Последние по времени протесты в Ливане и Ираке ставят на повестку дня не только анализ причин их возникновения, но и тему эффективности модели распределения властных полномочий между различными конфессиями как наиболее эффективное средство минимизации возникновения гражданской войны. Эта момент имеет особое значение для попыток формировать новую конституцию Сирии с точки зрения создания модели баланса сил и интересов. Постараемся понять, что происходит в том же Ираке и Ливане сегодня.

Власти Ирака усиливают меры безопасности в южных провинциях страны после атаки и поджога консульства Ирана в Эн-Наджафе. Как передает телеканал «Аль-Арабия» 28 ноября , повышенные меры приняты в Басре и Кербеле, где также располагаются иранские консульские представительства. Тем временем в Эн-Наджафе введен комендантский час после нападения на консульство. Группа протестующих подожгла вход в здание. Разгоревшееся пламя перекинулось на остальную часть постройки. В настоящее время пожарные пытаются справиться с огнем, здание консульства полностью обесточено. Как сообщил телеканал «Ас-Сумария», после атаки на иранское представительство силы безопасности полностью покинули комплекс и он сейчас никем не охраняется. Между тем перед зданием по-прежнему находится группа демонстрантов, которая пытается препятствовать проезду пожарных машин к горящему зданию. В связи с ситуацией в городе в четверг там объявлен выходной для сотрудников всех государственных учреждений, за исключением органов здравоохранения и внутренних дел. Уже не первый раз иракцы атакуют здания иранских консульств в стране в знак протеста против политики Тегерана и вмешательства во внутренние дела Ирака, но впервые это произошло в Эн-Наджафе. До этого неоднократно горело консульство Ирана в Басре. После одного из пожаров диппредставительство переехало в другое здание. Предпринимались попытки нападения и на консульство в Кербеле. В начале ноября группа агрессивно настроенных молодых людей попыталась проникнуть на территорию иранского консульства, но встретила жесткий отпор со стороны сил безопасности.  Тегеран неоднократно призывал власти Ирака принять необходимые меры для обеспечения безопасности дипломатических объектов. После недавней попытки штурма консульства в Кербеле иранские дипломаты выступили с призывами к соотечественникам воздержаться от посещения Ирака, в том числе от паломничества к святым местам ислама, расположенным, в частности, в этом городе. Таким образом акции протеста уже традиционно перекинулись с критики правительства на иранское вмешательство, что демонстрирует нам рост уже шиитского арабского национализма.  Акции протеста в Ираке не прекращаются с начала октября, когда на улицы городов начали выходить люди, недовольные ухудшением условий жизни, высокой безработицей среди молодежи и коррупцией. Практически повсеместно демонстрации сопровождаются насилием и беспорядками. Протестующие требуют отставки правительства и проведения досрочных выборов в парламент. За время беспорядков погибли свыше 350 человек, еще более 15 тыс. пострадали. Вся динамика событий демонстрирует нам глубокий кризис политической системы Ирака, которая пока не в состоянии сформулировать  адекватный поступающим вызовам ответ ни в области внутрисектанского напряжения, ни  в области экономики. То же самое справедливо и по отношению к еще одной стране Ближнего Востока — Ливану.   Обеспечение безопасности имеет первостепенное значение для Ливана наряду со справедливыми требованиями, которые выдвигают участники протестного движения. С таким заявлением, как сообщил телеканал «Аль-Хадас», выступил в среду 27 ноября президент республики Мишель Аун. «Эскалация насилия недопустима, и то, что произошло во вторник, напомнило пережитые нами времена гражданской войны», — сказал глава государства, пообещав, что не допустит повторения подобных событий. «Безопасность Ливана для нас превыше всего», — подчеркнул президент. По указанию Ауна, в ряд неспокойных районов Бейрута, а также в город Триполи на севере Ливана направлены в среду армейские подкрепления. Приняты меры по усилению охраны правительственных учреждений, а также офисов банков и компаний. Ранее пресс-служба ливанской армии сообщила, что свыше 50 военнослужащих получили ранения во время пресечения уличных беспорядков в Бейруте и других городах. В коммюнике указывалось, что 33 военнослужащих пострадали в столкновениях с участниками погромов в Триполи на севере Ливана, где во вторник были совершены нападения на банки, офисы частных компаний и госучреждений. Криминальные элементы, проникшие в ряды демонстрантов, бросали в военных камни и бутылки с зажигательной смесью. В столичных кварталах Айн-Руммана и Шиях солдаты вмешались в конфликт между сторонниками христианской партии «Ливанские силы», поддерживающей протестное движение, и активистами шиитских организаций «Амаль» и «Хизбалла». Им удалось пресечь стычки, в ходе которых стороны швыряли друг в друга камни, однако при этом получили ранения 10 военных. Еще восемь солдат пострадали в городе Бикфая в горном районе Метн, где произошли столкновения между активистами партии Катаиб и Свободного патриотического движения. Начавшиеся 17 октября массовые акции протеста в Ливане привели к отставке 29 октября коалиционного кабинета во главе с Саадом Харири. 19 ноября демонстранты сорвали проведение сессии парламента в центре Бейрута. Протестующие добиваться сейчас создания переходного кабинета, который подготовит и проведет досрочные выборы в стране. При этом обратим внимание на то, что нынешние протесты в Ливане не имеют ничего общего с некими внутриполитическими маневрами блока «Мустакбаль» С.Харири в рамках укрепления своей власти, как это  пытались представить некоторые российские  политологи и эксперты в самом начале ливанского кризиса и после отставки  С.Харири. Дело гораздо серьезнее: речь идет о кризисе политической системы, и  как мы ранее и говорили,  С.Харири у власти не удержится.

