Анализируя последние события, связанные с драмой в учебно-религиозном комплексе пакистанской столицы – Исламабаде, а также с разгулом терроризма по всей стране (прежде всего, в СЗПП, ФАТА и Белуджистане), ставшим особенно ощутимым во время предвыборной борьбы за верховную власть, отечественные наблюдатели и эксперты-пакистановеды оставили в тени проблемы реализации провозглашенной в Пакистане еще шесть лет назад реформы религиозного образования, нацеленной в первую очередь на ликвидацию идеологической базы и материальной инфраструктуры религиозного экстремизма и радикализма[1]. Фактически эта реформа явилась составной частью международных антитеррористических мер, предпринятых в соответствии с резолюцией № 1373 Совета Безопасности ООН от 28 сентября 2001 г. и направленных на пресечение деятельности террористических группировок и организаций.
Основы радикализации ислама в Пакистане были заложены еще военным режимом М. Зия-ул-Хака (1977-1988), инициировавшим исламизацию всех сфер жизнедеятельности пакистанского общества, включая его образовательные институты. Активизация пакистанскими верхами исламского фактора в период вовлечения страны в многолетний афганский конфликт (1977-1988), где ставка делалась на поощрение «исламского джихада» против неверных, поставила Пакистан в эпицентр глобального противостояния на мировой арене, привела к росту влияния внутри государства исламистских движений и партий. Через систему подконтрольных им религиозных учебных заведений они получили широкую возможность пропагандировать свои радикальные идеи. Это способствовало политизации традиционной мусульманской системы образования.
Большинство религиозных семинарий, приобретя экстремистскую направленность, превратились в центры по идеологической индоктринации молодежи, распространению в ее среде идей религиозной нетерпимости, насилия, превознесения культа «джихада» как основного средства достижения торжества ислама в мире. Наблюдался беспрецедентный рост количества этих заведений, благодаря щедрому финансированию из многочисленных зарубежных фондов, заинтересованных в дальнейшем разжигании «джихада» в данном регионе. К концу правления генерала М. Зия-ул-Хака (1988) в Пакистане действовало до восьми тысяч зарегистрированных и более 25 тысяч незарегистрированных медресе, в которых обучались до 500 тыс. учащихся[2]. При этом следует отметить, что изменение массового сознания пакистанцев в сторону его милитаризации осуществлялось не только в традиционных мусульманских институтах (мечетях, мактабах и медресе), но и отчасти через современные учебные заведения начальной, средней и высшей ступеней образования формального типа.
Начавшаяся в мире крупномасштабная антитеррористическая кампания после трагических событий 11 сентября 2001 г. привела к резкой смене ориентиров во внутренней и внешней политике пакистанского государства, что в определенной степени способствовало приостановлению процесса эскалации религиозного экстремизма в Пакистане, примкнувшего к антитеррористической коалиции мировых держав. В свете глобальной борьбы с терроризмом модернизация национальной системы образования Пакистана, включая ее традиционные теологические учебные заведения, по сути приобрела международную значимость, найдя широкую поддержку у мирового сообщества (в первую очередь, у США и их западных союзников) в форме значительной финансовой и материально-технической помощи. Так, в 2002-2005 гг. помощь США Пакистану в размере 100 млн долларов была направлена исключительно на реформирование национальной системы образования, в том числе теологических институтов. Последнее заявление Вашингтона о выделении Исламабаду в ближайшие пять лет дополнительно 1,5 млрд долларов на социально-экономические нужды страны, включая модернизацию образования, было сделано в конце июля с.г. (сразу после завершения кровавых событий в комплексе Красной мечети)[3].
Однако пробуксовка провозглашенной программы реформирования религиозного образования, предусматривающей государственный контроль за учебно-финансовой деятельностью теологических учебных заведений, их постепенную интеграцию в общий поток школ (Указ о Федеральном ведомстве религиозного образования от 18.08.2001; Закон о добровольной регистрации и регулировании деятельности религиозных учебных заведений (2002); Поправка об обязательном государственном аудите и регистрации медресе (№ 22 от 21.08.05) в Закон о регистрации общественных организаций (1860)), была вызвана не столько ее недостаточным финансированием, сколько отсутствием жесткой и последовательной политики правящих кругов в ее реализации, а также упорным сопротивлением образовательным нововведениям государства со стороны религиозных консерваторов. Они выступали за полную автономию медресе и, по признанию президента П. Мушаррафа, «были против присоединения к общей системе образования»[4]. К июню текущего года государству удалось зарегистрировать 14072 медресе с общим количеством учащихся более 1 млн человек[5].
Пакистанское военное руководство, традиционно искавшее поддержку у происламских сил, предпочитало во взаимодействии с ними опираться на политику уступок и компромиссов, переходящую порой в преднамеренное попустительство и бездействие во избежание нежелательной конфронтации. Между тем исламисты, как показали дальнейшие события вокруг учебно-религиозного комплекса Красной мечети, сами не теряли времени понапрасну и не упускали возможностей для укрепления своих позиций и распространения радикальных идей среди пакистанской молодежи, являющейся основным ресурсом их рекрутского и электоратного потенциала.
