Турецкие аналитики о конституционном процессе в Сирии. Часть 4

Выводы и рекомендации

 Первое, что следует учитывать в любом процессе разработки конституции, — это то, что итоговый документ получает большую  часть своей легитимности из самого процесса ее разработки. Второй момент, заключается в том, что составителям необходимо иметь убежденность в том, что консенсусные решения по всем нерешенным и спорным вопросам являются достижимыми, если есть политическая воля среди ключевых социальных компонентов, представленных ответственными политическими силами, чьи проблемы выходят за рамки непосредственных решений. Третий момент, любой конституционный процесс, который не ставит своей главной целью изменение основ политической системы — перейти от состояния тоталитаризма, коррупции, от господства одного клана и мафии — к огромному пространству демократии и верховенству закона, способствуя принципу мирной передачи власти, обречен на провал.

 От себя отметим, что в данном случае, если отбросить ненужную патетику в этом абзаце,  четко сформулированы  причины,  по которым все усилия международной дипломатии (прежде всего, российской) сейчас в рамках попытки организовать работу Конституционного комитета Сирии обречены на безусловное фиаско. Если, конечно, не имеется ввиду устранение режима Асада в результате выборов и принятия новой конституции.

Ниже приводится подробный анализ этих пунктов.

Первое: важность конституционного процесса

Любой человек или исследовательская группа могут записать принципы и положения, регулирующие работу политической системы. Они могут поддерживать типичные ценности и желаемые цели, которые  могут быть использованы в качестве основы для конституционного документа. Однако такие усилия не могут быть сведены только к формальной стороне вопроса, поскольку то, что делает такие принципы и положения действительными условиями, это признание и одобрение их большинством общества, которые они получают в процессе разработки. Немецкий социолог Макс Вебер представил эту простую идею в лекции 1918 года «Политика как призвание», в которой он выделил три формы легитимности: 1) легитимность, производная от традиционной ценности; 2) легитимность, основанная на исключительных качествах харизматической личности; 3) легитимность, основанная на основаниях «принятых правовых норм». Вебер утверждал, что развитие к рациональной правовой легитимности, основанной на принятии «правил игры», то есть нечто институционализированное через конституционный процесс. Что придавало сирийским конституциям 1919, 1930 и 1950 годов их легитимность?   Прежде всего,  их  принятие произошло через процесс, в котором большинство компонентов сирийского политического сообщества на то время участвовало. Этот процесс позволил провести критическое обсуждение на всех этапах юридической и  редакционно-политической дискуссии в рамках учредительных собраний, избранных в 1928  и 1950 гг. для этой цели. Наконец, они провели ряд дискуссий и обсуждений, и в конечном счете приняли эти проекты, сначала в их соответствующих учредительных собраниях, а затем путем проведения публичных референдумов. Основываясь на анализе сирийского опыта и некоторых других современных опытов, имеется оправданным утверждать, что существуют  требования в отношении необходимых элементов процесса разработки легитимной конституции в Сирии, включая:

— Процесс разработки конституции должен выходить за рамки простого написания новой конституции. Оно должно  содействовать укреплению сирийской национальной идентичности, продвигая принцип национального единства и углубления доверия между различными компонентами сирийской политической системы и сообщества.

— Процесс разработки конституции должен строиться на нескольких основных принципах, включая: транспарентность, участие, поощрение духа консенсуса и согласия, а также национальной ответственности за возглавляемый Сирией процесс.

— Они должны найти переходную правовую основу, гарантирующую основные права и свободы, что обеспечивает план переговоров по разработке постоянной конституции и сохраняет вышеизложенное конституционные принципы, на основе которых возможно достижение согласия. Обсуждение и разработка проекта конституции должны происходить в выборном учредительном собрании, в котором могут быть представлены все составляющие сирийского общества. Этот процесс может привести затем к подлинному общественному референдуму по конституции, в отличие от фальшивого референдума, проводимого авторитарным режимом.

— Необходимо просвещать и расширять возможности граждан в отношении идеалов и практики демократической системы, а также содействовать повышению осведомленности и охвату всех социальных компонентов на всех этапах процесса разработки конституции.

