Наиболее значимой сферой экономического сотрудничества Ирана и Катара является энергетика, а именно эксплуатация газового месторождения «Северное»/«Южный Парс», считающееся одним из крупнейших в мире и расположенном в Персидском заливе. Соглашение о демаркации границ в этом районе было подписано еще в 1969 году. Позднее стороны подписали еще ряд дополнительных документов в сфере безопасности и сотрудничестве на этом участке.
Значение месторождения для Катара сложно переоценить: это основной актив страны, от которого зависят объемы добычи и экспорта природного газа из эмирата. Любое осложнение отношений между Дохой и Тегераном может привести к угрозам в его эксплуатации (например, одностороннее непризнание политическим руководством Исламской Республики установленных границ, захват оборудования или иные инциденты), что повлечет негативный эффект для Катара.
В 2014 году во время заявлений со стороны Тегерана о возможном начале разработки «Южного Парса» Доха предложила помощь иранским партнером. Скорее всего, это было обусловлено желанием предупредить негативные последствия техногенного характера, вызванные действиями иранской стороны. В целом зависимость Катара от Исламской Республики в этом вопросе являлась одной из причин более нейтральной политики в отношении Тегерана со стороны Дохи, а именно в виде намерения избежать конфликтов и ненужных противоречий со своим северным соседом. К примеру, Катар воздержался от острой критики Ирана в ходе событий в Бахрейне в 2011 году, в 2010 году обсуждались возможности двустороннего сотрудничества в военно-морской сфере. Схожие позиции двух стран были в вопросах поддержки палестинского движения ХАМАС в 2000-х гг. При этом противоречия между двумя государствами тоже существуют: гражданская война в Сирии, противоположные взгляды на присутствие США в Персидском заливе, позиция в отношении Ирана со стороны блока ССАГПЗ, членом которого является Катар. В 2016 году руководство эмирата осудило события вокруг посольства Саудовской Аравии в Иране и отозвала посла из Исламской республики.
Иран в течение десятилетий прилагал усилия для развития своего участка газового месторождения, в том числе пытаясь привлечь китайские компании к сотрудничеству, однако успехом они не увенчались. Главная причина — сложная внешнеполитическая ситуация для Тегерана в течение последних десятилетий. При этом неспособность властей Исламской республики обеспечить эксплуатацию месторождения по примеру соседнего Катара является объектом критики властей со стороны внутренних оппозиционно настроенных политических сил Ирана.
Объемы взаимной торговли Катара и Ирана можно охарактеризовать как скромные: до событий 2017 года они не превышали 100 млн долл. США в год, при этом экспорт иранских товаров доминировал (60 – 70 млн долл. США в год), а катарский экспорт не превышал 10 млн долл. США в год. Торговля представлена главным образом продуктами питания (овощи, фрукты, мясо), стройматериалы.
Кризис в отношениях Катара с Саудовской Аравией, ОАЭ, Бахрейном и рядом других стран летом 2017 года открыл рынок эмирата для остальных экспортеров, в том числе для иранских. В течение нескольких месяцев было увеличено количество авиарейсов из Дохи в Тегеран, Шираз, Исфахан, приняты меры по расширению судоходного логистического маршрута между катарским Хамадом и иранскими портами. При этом географическая близость обуславливала преимущество иранских экспортеров перед многими другими.
Это позволило увеличить объемы иранского экспорта в несколько раз: в период с марта 2017 по март 2018 показатель превысил 250 млн долл. США в год, через год — 300 млн долл. США. Несмотря на существенное увеличение объемов торговли, они остаются незначительными: для сравнения, до 2019 года экспорт из Исламской Республики в ОАЭ превышал 5 млрд долл. США в год. Очевидно, одной из причин этого является ограниченный потенциал Катара ввиду невысокой численности населения, относительно слабо развитого туристического сектора.
Но при этом объемы импорта в Катар из Пакистана или Турции после событий 2017 года превышают 1 млрд долл. США в год. Дипломатический кризис в ССАГПЗ предоставил иранскому бизнесу возможность существенно расширить свое присутствие, однако с учетом успеха конкурентов Исламской Республики достигнутый результат некоторые иранские СМИ охарактеризовали как неудовлетворительный. На сегодняшний день ситуация не демонстрирует существенных изменений. По мнению председателя совместной Ирано-Катарской торговой палаты А. Мусапура, озвученного в 2018 году, продвижению иранских экспортеров на катарский рынок препятствуют отсутствие маркетинговой стратегии у представителей бизнеса, слабый уровень бизнес-кооперации между двумя странами, качество иранских товаров (по словам чиновника, у катарских потребителей сложилось неправильное представление о качестве продукции, производимой в Иране), отсутствие организованных и согласованных действий между субъектами иранского бизнеса, работающего в эмирате. По мнению А. Мусапура, потенциал для расширения экспорта и экономической кооперации имеется в таких сферах, как агропромышленный комплекс, транспортный, строительный и энергетический сектора, причем инициатива должна быть передана частному бизнесу, хотя необходимо заключить ряд межгосударственных соглашений. В мае 2018 года во время визита иранской делегации во главе с министром промышленности и торговли в Доху было заявлено о намерении увеличить экспорт до 1 млрд долл. США. Причем, это была первая за 12 лет встреча руководителей министерств торговли двух государств. Также обсуждались вопросы содействия представителям иранского бизнеса и облегчение визового режима для них, совместные инвестиции в транспорт, горнодобывающую отрасль, развитие информационных технологий, инжиниринга. В СМИ представлена информация о том, что представители Катара рассматривают возможности крупных инвестиций в развитие иранских портов Хорремшехр и Шахид Раджаи, а также в строительство туристической инфраструктуры на острове Киш, использование которой предполагается в ходе Чемпионата мира по футболу в 2022 году. Однако информация о достижении каких-либо договоренностей в области инвестиционных проектов отсутствует.
В мае 2019 года А.Мусапур заявил о том, что Катар существенно снижает импорт иранских товаров, который будет представлен только продуктами питания и лекарствами, по причине требований властей США в связи с санкциями в отношении Тегерана. Официальных заявлений с катарской стороны по этому поводу не было.
Несмотря на последствия кризиса 2017 года, Катар остается членом ССАГПЗ и надеется восстановить отношения с Саудовской Аравией и рядом других арабских стран. Очевидно, что углубление экономической кооперации с Ираном не будет этому способствовать. Тем более, с учетом сложной политической обстановки вокруг Ирана экономическая привлекательность инвестиционных проектов в Исламской республике сомнительна. Острая же необходимость сотрудничества с Ираном имеется только в сфере эксплуатации газового месторождения «Северное»/«Южный Парс». Вероятно, на этом направлении оно будет продолжаться в дальнейшем.
В целом Катар – крошечная и уязвимая в военном и экономическом отношении страна, расположенная между двумя региональными гигантами, Ираном и Саудовской Аравией. Это обстоятельство вынуждает руководство эмирата искать возможности для поддержания нейтралитета в обстановке острых противоречий между Тегераном и Эр-Риядом. При этом заинтересованности в конфликте с Ираном у Катара нет, в том числе по причине зависимости от Исламской Республики в вопросе эксплуатации газового месторождения. В условиях сложившейся обстановки экономическая привлекательность Ирана как партнера тоже ограниченная. Осложнение отношений Дохи с Эр-Риядом в 2017 году поспособствовало углублению экономической кооперации Катара и Ирана, но потенциал дальнейшего расширения ограничен как экономическими факторами, так и политической обстановкой. Четких признаков, указывающих на существенное расширение двустороннего экономического сотрудничества в краткосрочной перспективе, в настоящее время нет.