Период, прошедший с начала так называемой «арабской весны» 2011-2012 годы) стал временем небывалого роста и укрепления внешнеполитических позиций Ирана на Ближнем Востоке. Иран приобрел преобладающее влияние на внутреннюю политику и безопасность Ирака. Военное присутствие ИРИ в Ираке и Сирии осуществляется через инструкторов и представителей КСИР, а также проиранские шиитские вооруженные формирования. Иранцы впервые получили плацдармы на сирийской территории, а также сильные преференции в сирийской экономике. По существу, можно говорить об образовании оси Тегеран-Багдад-Дамаск-Бейрут (движение «Хизбалла»). Иран впервые приобрел влияние на Аравийском полуострове, поддерживая хоуситов Йемена. В то же время сейчас перед Тегераном стоят новые задачи, требующие определенной корректировки курса. Прежде всего, это снижение напряженности в отношениях между ИРИ и рядом арабских государств – Саудовской Аравией, ОАЭ и Египтом, а, может быть, и нормализация этих отношений. Ирано-саудовское геополитическое соперничество стало важным фактором ближневосточной политики. В настоящее время оно перерастает в открытую конфронтацию. В этой связи в Тегеране опасаются образования антииранской коалиции этих государств с Израилем под эгидой США, что может увеличить риски для национальной безопасности ИРИ. Во-вторых, одним из главных вызовов для Ирана сейчас являются американские экономические санкции, в которые Вашингтон стремится вовлечь и другие государства. Эти санкции уже присели к снижению нефтяного экспорта ИРИ с 2,7 до 1,5 млн баррелей в день. В мае истекает действие американских исключений из санкций для ряда государств (Турция, Ирак, КНР, Япония, Индия, Южная Корея, Италия, Греция), что вызывает большую озабоченность в Тегеране. На повестке дня стоит увеличение не нефтяного экспорта ИРИ и поддержание тесных связей с традиционными экономическими партнерами. Все это диктует новые задачи для иранской дипломатии.
Рассматривая современные международные отношения на Ближнем Востоке, в Тегеране исходят из того, что в регионе сформировались три политических блока. Во-первых, ось сопротивления в составе Ирана, Ирака, Сирии и ливанского движения «Хизбалла». Во-вторых, альянс Турции и Катара, поддерживающий международное движение «Братьев-мусульман». В-третьих, коалиция в составе Саудовской Аравии, ОАЭ, Бахрейна и Египта, имеющая антииранскую и антикатарскую направленность. Иранские эксперты уделяют большое внимание турецкой политике в регионе. Абдуррахман Фатх аль-Хои опубликовал на портале «Иранская дипломатия» статью под названием «Иран должен быть бдителен по отношению не только к Саудовской Аравии, но и к Турции». В ней автор рассуждает об эволюции внешней политики Турции на протяжении правления в этой стране ПСР и Реджепа Тайипа Эрдогана. По его мнению, на протяжении этих лет «мы знали несколько Эрдоганов». В начале своего правления харизматичный Эрдоган позиционировал себя как прагматика и технократа, политика-демократа, боровшегося против засилья военных в Турции. Однако после начала арабской весны в 2011 году Турция под его руководством начала предъявлять претензии на гегемонию на Ближнем Востоке. Основным инструментом здесь являлась поддержка движения «Братья-мусульмане» в Египте, Тунисе, Ливии, Сирии и других странах. Особенно сильно Турция оказалась вовлеченной в сирийский кризис и делала все для свержения законного правительства Башара Асада. Внешняя политика Турции оказалась предельно идеологизированной и зачастую была враждебной интересам Ирана. Позиция Турции начала меняться по мере усиления курдского фактора на севере Сирии, и особенно после неудавшейся попытки переворота в 2016 году. Премьер, а затем президент Эрдоган умерил свои амбиции и предстал в роли защитника турецких национальных интересов, подключившись вместе с Ираном и Россией к миротворческому процессу в Астане (1). Однако это не значит, по мнению автора, что неоосманский гегемонизм полностью преодолен. По его убеждению, Турция оказалась в наибольшем выигрыше из-за ирано-саудовского соперничества в регионе. Анкара не собирается признавать правительство Асада и вынашивает в Сирии свои планы.
По мнению иранского эксперта по проблемам Ближнего Востока, бывшего заместителя министра иностранных дел ИРИ Муртазы Мусави Хальхали, иранская дипломатия в течение последних лет уделяла недостаточно внимания отношениям с арабскими государствами. Усилия МИД ИРИ в период руководства Зарифа были направлены, главным образом, на преодоление санкций и улучшение отношений Ирана со странами Запада. Отношения же ИРИ с соседями часто рассматривались как второстепенные. В результате США удалось убедить их в «иранском империализме» и создать из Ирана образ врага. Хальхали отмечает: «Так же как наша дипломатия в лице Зарифа научилась говорить с миром по-английски и достигла успехов, так же сейчас мы должны научиться говорить с нашими соседями по-арабски». Автор предлагает назначить заместителем министра иностранных дел или спецпредставителем по отношениям со странами Ближнего Востока авторитетного арабоговорящего политика, например, бывшего министра иностранных дел и нынешнего директора иранского Агентства по атомной энергии Али Акбара Салехи. Автор ставит перед ИРИ две цели в отношениях с арабскими соседями. Во-первых, снижение напряженности и диалог в отношениях со странами Персидского залива, чтобы не допустить создания широкой антииранской коалиции в составе США, монархий Залива и Израиля. Во-вторых, оживить торгово-экономические отношения с этими странами и добиться роста иранского не нефтяного экспорта. Одним из направлений такой деятельности Хальхали считает активное сотрудничество с Ираком. По его мнению, Ирак для Ирана является «воротами в арабский мир»(2). Багдад существенно улучшил свои отношения с Саудовской Аравией и Катаром, добившись беспрецедентного за последние 16 лет дипломатического и экономического прорыва. По мнению иранского аналитика, необходимо использовать потенциал Ирака как возможного посредника для нормализации отношений с государствами ССАГПЗ.
Необходимости создания климата доверия в отношениях с арабскими государствами посвящено и интервью с бывшим послом ИРИ в Норвегии, профессором геополитики Абдул Резой Фараджи Радом. Эксперт не согласен с тем, что иранская дипломатия в лице Зарифа уделяла мало внимания отношениям с арабскими соседями. Западный вектор был преобладающим, так как в связи с угрозой выхода США из СВПД иранские дипломаты старались предотвратить присоединение европейских стран к американским санкциям. В тог же время Зариф не раз обращался к странам ССАГПЗ с мирными инициативами и призывал к нормализации отношений, но не получал желаемого ответа, так как эти государства находятся в слишком сильной зависимости от США. Отношения Ирана с Саудовской Аравией всегда были наполнены противоречиями, однако до открытой конфронтации они дошли только после смерти короля Абдаллы бен Абдель Азиза, проводившего, по мнению автора, умеренную политику. Ирану будет чрезвычайно трудно найти понимание с королем Сальманом и его сыном Мухаммедом бен Сальманом. Они видят в США гаранта своей безопасности и передачи престола МБС. В то де время Мухаммед бен Сальман координирует свою ближневосточную политику с антиирански настроенным зятем президента США Д.Трампа Джаредом Кушнером. Поэтому автор не видит в ближайшем будущем возможностей для прорыва в тупике ирано-саудовских отношений (3).