Санкции, введенные администрацией Дональда Трампа против Ирана не привели к коллапсу иранской экономики, но вместе с тем привели к срыву ряда амбициозных планов иранского руководства по наращиванию экономического потенциала ИРИ. Особенно заметно это сказалось на топливно-энергетическом секторе, который по праву считается локомотивом всей иранской экономики.
В 2016-2018 годах иранский ТЭК был главным бенефициаром от снятия международных санкций, последовавшего после подписания Соглашения о всеобъемлющем плане действий (СВПД). Это выразилось в масштабных инвестициях в нефтегазовую отрасль, увеличении добычи нефти и нефтяного экспорта, возвращении транснациональных компаний (ТНК), капиталовложениях в возобновляемые виды энергии и нефтепереработку. Иранский нефтяной экспорт, например, Возвращение американских санкции приостановило большинство из этих процессов. Очевидно, что упадок в иранском топливно-энергетическом секторе отразится на всей экономике ИРИ не только потому, что ТЭК генерирует большую часть валютных доходов, но и по причине того, что он является главным двигателем технологического и индустриального прогресса.
После отмены санкций иранское руководство вынашивало амбициозные планы по развитию нефтегазового сектора. 7 августа 2017 года, выступая в иранском парламенте, министр нефти ИРИ Бижан Намдар Зангане представил амбициозный план своего ведомства на второй президентский срок Хасана Роухани. Он включал в себя такие меры как увеличение нефтедобычи, реабилитация опустевших нефтяных скважин для вторичной добычи нефти, модернизацию нефтяной и газовой индустрии, акцент на производстве товаров с добавленной стоимостью (нефтеперерабатывающая и нефтехимическая промышленность), внедрение новых технологий. Эта амбициозная программа, по словам министра, должна была потребовать инвестиций на сумму в 200 млрд долларов в течение пяти лет.
Снятие международных санкций вызвало интерес ведущих мировых нефтегазовых ТНК к иранскому рынку. В июне 2017 года был подписан протокол о намерениях о разработке важного газового месторождения «Южный Парс», в которой должны были принять участие французская компания Total и китайская China National Petroleum Corporation (CNPC). В качестве иранского партнера выступила компания Petropars. Инвестиции французской стороны должны были составить 4,8 млрд долларов. Возобновление американских санкций внесло коррективы в эти планы. 20 августа резидент французской компании Total Патрик Пуянне заявил о том, что эта корпорация официально выходит из проекта по освоению 11-го блока газового месторождения «Южный Парс» в Иране. Этот шаг был сделан в связи с опасениями того, что эта крупнейшая французская компания может стать объектом американских санкций, которые администрация Дональда Трампа намерена ввести в ноябре с.г. Капиталы компании на сумму в 10 млн долларов размещены в США, а 90% транзакций Total идет через американские банки. Позже о выходе из сделки объявила и китайская CNPC.
Фактически отказались работать в Иране и крупные российские нефтяные компании. 31 мая 2018 года официальный представитель компании ЛУКОЙЛ отметил, что его корпорация приостанавливает свою работу в Иране. Имелась в виду предполагаемая деятельность компании по добыче нефти на месторождении «Северный Азадеган». 4 октября того же года президент ЛУКОЙЛа Вагит Алекперов объявил о том компания сократила до нуля закупки иранской нефти. Комментируя возможную работу в Иране, глава ЛУКОЙЛа сказал: «По Ирану идет камеральная работа, мы ждем окончательных прояснений, что будет после ноября, и потом примем решение. Компания является международной, риски огромные и нарушения каких-то ограничений компания не будет себе позволять».
Отошла от сотрудничества с Ираном и крупнейшая российская компания «Роснефть». ««Роснефть и Иранская национальная нефтяная компания могут выйти на реализацию совместных проектов в области нефтегазодобычи с [инвестициями] до $30 млрд и добычей нефти до 55 млн т в год», – цитировал главного исполнительного директора «Роснефти» Игоря Сечина в конце 2017 года «Интерфакс». Тогда стороны подписали дорожную карту для реализации стратегических проектов. Речь шла «о целой серии месторождений – нефтяных и газовых», которые будут реализовываться совместно с иранскими партнерами.
Однако 12 декабря 2018 года «Роснефть» передумала работать в Иране. В качестве официальной причины такой смены приоритетов было заявлено изменение стратегии компании, которая теперь хочет сосредоточиться на проектах внутри России. В августе 2018 года глава компании Игорь Сечин заявил: «Основные стратегические приобретения [«Роснефти»], осуществленные в периоды низких цен на нефть, завершены. Компания сосредоточена на органическом росте и монетизации синергий от приобретенных активов». «Обязательств перед иранской стороной у «Роснефти» никаких не было, денег госкомпания не вкладывала, так что потерь не будет», – рассказал газете «Ведомости» один из топ-менеджеров «Роснефти». Примеру ЛУКОЙЛа и «Роснефти» последовали и другие российские компании. В начале ноября «Зарубежнефть» продала оператора проектов по добыче нефти в Иране «ЗН-Восток» предприятию, принадлежащему Минэнерго, – ФГУП «Промсырьеимпорт». «Газпромнефть» и «Татнефть» сохраняют интерес к иранским проектам, но изучают ситуацию из-за санкций.
Все это означает, что Министерство нефти ИРИ может полагаться только на отечественные нефтяные компании, такие как NIOC, Petropars, OIEC, а также иранские инжиниринговые компании, которые будут получать правительственные контракты. Что касается зарубежных партнеров, то здесь оно может полагаться на средние и мелкие компании, не боящиеся санкций. Соответственно доступ к инвестициям и высоким технологиям будет лимитирован. Это уже не первый раз, когда западные ТНК покидают Иран. Аналогичная ситуация наблюдалась в 2010-2015 годах во время международных санкций, введенных против иранской ядерной программы (ИЯП). Сначала это оказало негативное влияние на иранский ТЭК, но затем заставило иранцев развивать собственные возможности, в частности в газовой и нефтеперерабатывающей промышленности. В 2017 году в Иране было добыто 223,9 млрд куб. газа, солидный рост по сравнению с временами до 2010 года. Добыча природного газа на месторождении «Южный Парс» превысила 600 млн куб. м. Нет сомнения в том, что нефтяной сектор Ирана также будет двигаться вперед, хотя и замедленными темпами. Отсутствие доступа ИРИ к высоким технологиям затормозит прогресс в этой сфере, но не сможет его отменить.