Напомним, что в Ливане первоначально граждане из всех классов и религиозных общин заблокировали дороги и собрались в парламенте, когда правительство попыталось ввести налог в размере 6 долларов США на использование WhatsApp. Ливанцы уже на тот период  были обременены почти самыми высокими в мире тарифами на использование мобильных телефонов. При этом сам премьер-министр Саад Харири сам стал центром народной обструкции за то, что заплатил некой  южноафриканской модели  16 млн долларов по нераскрытым причинам. Несмотря на то, что премьер оперативно  снизил налог на WhatsApp, он в конце концов был вынужден уйти в отставку. При этом впервые за историю Ливана протестующие  на улицах каждого ливанского города включают в себя христиан, суннитов, шиитов и друзов, все из которых чувствуют себя преданными послевоенным руководством, которое обогатило себя за счет обнищания  страны. Демонстрации первоначально были мирными, многие из них превратились в пикники и музыкальные фестивали,  но это быстро сменилось эскалацией уже открытого насилия. При этом надо отметить, что нет никакой гарантии того, что в результате новой революции по слому старой политической системы все пережитки в виде кумовства и коррупции будут изжиты.  То, что американский писатель Гор Видал писал о Соединенных Штатах, справедливо и для ливанцев: «американцы всегда считали, что их представители коррумпированы, поскольку, если бы им представилась такая же возможность, они бы тоже были коррумпированы». Единство в Ливане всегда было недостижимой целью. Еще в прошлом году ливанские избиратели избрали лидеров, которых протестующие сейчас стремятся свергнуть. Христиане, сунниты, шииты и друзы поддерживали своих традиционных сектантских лидеров, в основном из страха, что другие секты получат монополию на власть. Новый дух антисектантского единства, который демонстрирует сейчас Ливан (но не Ирак) стал продуктом  ужасающей коррупции, где почти через 30 лет после окончания гражданской войны нет регулярного снабжения электроэнергией и «генераторная мафия» политиков все время накручивает цены; где водопроводная вода непригодна для питья; где мусор остается гнить в общественных местах; и где школы и больницы, мягко говоря, недофинансированы.

