В феврале с.г. президент США Дональд Трамп заявил, что США придется отпустить больше 800 боевиков ИГ («Исламскогое государство», запрещено в России), которых взяли в плен в Сирии, если европейские союзники их не заберут, чтобы судить. «Соединенные Штаты просят Великобританию, Францию, Германию и других европейских союзников забрать и осудить больше 800 боевиков ИГ, которых мы взяли в Сирии в плен. Халифат готов рухнуть», — написал Трамп. Он добавил, что в противном случае пленных придется отпустить, и они отправятся в Европу, а США бы этого очень не хотели. «Мы делаем так много и тратим так много. Пора другим делать то, что они могут делать», — добавил американский лидер. Агентство Bloomberg сообщило, что, по оценкам американских чиновников, около 800 боевиков ИГ находятся в плену у курдов на севере Сирии. Это выходцы из 40 стран, в том числе и европейских. По данным властей контролируемых курдами районов, число членов семей пленных боевиков превышает четыре тысячи человек. При этом сами курды  либо не смогут, либо не захотят оставлять плененных боевиков в тюрьмах и отпустят их на свободу. Захваченных террористов ИГ курды также могут отдать сирийскому президенту Башару Асаду. По данным Bloomberg, власти США не хотят такого развития событий. Вашингтон настаивает, чтобы террористов отправили назад в те страны, откуда они приехали, чего эти страны категорически не желают. Одновременно появились сообщения о том, что наиболее опасных преступников планируют переправить в тюрьму на базе в Гуантанамо. В октябре 2017 года американская консалтинговая компания Soufan Group выпустила доклад, в котором подсчитала количество иностранцев, которые воюют в Сирии и Ираке на стороне ИГ. По данным экспертов, к террористам примкнули почти шесть тысяч выходцев из Западной Европы. Больше всего среди них было жителей Франции, откуда в ИГ уехали 1910 человек. Мы привели это сообщение для того, чтобы дать некую точку отчета всей этой темы с пленными иностранными джихадистами и бесконечными дискуссиями в ЕС о необходимости создания некого международного трибунала, который к тому же должен находиться исключительно в Ираке. С поры первой открытой  попытки шантажа европейцев со стороны американского президента уже прошло четыре месяца и надо сказать, что накал страстей в этой связи поутих, и уже никто особенно в Вашингтоне не поднимает тему пленных иностранных сторонников ИГ. В этой связи постараемся понять, что в реальности происходит с этими боевиками, какие перспективы решения этой проблемы в принципе существуют и могут быть реализованы? За основу анализа этой ситуации возьмем оценки американского центра по борьбе с терроризмом при известной военной академии США Вест-Понте. Просто по причине того, что американские военные лучше всех остальных знают реальное положение дел с иностранными джихадистами в фильтрационных лагерях курдов. Причем не только с арестованными, но и вполне себе свободными, которые продолжают проживать со своими семьями в лагерях беженцев. По оценкам аналитиков этого центра, точных оценок такой категории лиц нет.  Все подсчеты и их категории остаются скользкими. По данным должностных лиц Организации Объединенных Наций, в главном лагере «Сил демократической Сирии» (СДС) в Эль-Холе по состоянию на 18 апреля 2019 года находилось примерно 75 000 человек, 65 000 из которых прибыли в предыдущие 100 дней. Из них 43% — сирийцы, 42% — иракцы и 15% — иностранцы. 90% составляют женщины и дети; только дети составляют 66% от общего числа всех беженцев. Согласно одному из отчетов в марте 2019 года, СДС задержал за время боев 8000 боевиков ИГ, в том числе 1000 иностранцев При этом позже гражданам Сирии из числа боевиков ИГ было разрешено или перейти сражаться в рядах СДС, или они были отправлены домой. То есть, если называть вещи своими именами, пленные сирийские боевики ИГ были распущены по домам. В этой связи находит свое полное логическое объяснение нынешняя активизация террористической активности суннитов на севере Сирии против курдов. При этом, по оценкам американских экспертов, количество иностранных боевиков в этом лагере  продолжает меняться. 