиях «осажденного лагеря», в которых сейчас находятся и Тегеран, и Москва, и Дамаск, это вряд ли приведет к прямому военному столкновению, однако наверняка повлечет за собой масштабное политико-экономическое противостояние, которому не будет дана огласка.

Есть и еще важный игрок в сирийском конфликте, которому с одной стороны, не выгодна сирийская нестабильность, а с другой – крайне нежелательно присутствие в регионе Ирана. Речь идет об Израиле.  И если одно придется менять на другое, то Иерусалим предпочтет видеть у своих границ продолжающуюся гражданскую войну, чем «шиитский пояс» от Герата до Ливана. Поэтому Израиль неустанно давит на сирийское правительство и его союзников, как политически, так и военным путем, стремясь таким образом сдержать усиление ИРИ.  Тактически израильская карта может быть разыграна и Россией, в общем имеющей с еврейским государством неплохие взаимоотношения, против Ирана. Москве на этапе послевоенного восстановление с одной стороны необходимы иранские инвестиции в САР, т.к. своих у нее попросту не хватает, но с другой – крайне опасен рост иранского военно-политического влияния, что в некотором смысле сближает ее с Израилем. Это взаимодействие, если даже и наметится, может быть лишь частичным и локальным, но не может не учитываться иранской стороной и ее союзниками.

Правительство Башара Асада сейчас чувствует себя по-настоящему спокойно и уверенно – даже несмотря на то, что ряд территорий Сирии еще не находятся под его 100%-м контролем. Однако даже западные аналитики признают факт постепенного перехода занятых оппозиций регионов к взаимодействию с Дамаском, что исключает их независимое существование, и приближает их к статусу вполне интегрированной в структуру САР автономии. Такой вариант был бы выгоден большинству игроков – и Турции (будут соблюдены ее интересы в курдском вопросе на севере Сирии), и Сирии (сохранена территориальная целостность страны), и местных исламистов и стоящих за ними государств Залива (будут соблюдены права суннитов и обеспечено их самоуправление), и России (достигнута стабильность в регионе, сохранена власть Башара Асада и лояльность Сирии РФ, а также возможность установить контроль и над оппозиционными районами), и Европе (решится проблема беженцев). Против здесь может быть Иран, пути сообщения которого выгодно пропустить через провинцию Идлиб, и США, т.к. режим в САР будет сохранен. И если США, выводя свои войска с Евфрата, де-факто , готовы к уступкам, то ИРИ, имея исключительно сильные позиции в регионе в целом (например, в Ираке), и в Сирии в частности, пока такой готовности не демонстрирует.

62.59MB | MySQL:102 | 0,481sec