Главная причина нынешних  бунтов: иракская и ливанская политические системы были призваны  предотвращать межконфессиональные вооруженные конфликты, а не создавать эффективные в экономике правительства. То недовольство, которое выражают  сегодня антиправительственные протестующие, проистекает из этих причин. Сложность реформирования этих систем усугубляется их уязвимостью к манипулированию со стороны внешних сил, а также наличием влиятельных  негосударственных субъектов, которые могут воспользоваться относительным вакуумом власти. Американские эксперты полагают, что давление, создаваемое народными демонстрациями, скорее всего, приведет к проведению избирательной реформы, насыщению структур исполнительной власти технократическими представителями, но любые изменения будут происходить медленно.  Протестные движения, происходящие как в Ираке, так и в Ливане, имеют много общих черт, включая общие жалобы на неэффективные и коррумпированные правительства, которые не обеспечивают то, что нужно гражданам. Они также разделяют схожее будущее: перспективы, которые либо могут эффективно оказывать давление на конфессиональных лидеров, чтобы быстро реформировать иракскую и ливанскую политические системы, представляются слабыми. Это объясняется тем, что по самой своей природе системы управления в этих странах чрезвычайно трудно перестраивать. В конце концов, правительства, которые возникли либо после разрушительной гражданской войны в Ливане, либо в Ираке, чтобы прежде всего минимизировать ущерб от потери централизованного управления, были призваны решать и управлять конфликтами, а не обязательно создавать идеальные системы управления. Это было достигнуто путем тщательного распределения должностей между лидерами многих конкурирующих сект в обеих странах, в идеале эгалитарным путем. Это было логично, поскольку таким образом создавалась система сдержек и противовесов.  Но структуры обоих правительств также позволяют различным конфессиям  воспользоваться преимуществами своего обязательного квотирования в структурах власти, при этом оставляя сами эти системы восприимчивыми к вмешательству внешних сил. И если ни одна из этих систем не рухнет полностью, политический паралич, охвативший как иракское, так и ливанское правительства, будут тормозить быстрые реформы, даже если народные волнения будут продолжаться. Народные протестные движения в Ираке и Ливане, начавшиеся как реакция на экономическую слабость, превратились в выражения недовольства окостеневшими политическими системами. Однако эти системы, призванные облегчить межконфессиональные конфликты, являются особенно устойчивыми к реформам и особенно подвержены манипуляциям и коррупции.

Сектантские разногласия исторически были отличительной чертой как Ирака, так и Ливана. Огромное количество и разнообразие этнических и религиозных групп Леванта, каждая из которых продвигает конкурирующие интересы, делают их склонными к конфликтам и уязвимыми для манипулирования более сильными внешними силами, которые традиционно имеют высокие уровни влияния в этих странах. Нынешние политические системы в Ливане и Ираке были сформированы с целью урегулирования некоторых из этих конфликтов, достижения этой цели путем принуждения к компромиссу противоборствующих политических группировок и в более широком смысле предоставления различным группам интересов равного представительства.  Более конкретно, нынешняя правительственная система Ливана была создана только для того, чтобы закончить 15-летнюю гражданскую войну. Система, вытекающая из соглашения 1989 года, подписанного в Таифе, которое ознаменовало окончание войны, была основана на предыдущих османских структурах, принципах разделения власти и официально признает 18 различных религиозных групп, включая мусульманские, христианские и друзские  секты. Политические должности — включая президента-христианина, спикера парламента-шиита-мусульманина и премьер-министра-суннита-мусульманина, а также законодательные должности-распределяются сейчас на основе давно устаревших данных переписи, предшествовавших основанию современного Ливана. Аналогичная политическая система, созданная в Ираке при поддержке США после свержения в 2003 году диктатора Саддама Хусейна, сохранила  пост премьер-министра для шиита, пост президента для курда и должность спикера парламента для суннита. Но разделение власти в обеих странах является продуктом обычая, более чем формально закрепленного в их конституциях. Хотя эти системы достаточно эффективны, как средство обеспечения того, чтобы каждая заинтересованная группа в этих странах имела право голоса, неизбежное укрепление власти и коррупция, которым они способствуют, создают проблемы, снижающие их привлекательность в долгосрочной перспективе. Несмотря на то, что эти системы снижают риск возникновения межконфессионального насилия, они просто меняют один набор проблем на другой. Несмотря на относительный мир, большая часть населения обеих стран утратила терпимость к неэффективности и глубоко укоренившейся коррупции, проявляемой их правительствами.