18 февраля 2019 года СДС заявили, что в лагере содержится 800 иностранных боевиков. Другой источник полагает, что их число составляет 1000. Другие отчеты американских военных в марте и апреле предполагали, что число подозреваемых иностранных боевиков может быть 2000 или больше. Кроме иностранных боевиков, есть тысячи их жен и детей. Такое расхождение в статистике американцы объясняют  нестабильной ситуацией, в которой находятся беженцы и задержанные. В лагере Эль-Хол рождаются дети—и некоторые беженцы умирают (под триста человек за месяц? — авт.). Некоторые иностранные боевики пытаются скрыть свою личность. Но главной причиной отсутствия ясности в цифрах является  административный  хаос в регионе после поражения боевого крыла «Исламского государства».  При этом, по оценке американцев, ситуация по-прежнему нестабильна, что создает соответствующие риски. В этой связи возникает целый ряд вопросов по вопросу того, что делать с иностранными боевиками и их семьями. Пауза и отсутствие ясного алгоритма действий на этом направлении может повлиять на будущую стабильность региона и тех стран, из которых прибыли иностранные добровольцы. Первый и главный вывод американских экспертов заключается в одной непреложной для них вещи: представляется совершенно невозможным выяснить истинные мотивы прибытия основной массы иностранцев и членов их семьи в Сирию, степень их участия в боевых действиях или совершении военных преступлений. В этой связи существует и еще одна важная проблема: это категорическое нежелание ЕС брать обратно своих граждан. И даже не в той связи, что надо тратить деньги на их содержание в тюрьме. Просто совершенно однозначно нет достаточных для того оснований и улик, чтобы вообще держать их в тюрьме. По крайней мере, в их основной массе. Но при этом все знают, что они джихадисты.  Отсюда противоречия между Вашингтоном  и Брюсселем. Госсекретарь США Майк Помпео заявил 8 мая 2019 года, что «мы ожидаем, что каждая страна будет работать, чтобы вернуть своих иностранных бойцов и продолжать удерживать этих иностранных бойцов, мы считаем, что это важно». Но министр внутренних дел Великобритании Саджид Джавид тут же поклялся, что он «не будет колебаться», чтобы предотвратить возвращение британцев из Сирии и Ирака. При этом такое мнение не разделяет бывший глава британской армии генерал лорд Даннетт, который  утверждал, что «британские иностранные боевики в Сирии должны быть возвращены в Соединенное Королевство, потому что они являются ответственностью Соединенного Королевства, Они должны быть задержаны, пока с ними разговаривают, и если есть достаточные доказательства против кого-либо из них … они должны пройти надлежащую процедуру и заключены в тюрьму, если это правильно. Но я думаю, что также важно, чтобы мы относились к ним справедливо и немного милосердно, потому что … то, как мы относимся к ним, может иметь важное значение для того, как другие люди смотрят на наше общество». От себя отметим, что вот собственно благодаря такой позиции британского руководства в свое время в принципе, и стал возможным вообще массовый переезд британских мусульман на войну в составе ИГ. Общественное мнение, пристрастная политика, внутреннее и международное право, вероятность успешного судебного преследования, потенциальный риск для общественной безопасности и гуманитарные проблемы (хотя для большинства репатриантов они второстепенны) — все это влияет и усложняет политические решения в рамках возвращения задержанных боевиков. Некоторые страны уже рассматривали этот вопрос на специальной основе, однако общей стратегии или плана по-прежнему не существует. Задача состоит в том, чтобы выработать комплексный подход к решению проблемы большого числа людей в зависимости от конкретных обстоятельств и множества неизвестных. Только разрешая каждый случай в рамках транспарентного процесса в соответствии с законом, привлекая террористов к ответственности и оказывая помощь жертвам террора джихадистов, Соединенные Штаты и их союзники могут представить поражение «Исламского государства» не только как военную победу, а как результат успешной контртеррористической политики. Однако в качестве первого шага важно оценить сложность проблемы.