Анализ сегодняшней сирийской политической реальности показывает, что нынешние международные усилия и дискуссии о конституции оказались недостаточно эффективными для продвижения политического решения. Есть две причины этого застоя. Во-первых, это то, что эти усилия пытались сначала дистанцировать сирийцев от этого процесса. Например, когда Россия пыталась предложить стране  готовую конституцию, что гарантировало сохранение Башара Асада у власти. Вторая причина — попытки свести политический процесс только к  «конституционной корзине». Соответственно, недавнее формирование Конституционного комитета в составе 150 членов (50 назначенных от режима, 50 представляют оппозицию, а 50 отобраны ООН из сирийского гражданского общества) вряд ли сможет обеспечить адекватные требования к обоснованному конституционному процессу. Наконец, предпринимаются попытки свести роль «конституционной корзины» к просто внесению некоторых поправок в конституцию 2012 года, которые бы сократили полномочия президента, возвращая некоторые из этих полномочий премьер-министру; делегировали некоторые полномочия местным советам, обеспечили создание второй палаты в парламенте и подчеркивали  беспристрастность военных и силовых структур. До сих пор все усилия, описанные выше, потерпели неудачу, потому что они пытались игнорировать сирийцев, или потому что они не отвечали требованиям надлежащего процесса разработки конституции, включая логическую последовательность вопросов. Сирийские оппозиционные партии, в том числе сирийская Национальная коалиция, первая комиссия по высоким переговорам (HNC) и вторая сирийская Переговорная комиссия (СПК) были согласны с Женевским документом 2012 года и резолюциями ООН. Это особенно касается резолюции 2254 Совета Безопасности ООН. Эти стороны признают, что в резолюции 2254 следует установить круг ведения для этого процесса, поскольку она обеспечивает логический контекст для принятия переходного руководящего органа с полными исполнительными полномочиями для руководства в промежуточный период. Одной из его задач должно стать избрание Учредительного собрания, которое разработает проект новой конституции, при условии, что этот процесс  будет сопровождаться национальным примирением, справедливым правосудием переходного периода и реформой сектора безопасности. После этого президентские и парламентские выборы выборы должны проводиться в соответствии с новой конституцией. Попытки манипулировать конституционным процессом могут лишь продлить кризис, потому что они имеют своей целью  только устранение симптомов, а не коренных причин кризиса. В  2017 году  подавляющее большинство опрошенных людей в зонах контроля Дамаска, оппозиции, и удерживаемые курдами районах, а также сирийцы в зарубежной диаспоре считали, что нынешние условия не подходят для разработки конституции страны. Они сказали, что на сегодня приоритетами  должна быть работа по заключению перемирия, освобождение задержанных, снятие осады, разгром ИГ и изгнание иностранных боевиков из страны. Разработку постоянной конституции Сирии на тот момент поддержали только 18% опрошенных. Большинство опрошенных заявили, что вместо этого они предпочли бы, чтобы Сирия приняла временную конституцию или конституционную декларацию, регулирующие переходный период. Что касается метода разработки проекта будущей конституции: 40,6% респондентов опроса предпочли бы, чтобы в конце переходного периода между политическими силами был бы достигнут консенсус; вторым наиболее популярным вариантом было составление конституции через выборное учредительное собрание, за что высказалось 30,3%. Выбор использования специального комитета экспертов для разработки  проекта Конституции занял третье место, так как его выбрали 25,3% опрошенных. Наконец, никаких дискуссий о каком-либо политическом процессе, связанном с политическим переходом, включая процесс разработки конституции, не  может происходить без возвращения в места их постоянного проживания около 6 млн сирийских беженцев, причем еще более значительное число внутренне перемещенных лиц также должны участвовать в таком процессе. Для этого потребуются международные усилия и сотрудничество принимающих стран.