Несмотря на то, что системы управления в Ираке и Ливане были специально разработаны таким образом, чтобы быть максимально справедливыми по отношению ко всем группам с точки зрения представительства во власти, но практически они не соответствуют этим чаяниям. Например, иракский парламент, заседавший вскоре после смены правительства в 2003 году, не предусматривал пропорционального представительства суннитского населения, что в конце концов привело к возникновению «Исламского государства» (ИГ, запрещено в России). В Ливане конфессиональное представительство в том же  парламенте распределяется с использованием данных переписи, которая была проведена почти сто лет назад и уже не отвечает существующим реалиям. Перепись населения, проведенная в 1932 году, не отражает растущей доли шиитского населения в Ливане, в результате чего члены секты недопредставлены в правительстве. При этом лидеры сект в обеих странах якобы борются за интересы своих избирателей, и вместо того чтобы сосредоточиться на более справедливом распределении государственного финансирования, они часто просто делят свою часть добычи, будь то часть бюджета или административное покровительство, которое они могут использовать для укрепления своего собственного положения. Эта ситуация, которая стала главным предметом разногласий среди протестующих как в Багдаде, так и в Бейруте, указывает на еще один недостаток сектантского распределения власти: бесправие избирателей.  Еще одним недостатком сектантской политики является трудность достижения консенсуса, что приводит к политическому параличу, ограничивающему осуществление политики. Не только принятие решения о том, как изменить саму систему, становится все более сложным, но и нежелание политической элиты пересмотреть разделение политической и экономической власти также препятствует любым усилиям по изменению системы.

Эти факторы объясняют, почему правящие классы в Ливане и Ираке до сих пор предлагали лишь фрагментарные реформы, которые далеко не соответствовали требованиям протестующих. Ограничения сектантской системы также объясняют, почему одни и те же имена постоянно всплывают на поверхность, когда открываются вакансии для ведущих руководящих должностей, таких как премьер-министр; поиск консенсусных кандидатов, которые удовлетворяют все группы интересов страны, становится исключительно трудным. Кроме того, политические элиты опасаются, что повторная калибровка их постконфликтных систем может вновь привести к расколу между группами населения. В принципе это уже происходит в том же Ливане, если мы вернемся к вышеприведенным сводкам новостей.

Присущая иракской и ливанской политическим системам слабость позволяет негосударственным субъектам легче накапливать политический и экономический капитал и военные рычаги воздействия. Постоянный паралич, который оставляет государство неспособным эффективно реагировать на проблемы в области безопасности, стимулирует возникновение альтернативных силовых институтов: ополченцев, групп гражданского общества и сектантских и конфессиональных организаций. Это одна из причин, по которой в этих странах возможно наличие  множество структур различных иррегулярных военных формирований ополченцев для заполнения пробелов в области безопасности в Ираке, где национальные вооруженные силы еще не достигли значительного потенциала, и в Ливане, где возможности «Хизбаллы» превышают боевой потенциал и возможности ливанской армии. Эти слабости также позволяют более сильным внешним силам наращивать свое влияние в этих странах. Одной из преобладающих тем нынешних протестов является осуждение усилий соседних государств по манипулированию иракской и ливанской политическими системами. Иран является очевидным объектом критики в обеих странах, но другие региональные государства, включая арабские страны Персидского залива и Турцию, также преследуют там политические и экономические точки опоры.

Хотя быстрые политические реформы маловероятны в обеих странах, масштаб протестных движений гарантирует, что они будут иметь эффект. Будущие события, скорее всего, будут следовать по одному или нескольким из следующих путей:

— Медленная избирательная реформа: процесс изменения избирательного законодательства в обеих странах будет стимулировать усилия по преобразованию их систем управления. Их конфессиональные системы кодифицированы в избирательных законах, которые трудно пересмотреть, даже если они являются постоянными яблоками раздора. В обеих странах обсуждаются небольшие пакеты реформ, но там также прошли выборы в 2018 году. Тем не менее, досрочные выборы возможны, если нынешние правительства будут продолжать терять легитимность и не будет достигнут прогресс в реформе избирательного законодательства.

— Захват власти технократами: протестующие в обеих странах часто требуют введения технократического правительства. Но многие протестующие отвергнут конкретных технократов-экспертов, обладающих опытом в конкретных областях политики, — имеющих связи с предыдущими режимами, или тех, кто, несмотря на их опыт, считается слишком аффилированным с той или иной конфессией.