    1.Разнообразное население лагерей беженцев

Население,  сосредоточенное в фильтрационных лагеря СДС, весьма разнообразно. Перемещенные горожане и сельские жители, которые смогли бежать из населенных пунктов, удерживаемых «Исламским государством», по мере приближения линии фронта, как представляется, более всего подходят под квалификацию классических беженцев. Многие из них могут быть названы жертвами жестокой оккупации ИГ, но, при этом совершенно очевидно, что многие  среди них могли быть коллаборационистами. Некоторые из последних, без сомнения, действовали под давлением, но другие, возможно, искренне разделяли идеологию джихада или извлекали выгоду из его присутствия. Третьи могут поместиться где-то посередине, что еще больше усложняет ситуацию. С теми, кого считают настоящими беженцами, можно иметь дело по существующим гуманитарным каналам, но для этого по-прежнему требуется определенная проверка, с тем чтобы отделить комбатантов или добровольных сторонников от невинных свидетелей, что не так легко сделать. Цифры скользкие, а критерии проверки  мутные. От себя добавим, что, исходя из практики двух чеченских антитеррористических кампаний, это в полной мере сделать вообще невозможно. Настрой самих бойцов ИГ также различается. Некоторые, по-видимому, остаются убежденными джихадистами, полными решимости продолжать вооруженную борьбу, если смогут. Другие, разочарованные своим опытом, хотят только возвращения домой и нормальной жизни. Семьи самих бойцов также представляют собой разноплановую группу. Во многих отношениях жены и вдовы боевиков «Исламского государства» представляют собой более сложную проблему, чем сами боевики. Некоторые из них были привезены в Сирию своими мужьями; другие отправились в Сирию в поисках мужей-джихадистов. Их опыт и отношение к жизни сильно различаются. В соответствии с идеологией салафитов большинство женщин были ограничены чисто домашними обязанностями. Другие, однако, стали активными участниками специальных подразделений, которые обеспечивали функционирование структур «Исламского государства».  Их идеологическая приверженность варьируется от некого количества травмированных жертв до преданных фанатиков, которые будут инкорпорировать своих детей и свое окружение в джихад, что является постоянным источником радикализации и насилия. В 2016 году женская ячейка попыталась осуществить теракт во Франции. Члены еще одной женской ячейки ИГ были арестованы за подготовку террористического акта в Соединенном Королевстве. Никто из них не ездил в Сирию, хотя по крайней мере одна из них изъявляла желание поехать. Эти инциденты привели к ужесточению отношения к женщинам.    Дети представляют собой еще большую проблему, возможно, самую большую из всех. Априори они должны рассматриваться как невинные люди, хотя подростки могут нуждаться в консультациях для решения проблем, с которыми они сталкивались, или для того, чтобы нивелировать ту точку зрения, которую им вдалбливали в школах и учебных лагерях «Исламского государства». Традиционно международное право рассматривало детей в качестве жертв, а не преступников, однако эта точка зрения начала меняться ровно по той причине, что «Исламское государство» и другие нерегулярные военные формирования сознательно вовлекали детей в свои кампании насилия. Например, в 18 видеороликах «Исламского государства» дети якобы казнили заключенных или держали в руках головы обезглавленных жертв. Это были не просто исключительные мероприятия, организованные в пропагандистских целях, но и часть систематических усилий по привитию жестокости последующим поколениям. Широко распространена информация о том, что «Исламское государство» насильственно отправляло детей в возрасте 13 лет в учебные лагеря, где после показа ученикам видеороликов с фактическими обезглавливаниями инструкторы давали им большие ножи и «неверных» кукол со светлыми волосами и голубыми глазами, одетых в оранжевые комбинезоны (как западные заложники, обезглавленные «Исламским государством»). Затем подросткам  показали, как правильно держать ножи, чтобы обезглавить кукол. Этот опыт, несомненно, повлияет на их психическое и эмоциональное благополучие, особенно на их способность приспосабливаться к совершенно иным нормам.

2.Необходимые меры

Несмотря на эти трудности,  необходимость жесткой фильтрации  по отделению фанатиков и убежденных джихадистов от колеблющихся или случайно примкнувших, по оценке американских аналитиков,  является самой главной гарантией от широкомасштабного распространения террора в странах  проживания возвращающихся из Сирии беженцев. Взрывы церквей и гостиниц в апреле 2019 года в Шри-Ланке подчеркивают продолжающийся резонанс и распространение идеологии джихада. Территория, удерживаемая «Исламским государством», была отбита, но борьба не закончена и не закончится до тех пор, пока идеологическая цепь джихада не будет разорвана. В данном случае отметим, что взрывы в Шри-Ланке никоим образом не связаны с возвращением джихадистов из Сирии.