Так, современный и наиболее благополучный Исламабад как административно-территориальная единица перегнал по плотности расположения религиозных учебных заведений далекую пакистанскую глубинку, заняв по этому показателю первое место в стране. По официальным данным, в 2005/2006 учебном году на его территории функционировало 88 семинарий, в которых обучались более 16 тыс. студентов. Из них 46 семинарий (3000 учащихся) принадлежали Духовному управлению религиозных школ «Барелви», 2 семинарии (200 учащихся) – «Ахл-и Хадис», 18 семинарий (1500 учащихся) – «Джамаат-и ислами». Имелось также восемь шиитских семинарий, где обучались 700 студентов. Оставшиеся 14 медресе относились к Духовному управлению религиозных школ «Деобанди»[6]. Среди них и два самых крупных медресе при Красной мечети: женское – «Джамия Хафса» и мужское «Джамия Фаридия». Они давно снискали известность своей экстремистской направленностью, не прошли государственной регистрации, но по каким-то причинам так и не были закрыты властями.
Наоборот, контингент учащихся за один лишь прошлый учебный год увеличился в два раза, достигнув 10700 человек. Это приблизительно соответствует общему числу студентов всех вместе взятых медресе, расположенных на территориях Белуджистана (6374 учащихся) и подконтрольного Пакистану Азад Кашмира (2835 учащихся). По данным Министерства внутренних дел Пакистана, основную массу студентов из женского и мужского медресе учебно-религиозного комплекса составляли юноши и девушки, прибывшие в столицу из различных областей Северо-Западной пограничной провинции (Хазара и Потохар, включая Верхний Дир, Баттаграм, Маншера, Сват, Кохистан), а также из приграничной с Афганистаном полосы племен (политагентства Северного и Южного Вазиристана, Баджаур), которые являются главными очагами распространения «ползучей талибанизации» по всей стране[7].
Исламский порядок насаждается «доморощенными» талибами и их сторонниками с помощью непрекращающихся актов насилия и террора, захлестнувших страну. Захват заложников, похищения людей, иностранных граждан, использование смертников и самодельных взрывных устройств становятся для джихадистов нормой. По некоторым данным, за первую половину текущего года в Пакистане было совершено 558 терактов и диверсий (238 – в Белуджистане, 155 – в СЗПП, 13 – в Пенджабе, 16 – в Синде), в результате которых погибли 1019 человек и ранены 1558 пакистанцев. При этом в результате проведенных операций силами безопасности были арестованы 853 террориста, включая 32 члена «Аль-Каиды» и 172 боевика из движения Талибан[8].
Мирный, казалось бы, Пакистан по данной кровавой статистике начинает догонять далеко неблагополучных в этом отношении Афганистан и Ирак. Его шансы стать новым театром военных действий для джихадистов после Афганистана и Кашмира кажутся вполне реальными, если не остановить накатывающуюся волну радикализации пакистанского общества. Свидетельством тому может служить, например, и недавний опрос общественного мнения, проведенный в Пакистане одной из неправительственных организаций «Будущее без террора» (август 2007 г.). Согласно полученным данным, лидер «Аль-Каиды» Усама бен Ладен пользуется среди пакистанцев большей популярностью (46% респондентов), чем президент Пакистана Первез Мушарраф (38% опрошенных) и президент США Джордж Буш (9% респондентов). При этом три четверти опрошенных пакистанцев выступают против проведения американских военных действий на территории Пакистана, направленных на уничтожение террористических группировок, включенных в структуру «Аль-Каиды» и движение Талибан[9].
В этих чрезвычайных условиях ускорение реформирования религиозного образования как составной части целостного процесса модернизации всей национальной системы просвещения выступает в качестве основного императива по преодолению религиозного экстремизма и радикализма в пакистанском обществе. Осознавая это, пакистанские власти в экстренном порядке приняли решение об объединении усилий трех министерств (Министерства образования, Министерства по делам религий, Министерства внутренних дел) для более эффективной реализации провозглашенной программы реформирования религиозного образования, на которую в целом было выделено 6 млрд рупий[10].
Дальнейшее промедление по претворению ее в жизнь может привести, как показали события вокруг учебно-религиозного комплекса Красной мечети, к дестабилизации и без того сложной социально-политической ситуации в стране, усилению позиций исламорадикалов со всеми вытекающими из этого негативными последствиями.
1. П. Топычканов. Исламисты свили гнездо под боком у пакистанских властей (http://www.carnegie.ru/rus/pubs/media/76412 htm); В.Я. Белокреницкий. Пакистан между военными и мечетью (http://www.iimes.ru/rus/stat/2007/08-07-07b.htm); В.Я. Белокреницкий. Пакистан: мечеть взята, что дальше? (http://www.iimes.ru/rus/stat/2007/16-07-07.htm); В.Н. Москаленко, П.В. Топычканов. Пакистан после «Красной мечети» (http://www.iimes.ru/rus/stat/2007/24-08-07.htm); О. Мохов. Исламисты погибли за Исламабад //Время новостей, 11.07.07, с.5; А. Степанов. Мины и минареты //Российская газета, 13.07.07, с. 3, 12; Е. Пахомов. Светский торг //Время новостей, 23.07.07, с. 5; В.Н. Москаленко, П.В. Топычканов. Ситуация в Пакистане накануне выборов (http://www.iimes.ru/rus/stat/2007/24-09-07 c.htm) и др.
2. И.Н. Серенко. Система образования в Исламской Республике Пакистан. – М.: Научная книга, 2006, с. 57-77, 116-127.
3. По материалам пресс-релиза посольства РФ в ИРП, г. Исламабад, 22.06-23.07.07.
4. Первез Мушарраф. На линии огня. – М., 2007, с.358.
5. The News. — Islamabad, 17.07.07, c. 6.
6. The News. – Islamabad, 06.07.07, c.3.
7. The News. – Islamabad, 17.07.07, c. 1.
8. The News. – Islamabad, 16.07.07, c. 7.
9. Dawn. – Karachi, 18.09.07.
10. Dawn. – Karachi, 13.08.07.