1 октября саудовский монарх подписал указ о введении в действие двух обновленных законов, регулирующих деятельность национальной системы судопроизводства, – Закона о судопроизводстве (Низам аль-када) и Закона о кассационном суде (Низам диван аль-мазалим). Их тексты были опубликованы 2 октября лондонской газетой “Аш-Шарк Аль-Аусат”, а также всеми “внутренними” саудовскими изданиями. Естественным комментарием представителей различных групп политического истеблишмента королевства к появившемуся королевскому указу стало утверждение о том, что страна обрела “дополнительный элемент, позволяющий считать, что существующая в ней политико-правовая система должна рассматриваться движущейся в направлении придания ей черт подлинной конституционности”.
Закон о судопроизводстве и Закон о кассационном суде стали реальностью саудовской политико-правовой системы в 1975 г. (в эпоху правления короля Халеда бен Абдель Азиза). Коррекция некоторых их положений (означающая в конечном итоге внесение в их текст соответствующих духу времени изменений и, как следствие, придание большей подвижности остающимся основой саудовской правовой системы нормам шариатского законодательства) стала, тем не менее, предметом широких дискуссий и в саудовском обществе, и в рядах правящего истеблишмента только после прихода к власти нынешнего монарха – короля Абдаллы бен Абдель Азиза. Суть высказывавшихся в этой связи точек зрения была связана с главным: если королевство движется по пути последовательных (но исключающих революционные потрясения) реформ, если оно, внутренне изменяясь, все более нуждается в определении своего места в трансформирующемся мире, то эти реформы должны опираться на соответствующую им (как и нормам современного права) юридическую базу. Выражая это мнение, нынешний министр юстиции Абдалла бен Мухаммед бен Ибрагим Аль Аш-Шейх (саудовская традиция требует закрепления поста министра юстиции за представителями семьи потомков М. Абдель Ваххаба) еще в марте нынешнего года подчеркивал: “Нынешняя система судопроизводства создана усилиями тех, кто был нашими предшественниками. Им пришлось немало потрудиться для того, чтобы эта система возникла. Однако ее нынешняя форма отвечает лишь условиям определенного времени. Она не порождена неким вдохновением, приемлемым во все времена, и никоим образом не может рассматриваться как неприкосновенная”. Впрочем, использовавшиеся им термины, отказывавшие национальной системе судопроизводства в “неприкосновенности”, вовсе не предполагали немедленного перехода к иной системе юридическо-правовых норм. Напротив, то новое, что саудовские законодатели (вдохновляемые ведущей фигурой политического истеблишмента) предполагали внести в тексты обоих действующих законов, должно было быть направлено на то, чтобы “содействовать верному претворению в жизнь норм исламского шариата с тем, чтобы приблизить свободное суждение юристов – иджтихад к фактам нынешней действительности”, а также “содействовать лучшему пониманию мусульманского права – фикха и его основополагающих нормативов”. Традиции воздавалось должное, ее неизменно чтили, но равным образом ее и меняли, подчеркивая при этом (обычная саудовская практика!), что эти изменения предполагают возвращение самой традиции к ее первоначальной “фундаментальной чистоте”, “замутненной” (в конце концов, прошло столько лет!) несвойственными ей “новшествами”.
И все же, как была осуществлена коррекция обоих законов?
Статья I Закона о судопроизводстве гласит: “Судьи – независимы. В ходе осуществляемого ими процесса судопроизводства они подчиняются только власти положений мусульманского шариата и существующих законодательных актов. Никто не может вмешиваться в процесс судопроизводства”. Не стоит думать, что эта статья отсутствовала в Законе о судопроизводстве в редакции 1975 г. Вопрос заключается только в том, что указание этой статьи на “существующие законодательные акты” относится к принятым в королевстве лишь в начале 1990-х гг. конституционным документам (Основной закон правления, а также Закон об управлении провинциями и Закон о Консультативном совете), составляющим то, что, собственно, там и называют сегодня “ядром саудовской конституционной системы”. Иными словами, буквальное повторение в новой редакции Закона о судопроизводстве статьи эпохи правления короля Халеда бен Абдель Азиза наполняется ныне реальным содержанием — в стране появилась (конечно же, апеллирующая к положениям шариата, Корану и Сунне) принципиально новая юридически-правовая и политическая реальность. Эта реальность – “существующие законодательные акты” – равносильна “мусульманскому шариату”, превращение этой реальности в руководство к действию – основная задача саудовского законодателя, ради этого и вписывающего соответствующие акты в не отрицаемую им традицию.