Существует также долгосрочная угроза. Каждый новый фронт джихада берет свое начало в предыдущем конфликте и, в свою очередь, продвигает следующий джихад. Иностранные боевики, присоединившиеся к афганскому сопротивлению в 1980-х годах, продолжали участвовать затем в войнах в Боснии, Чечне и Афганистане в 1990-х годах. Ветераны операций «Аль-Каиды» (запрещена в России) в Афганистане в 1990-х годах рассеялись, чтобы начать джихадистские террористические кампании от Индонезии до Марокко в начале 2000-х годов.  В то время  другие бывшие сторонники «Аль-Каиды» присоединились к иракскому повстанческому движению после американской оккупации 2003 года и сформировали ядро того, что позже стало называться «Исламским государством». ИГ от иных джихадистских групп отличается тем, что привлекло десятки тысяч иностранных боевиков, в том числе тысячи добровольцев из западных стран. Исследование Международного центра по изучению радикализации (ICSR) в Королевском колледже в Лондоне сообщило, что к июню 2018 года 41 490 человек из 80 стран присоединились к «Исламскому государству» как в Ираке, так и в Сирии (13% из них составляли женщины и 12% — несовершеннолетние). При этом американцы  сомневаются в точности этих данных, отмечая что проверить их практически невозможно. Страны Ближнего Востока и Северной Африки предоставили 45% добровольцев, еще 20% прибыли из Центральной, Южной, Восточной и Юго-Восточной Азии. Более 17% прибыли из Восточной Европы, в том числе многие — с российского Кавказа; еще 14% прибыли из Западной Европы, главным образом из Франции, Германии, Великобритании и Бельгии, на которые в совокупности приходилось более 70% прибывающих из западноевропейских стран. Менее 2% прибыли из Америки, Австралии и Новой Зеландии. Согласно исследованию ICSR, 272 джихадиста приехали из Соединенных Штатов. По общественным оценкам, их было около 300, но это была общая цифра, которая включала тех, кто пытался поехать в Сирию, но был перехвачен перед отъездом, был арестован до прибытия в Сирию или не смог связаться с группой, передумал и вернулся. Примерно 41% были перехвачены перед вылетом из Соединенных Штатов. До 40 рекрутов все еще могут находиться на свободе, включая тех, кто  убыл на различные фронты джихада свыше 10 лет назад. При этом многие из тех, кто пропал без вести, вероятно, мертвы.

Согласно исследованию ICSR, из 41 490 иностранных боевиков в Сирии  7366 (или около 18%) вернулись в свою страну происхождения, в том числе 1765 (или 30%) из 5904, которые первоначально покинули Западную Европу. Согласно докладу Организации Объединенных Наций за август 2018 года, «государства-члены отметили, что потоки возвращенцев и переселенцев из Ирака и Сирийской Арабской Республики не материализовались в ожидаемой степени, но подавляющее большинство тех, кто успешно покинул зону конфликта, вернулись домой, а не переехали в другое место». Однако, хотя власти  этих стран, по крайней мере, имеют достаточное представление о том, сколько иностранных бойцов вернулось домой, но при этом они обладают очень путанной и неточной информацией о том, сколько их граждан сумели передислоцироваться на другие фронты джихада. Кроме того, отчет ООН был выпущен в августе 2018 года и основан на ранее сообщенных цифрах. Поэтому он не  отражает реальное положение дел  на конец военного разгрома  «Исламского государства». В этой связи можно лишь дать очень приблизительные оценки о том, сколько иностранных боевиков остается на свободе. По самым обоснованным с точки зрения Пентагона оценкам, число иностранных боевиков в «Исламском государстве» могло составлять  около трети (полагаем, что, как минимум, половина, если не больше — авт.), то есть,  более 25 000 человек. Другой вопрос, активны ли они еще. Если предположить, что примерно треть европейских бойцов была убита, а примерно 30% уже вернулись, то можно предположить, что более 2000 западных бойцов живы. Это без учета  американцев и австралийцев, но эта категория в общем незначительно влияет на эту статистику.  При этом никто внятно не сможет сказать, сколько из этой категории лиц реально погибло, а сколько просто уехало из зоны конфликта.  Хотя некоторые иностранные боевики поднялись на руководящие должности, «Исламское государство» рассматривало многих своих иностранных боевиков как расходный материал, а те, кто играл видную роль и мог быть идентифицирован, были приоритетной целью для возглавляемой США коалиции и были убиты при ударах беспилотников. Некоторые, возможно, мигрировали в другие повстанческие формирования в Сирии или на другие фронты «Исламского государства» за пределами Сирии. Другие были захвачены иракскими или сирийскими силами или силами курдской самообороны. Некоторые бывшие иностранные боевики могут находиться в тюрьме или скрываться в Турции. Следует предположить, что некоторые из них успешно ускользнули от властей и скрываются дома. Некоторые из них просто отсутствуют в уликовых материалах  и никогда не будут учтены.