 

Второе: спорные вопросы

Уроки истории, извлеченные из опыта, схожего с тем, что переживает Сирия, свидетельствуют о том, что для достижения необходимых компромиссов требуется: привлечение всех политических сил, продвижение  духа национального консенсуса и гарантий безопасности и соблюдения прав  группам меньшинств. Нижеследующее предложение взяты из прошлого сирийского конституционного опыта по ключевым спорным вопросам:

Сирийская идентичность

Последовательное упоминание арабской идентичности во всех конституционных экспериментах в Сирии отражало демографические реалии страны (процент арабов никогда не опускался ниже 90% населения в любой период). Это утверждение арабской идентичности также было попыткой справиться с кризисом идентичности, вытекающим из образования отдельных арабских государств в постоколониальный период.  С 1950-х по 1970-е годы гиперболическое отождествление целей Сирии с идеологией партией Баас, как пути к «арабскому единству», была оторвана от ее действительной сущностной практики. Реальность правления Баас породила углубление разделения между суннитским большинством и монополии на власть алавитов  с 1970 — х гг. Второе — крупнейшая этническая группа в Сирии в лице курдов негативно реагировала на постоянные и преувеличенные акценты на арабской идентичности, особенно в формате описания сирийцев как исключительно арабов. К курдам относились как к «подданным», живущим при режиме, который не относился к ним как к гражданам. Курды пережили потерю своих основных прав, включая культурные, социальные и экономические права, и часть курдской общины была лишена права на гражданство в печально известном инциденте переписи 1962 года. Дискриминационная практика в отношении сирийских курдов привела к росту недовольства, который достиг своего пика с требованиями некоторых курдских политиков создать отдельное образование в  Сирии. В течение нескольких десятилетий дискриминация курдов была разной в разных странах, но требования равных прав с другими сегментами общества в их соответствующих странах оставались общим знаменателем. В Сирии курды требовали, как минимум, равных прав для всех и создания независимого курдского государства. С началом сирийской революции большинство курдов были частью оппозиционного движения. Они боролись по-разному в разных фазах конфликта, чтобы получить обещания от арабских оппозиционных фракций признать их права, которыми власти пренебрегали в течение нескольких десятилетий. Курдские фракции настаивали на том, чтобы убрать слово «араб» из названия республики, и чтобы она стала бы «Сирийской Республикой», как ее называли в конституции 1950 года. Но  факт в том, что  удаление этого слова не изменит идентичность арабского большинства и не будет влиять  на их чувство арабизма, подобно тому как его присутствие в предшествующие периоды не давало арабскому сообществу какие-либо дополнительные преимущества при режимах Хафеза Асада и его сына Башара. Тем не менее, демографические реалии, прозрачность и вдумчивое обсуждение должны формировать основы консенсуса по этим вопросам.  В этой связи новая  конституция может упомянуть Сирию как «инклюзивность всех составляющих, признавая курдов, туркменов, сирийцев, ассирийцев, черкесов и армян как часть сирийской национальной ткани». Короче говоря, подход на основе широкого участия, ведущий к консенсусу, является единственным возможным путем решения этой проблемы. Например, арабские политические силы (особенно либеральные) могут принять требования курдов убрать или смягчить ссылки на арабскую идентичность страны. При этом это резко расходится с видением большинства арабского населения: 77,8% респондентов хотели бы сохранить упоминание арабской идентичности Сирии в будущей конституции и 67% выступали против удаления слова «араб» из официального названия Сирийской Республики.

 