Важно, тем не менее, и еще одно обстоятельство, связанное с провозглашаемой Законом о судопроизводстве независимостью судебной власти. Вербальное оформление этой независимости (конечно же, далеко не всегда совпадающей с реальной действительностью осуществления судебной деятельности) должно рассматриваться как аналог общепризнанной мировой практики независимости судебной власти. Более того, само это оформление, привлекающее на свою сторону Божественное право, призвано придать этой независимости то значение, которое отсутствует в тех случаях, когда идентичный статус судей гарантируется лишь теми законами, которые служат итогом законотворчества человека. В любом случае, однако, вписанная в “очищенную от наносных новшеств” традицию современная норма оказывается более приемлемой для общества, чем формально далекое от этой традиции, пусть и “демократическое”, заимствование.
Важным подтверждением независимости судебной власти стали провозглашаемая Законом о судопроизводстве система саудовской судебной власти, состоящая из десяти освобожденных юристов, и назначаемый королевским указом глава Высшего совета юстиции (Аль-Маджлис аль-аъаля лиль када). Редакция 2007 г. Закона о судопроизводстве предполагает, что важнейшей функцией этого Совета станет “рассмотрение вопросов служебной деятельности судей”, включая их назначение, повышение в должности, отстранение от занимаемых постов, “осуществление общего контроля над судебной деятельностью в королевстве”. Если ранее эта сфера судебной власти находилась в введении Министерства юстиции, то отныне, по словам одного из авторов, специалистов в сфере юриспруденции, газеты “Аль-Ватан”, писавшего в опубликованной им в этом эр-риядском издании 3 октября с.г. статье “Реформа судопроизводства: родина рождается вновь”, что “система разделения ветвей власти в королевстве получила дополнительную опору”. Если учесть при этом, что, согласно одной из статей Закона о судопроизводстве, связанной с деятельностью Высшего совета юстиции, этот Совет получает право создавать “собственный административно-технический аппарат, включающей адвокатов, специалистов в области права, в том числе и его международных аспектов”, то возникает возможность превращения этого высшего органа саудовской судебной власти в одну из сфер деятельности специалистов — выходцев из рядов национального “образованного класса”. Не приходится говорить, что их включение в национальную юридическо-правовую систему в огромной мере расширяет возможности влияния представителей этого “класса” на процессы принятия решения в этой сфере, дополняя, таким образом, и (в определенной мере) корректируя то поле деятельности, которое традиционно принадлежало законоучителям – улемам. Это тем более принципиально, что новая редакция Закона о судопроизводстве позволяет назначать на должности “судей первой категории” юристов, возраст которых “составляет не менее 40 лет”, а на должности судей более низких категорий лиц, “возраст которых составляет не менее 21 года”. При этом они должны иметь документы, подтверждающие юридическую квалификацию, в списке которых представлены не только “дипломы об окончании юридических факультетов (разумеется, специализирующихся в первую очередь на изучении шариата. – Г.К.) саудовских университетов”, но и “дипломы об окончании юридических факультетов зарубежных университетов”.