Одно из более ранних исследований в отношении граждан стран Запада, участвовавших в боевых действиях на фронтах джихада в период 1990-2010 годов, показало, что каждый девятый иностранный боевик возвращается домой, имея ввиду организацию в дальнейшем терактов на Западе. Последующее исследование показало, что один из 11 террористов-джихадистов на Западе ранее воевал в рядах той или иной группы или проходил подготовку в джихадистских группах за рубежом. 10 человек были новобранцами. Это исследование, однако, также показало, что из 26 террористических заговоров в Европе пять «содержали по крайней мере одного человека, который может быть классифицирован как настоящий иностранный боец (то есть, воевавший ранее в горячих точках), в то время как восемь заговоров … имели очень условную связь с некими террористами, которые ранее прошли тренинг в лагерях подготовки террористов». Таким образом, как отмечалось в исследовании, в половине заговоров условно фигурировал зарубежный опыт, хотя большинство заговорщиков были не бывшими иностранными боевиками, а лицами, которых лучше всего отнести к категории иностранных стажеров, то есть лицами, специально выезжавшими за границу для получения подготовки и возможной помощи в осуществлении террористических заговоров на родине. При этом отметим, что никаких реальных уликовых материалов такой подготовки найдено не было, а все выводы делались на основе того, что слышали от самого объекта свидетели.

3. Использование института Международного уголовного суда (МУС) или создание нового международного трибунала

Курды предложили создать международный трибунал под эгидой Организации Объединенных Наций. Бельгия поддержала эту идею, хотя и с оговорками. При этом существует ряд осложнений. Хотя существуют многочисленные международные прецеденты для специальных трибуналов—Нюрнбергского, руандийского, югославского и иракского—они рассматривали дела обвиняемых в военных преступлениях—геноциде, массовых убийствах, этнических чистках, пытках заключенных. Хотя Организация Объединенных Наций считает «Исламское государство» и «Аль-Каиду» террористическими организациями, просто факт присоединения к «Исламскому государству» или оказание ему определенной поддержки само по себе не может квалифицироваться как  военное преступление. В данном случае необходим факт индивидуальной вины. Специальный трибунал по Ливану, учрежденный в 2009 году после убийства премьер—министра Ливана Р.Харири, занимается расследованием именно акта  терроризма.  Это единственный международный трибунал, учрежденный для непосредственного рассмотрения актов терроризма в виде убийства бывшего премьер-министра Ливана. Поэтому его можно рассматривать как прецедент, когда трибунал будет судить тех, кто боролся за «Исламское государство» или поддерживал его, не обязательно доказывая факты их военных преступлений или преступлений против человечности. Международное сообщество вполне могло бы объявить всех членов указанных террористических организаций «hostis generis humani» («враги человечества») — обозначением, применявшимся к пиратам в открытом море и работорговцам столетия назад. Они стояли вне обычной защиты закона и могли преследоваться судом любой нации. Самым близким аналогом в новые времена было продолжение  преследования нацистских военных преступников после окончания войны вплоть до уровня обычных охранников в концентрационных лагерях. (для реализации этого потребуется разработка и принятие новой международной конвенции, что практически наверняка займет очень продолжительное время).

При этом МУС занимается отдельными громкими делами в отношении лиц, ответственных за массовые зверства. Лидеры «Исламского государства» могли бы теоретически предстать перед МУС, но прокурор МУС отметил в 2015 году: «несмотря на то, что некоторые иностранные боевики участвовали в преступлениях против человечности и военных преступлениях, ИГ возглавляли в основном граждане Ирака и Сирии (ни одна из которых не является участником Договора о создании Международного суда), и поэтому перспективы расследования и привлечения иностранных боевиков «Исламского государства» к ответственности перед судом ограничены». Кроме того,  МУС обычно сосредоточивает ответственность за военные преступления именно на руководстве той или иной группы или лидере, но не рядовых участниках. Кроме того, судебное преследование МУС часто занимает годы, а институционально суд никогда не расследовал дела в отношении большого количества людей и не имеет достаточной практики и опыта. При этом, не все страны поддерживают МУС. Соединенные Штаты не являются его членом и в апреле 2019 года отменили визу главного прокурора МУС для рассмотрения судебного преследования американских военнослужащих, которые служили в Афганистане и были обвинены в совершении военных преступлений.

Идея создания трибунала ЕС для рассмотрения исключительно дел граждан европейских  стран сейчас только обсуждается. Швеция, например, выдвинула идею международного или общеевропейского трибунала в Совете ЕС. Отсутствие консенсуса по этому вопросу создает политическую проблему. Не все европейские страны поддерживают репатриацию тех, кто присоединился к «Исламскому государству» или живет в так называемом халифате, который оно создало. Возвращение их туда, где они могут немедленно или в конечном итоге свободно пересекать границы, по их оценке, представляет угрозу для всех стран ЕС. Противники репатриации, возможно, не смогут помешать отдельным странам репатриировать своих собственных граждан, но могут отказаться поддержать общеевропейские усилия по репатриации и созданию трибунала. При этом очевидно, что ни один международный трибунал не в состоянии решить проблему содержания осужденных, если каждое государство заранее не согласится содержать под стражей своих граждан в своих тюрьмах. При этом сразу возникает противоречие с законами стран ЕС: незаконно содержание  граждан  в тюрьмах той или иной страны, если они не были осуждены ее собственными судами и по ее собственным законам. То есть, в таком случае надо менять законодательства стран ЕС и делегировать часть суверенитета некому наднациональному органу.

В этой связи Соединенные Штаты выступают в качестве последней инстанции для решения этой проблемы  и соглашаются принять заключенных на своей базе в Гуанатнамо. Вопрос — в цене, которую должен заплатить за это Брюссель.  Официальные лица США уже заявили, что иностранные боевики, которые не могут быть репатриированы в свои страны, могут быть доставлены в американскую военную тюрьму в Гуантанамо на Кубе, где с 2002 года содержатся другие иностранные джихадисты. Во время своего выступления в 2018 году президент Трамп попросил Конгресс «обеспечить, чтобы в борьбе с ИГ и «Аль-Каидой» мы продолжали иметь все необходимые полномочия для задержания террористов…и во многих случаях для них теперь это будет Гуантанамо». В прошлом месяце  четыре сенатора США призвали президента Трампа отправить боевиков «Исламского государства», задержанных в Сирии, в Гуантанамо. Представитель Пентагона по вопросам политики в отношении заключенных также заявил, что  «содержание под стражей в Гуантанамо остается альтернативой репатриации пленников, удерживаемых Силами демократической Сирии».

Но такой шаг, несомненно, спровоцировал бы протест среди европейских НПО, которые  обеспокоены нарушениями прав человека, символом чего для многих европейцев стала тюрьма в Гуантанамо. При этом очевидно, что точно такой же протест будет иметь место и в случае, если такого рода задержанные будут  переданы для отбывания наказания в иракских или сирийских тюрьмах. Военные трибуналы в Гуантанамо работают очень медленно; действительно, ряд их приговоров были затем отменены федеральными судами США. Хотя отмена некоторых решений трибунала в апреле 2019 года была основана на нераскрытом конфликте интересов военного судьи, но все эпизоды судебного преследования, как правило, затруднялись тем фактом, что большая часть доказательств была получена с помощью того, что некоторые называют «расширенными методами допроса», то есть пытками. А это исключает их принятие любым судом в ЕС и США в качестве доказательства. При этом добавление даже небольшого числа заключенных к тем 40 заключенным, которые остаются в Гуантанамо, вызовет очень серьезные внутриамериканские политические катаклизмы и будет признано  неприемлемым на международном уровне. Трудно представить, чтобы Соединенные Штаты в этой ситуации взяли под стражу сотни иностранных боевиков. Это подавило бы и без того склеротический судебный процесс, повысило бы вероятность бессрочного содержания под стражей без судебного преследования и суда, и окончательно разрушило бы все иллюзии об  американском правосудии. Американское законодательство также допускает судебное преследование иностранных террористов в обычных судах США, что имело бы большую международную легитимность. Предположительно, это касалось бы только особо значимых  лидеров джихадистов и тех, кто участвовал в террористических преступлениях против граждан США за рубежом. Привлечение к ответственности тех, кто участвовал в похищении и убийстве граждан США в Сирии, было бы политически популярным среди некоторых в Соединенных Штатах, но по ряду причин их предпочитают отправлять в Гуантанамо.  В этой связи некоторые американские эксперты по правовым вопросам уже высказались против того, чтобы Соединенные Штаты брали на себя ответственность за судебное преследование задержанных иностранных боевиков ИГ.