Обновленная редакция Закона о судопроизводстве создала не предусматривавшийся его редакцией 1975 г. Верховный суд (Аль-Махкама аль-улья), члены которого назначаются специальным королевским указом. Его основной функцией станет “повторное рассмотрение дел на основе положений исламского шариата и издаваемых властителем законов” — вопрос о равносильности и необходимости сочетания мусульманского права и новых законодательных актов страны вновь ставится на передний план корректируемой юридическо-правовой системы королевства. Вместе с тем, как об этом свидетельствует текст нынешней редакции Закона о судопроизводстве, на рассмотрение Верховного суда будут выноситься едва ли не в первую очередь решения судов низшей инстанции, предусматривающие наказания, непосредственно вытекающие из норм шариата – “отсечение конечностей, побивание камнями или кровная месть”. Одна из статей Закона, касающаяся функций Верховного суда, специально отмечает, что этот институт саудовской судебной власти будет “повторно рассматривать причины, повлекшие за собой вынесение такого рода наказаний”. Видимо, формально сохраняя шариатскую традицию, предусматривающую вынесение столь жестоких наказаний в отношении тех, кто совершил соответствующие этим наказаниям преступления (в частности, воровство или супружескую измену), Верховный суд будет (что соответствует настойчивым пожеланиям международных правозащитных организаций, делегации которых все чаще посещают королевство) содействовать их пересмотру или, иначе говоря, отмене. Это становится ясно, в частности, благодаря содержащемуся в соответствующем разделе Закона о судопроизводстве положения о том, что “пересмотр этих наказаний определяется тем, что суды низшей инстанции могут ошибиться в оценке произошедшего или неверно его описать”.
Наконец, существенным нововведением, на которое указывает нынешняя редакция Закона о судопроизводстве, будет создание новых судов – “по коммерческим спорам” и “по трудовым спорам”. Разумеется, в основу их деятельности все так же будут положены “положения исламского шариата” (а также “основанное на шариате” коммерческое право применительно к судам “по коммерческим спорам”). Тем не менее, имея в виду, что в саудовском обществе серьезно дебатируются ныне вопросы, касающиеся необходимости разработки “более четкого понимания норм исламского шариата в отношении ведения коммерческих дел и разрешения трудовых споров”, вероятно, в обозримом будущем местная юридическо-правовая система будет дополнена законодательствами, соответствующими обеим сферам социальной деятельности. Во всяком случае, вопрос об инициировании их разработки уже был поставлен некоторыми депутатами Консультативного совета нынешнего созыва.
В свою очередь, новая редакция Закона о кассационном суде значительно более четко, чем это было сделано в предшествующей редакции 1975 г., рассматривает вопросы кассационных жалоб и порядка их рассмотрения. Одна из особенностей этой новой редакции состоит в том, что она подчеркивает: Кассационный суд – “независимая инстанция, непосредственно связанная с королем”. Ранее он подчинялся Министерству юстиции, составляя одно из его подразделений. Оправдывая это начинание, текст Закона о Конституционном суде вновь подчеркивает, что оно соответствует “чистым нормам исламского шариата” и положениям “изданных правителем законов”.
Комментируя новые редакции обоих юридически-правовых законодательных актов, саудовская пресса подчеркивала, что тем самым было положено начало “реализации проекта короля Абдаллы бен Абдель Азиза, связанного с реформой саудовского судопроизводства”. Разумеется, авторы этих комментариев (в частности, в цитировавшейся выше “Аль-Ватан”) подчеркивали, что осуществление этого проекта “потребует подготовки новых кадров юристов, способных работать в обновляемой системе судопроизводства”. Эти “новые кадры” должны быть “более открытыми духу современности”, что в свою очередь потребует “изменений в системе высших учебных заведений королевства”. Тем не менее общий тон предлагавшихся прессой комментариев был оптимистичен. Как подчеркивала в этой связи “Ар-Рияд”, “саудовская система судопроизводства благодаря новым редакциям обоих законов сделала важный качественный шаг вперед. Если ранее она только начинала свое становление, то теперь эта система встает на собственные ноги. Она, как и вся страна, движется по пути обновления, реформирования и развития. Это внушает уверенность и в будущем самого королевства!”