Европейский союз определил этот вопрос в качестве приоритетного и принял пакет правовых мер для расширения возможностей ЕС и отдельных его членов по решению проблемы возвращения иностранных боевиков, однако этот процесс идет медленно. Соединенные Штаты сталкиваются с гораздо меньшим числом потенциальных возвращенцев и имеют более широкие возможности для судебного преследования их. Особый интерес для Соединенных Штатов, например, представляет судебное преследование двух оставшихся так называемых «Битлз»-ячейки из четырех британских иностранных боевиков, причастных к пыткам и обезглавливанию западных заложников, удерживаемых «Исламским государством», в том числе двух американских и двух британских заложников. Один из четверых был убит в результате авиаудара США. Другой был арестован и находится в тюрьме в Турции. Двое в настоящее время задержаны силами курдской самообороны. Британское правительство, которое не хотело, чтобы эти два человека вернулись в Соединенное Королевство и уже лишили их подданства, согласилось оказать содействие их судебному преследованию в Соединенных Штатах путем обмена собранными доказательствами.

Выводы

Ни одно  решение этой проблемы на сегодня не является оптимальным или приоритетным. От себя добавим, и осуществимым. Просто отпустить иностранных боевиков — это не вариант действий, поскольку  чревато распространением угрозы терроризма.  Лишение гражданства является неадекватным и контрпродуктивным ответом, и в любом случае может быть осуществлено лишь в ограниченном числе случаев. Оплата курдам содержания задержанных является возможной краткосрочной мерой, но не долгосрочным решением. Передача их оптом Сирии и Ираку создаст другие проблемы. Международный уголовный суд — это не то место, где можно судить такого рода преступления в отношении такого количества лиц. Создание нового международного трибунала — это возможность, от которой нельзя отказываться, но она может оказаться слишком сложной и, вероятно, потребует слишком много времени. По тем же причинам любой официальный многонациональный трибунал — например, Европейский трибунал — представляется маловероятным. Скорее всего, этот вопрос будет решаться на национальном уровне, а значит, будут сосуществовать различные подходы. Это оставляет некоторую комбинацию репатриации, нескоординированной путаницы и потенциально односторонних  действий США в отношении конкретных лиц.

По оценке американских аналитиков, первой задача на этом направлении является инвентаризация этой группы лиц.  Иностранные боевики могут быть отсортированы в зависимости от их роли в «Исламском государстве», их желания вернуться, их готовности предстать перед судом, признать свои преступления и помочь властям. Те же критерии применимы и к женщинам. Дети должны быть вывезены из страны (это мы как раз сейчас и наблюдаем: европейцы согласились принято детей своих убитых или арестованных граждан).  В некоторых случаях разлука матери с детьми может быть неизбежной, как это бывает, когда единственным родителем ребенка является осужденный преступник, отправленный в тюрьму, но это не может быть вопросом политики и такие решения должны приниматься на индивидуальной основе. Многонациональный механизм проверки и фильтрации задержанных лиц или беженцев  может быть сделан на территории, контролируемой СДС, под эгидой тех же правительств, которые участвовали в коалиции против «Исламского государства». Участие в создании такого органа должен рассматриваться как необходимый компонент их миссии. Такой орган должен включать в себя процессы сортировки, собеседования, задержания и судебное преследования. Сортировка боевиков и их семей для репатриации и судебного преследования, возможного заключения под стражу или реабилитации и возвращения в общество, а также проведения с ними  для  сбора разведданных. Самой трудной задачей будет изоляция все еще преданных джихадистов, которых будет предельно сложно установить.  Еще одним компонентом этого  процесса будет сбор необходимых уликовых материалов для  судебных преследований отдельных лиц на основе имеющихся доказательств. Параллельным компонентом этого процесса будет сбор разведывательных данных о методах вербовки и маршрутах переправки, которые будут способствовать закрытию будущих логистических цепочек джихадистов.