 Роль религии в государстве

Как видно из обзора истории конституционного опыта Сирии, религия всегда присутствовала в предыдущих конституциях. Здесь крайне важно отметить следующие моменты. Во-первых, необходимо проводить различие между ссылками на религию, особенно ислам,  религиозное отношение к государству, как к своеобразной идентичности, и ролью религии, как источника законодательства. Большинство конституций арабских государств указывают, что ислам является религией государства,  что отражает тот факт, что  ислам является религией большинства в этих странах. Тем не менее, в предыдущих сирийских конституциях, включая конституцию 1950 года, не говорилось, что ислам является религией государства. Большинство статистических данных указывают на то, что сунниты составляют около 80 % населения Сирии. Включение алавитов в эту категорию доводит процент мусульман до более чем 90% сирийского населения. Эти демографические изменения отражают снижение процента христианской демографии с момента обретения  независимости, и было причиной того, что предыдущие конституции заменили ссылку  «религия государства» на «религия президента», так как он может быть представителем  только мусульманского большинства. Когда Хафез Асад попытался уклониться от этого конституционного положения, было много протестов, поэтому он в конечном счете сохранил это положение в предыдущей конституции. Он всегда стремился произнести шахаду (свидетельство того, что он мусульманин) и молиться в мечетях по религиозным поводам с официальными религиозными лидерами, особенно в начале 1980-е годы, во время кампании государства против «Братьев-мусульман» и других исламских группировок. Как упоминалось ранее, положение о том, что ислам должен быть религией президента республики при чисто парламентской системе не будет иметь большого значения, поскольку более критическая  должность в структуре исполнительной власти в лице  премьер-министра была бы доступный для всех конфессий. Это положение имеет большое значение при президентской или полупрезидентской системы, где президент пользуется всей полнотой исполнительной власти. В этом случае немусульмане (неважно какой процент они составляют от населения) лишены права конкурировать за эту позицию. Соответственно, рекомендация состоит в том, чтобы сохранить положение о том, что религией президента должен быть ислам в случае чистой парламентской системы, потому что в этом случае Сирия была бы не менее демократична и не более религиозна, чем Соединенное Королевство. Однако, если сирийцы предпочитают президентскую или полупрезидентскую систему, которая дает президенту исполнительные полномочия, было бы предпочтительнее устранить это религиозное требование, настаивая на конституционных проверках и балансах, которые не дают возможность президенту, независимо от его религии, злоупотреблять своей властью. Роль, которую религия играла в конституции до эры монополии на власть Баас, была уменьшена в конституциях, разработанных при нахождения партии Баас у власти, которая сделала исламскую юриспруденцию «главным источником законодательства» вместо «основного источника» законодательства, как это было в 1950-е годы. Сирия под руководством партии Баас не превратилась в светское гражданское государство в полном смысле этого слова. Сирия стала свидетелем роста исламского возрождения, как и в других странах региона. Режим также контролировал и манипулировал официальными религиозными институтами страны. Хотя режимы Хафеза и Башара Асада пытались маргинализировать религию в общественной жизни,   но они не смогли ограничить распространение религиозного проявления в сирийском обществе в последние десятилетия. Как и в случае с разделом о правах и свободах в предыдущих конституциях, раздел, касающийся роли исламской юриспруденции, как «источника законодательства», не была полностью реализована при Асаде. С другой стороны, есть суннитский компонент, или те, кто связан с политическим течением ислама, который в дополнение к салафитским организациям,  считают, что будущая  конституция должна четко предусматривать роль ислама в общественной жизни. Неудивительно, что 77,9% процента людей, опрошенных в ходе опроса 2017 года в рамках проекта TDA, поддержали идею о том, что конституция должна назвать исламский шариат «главным» источником законодательства, как это сделали предыдущие конституции, включая конституцию Башара Асада 2012 года. С учетом этих различных мнений, эти два элемента надо полагать фактически  согласованными представителями различных религиозных организаций и  светскими силами: 1) исламский шариат, христианство и другие религиозные и иные человеческие традиции являются источниками вдохновения для законодательства; и 2) государство нейтрально относится к религии, уважает его ценности, и не принуждает, не препятствует его практике. Для исламистов эта трактовка гораздо слабее, чем формулировка в конституции 2012 года,  статья 3 которой  провозглашает: 1) религией президента республики является ислам; 2) основным источником законодательства является исламская юриспруденция; 3) государство уважает все религии, а также обеспечивает свободу выполнения всех видов практики, не наносящих ущерба общественному порядку; 4) личный статус религиозных общин охраняется и уважается. Консенсус, который был достигнут и принят большинством исламистов, заключался в принятии устройства Сирии  как «гражданского демократического» государства».  Этот термин был принят исламистами более охотно, чем термин «светский». Возможно, одним из способов достижения консенсуса по этому вопросу является проведение информационно-просветительской кампании среди исламистов в рамках проведения различия между атеизмом, который является враждебным к религии (при светском характере образования, пришедшая из французского опыта) и англосаксонской школы, который является моделью не враждебной религии. Так обстоит дело в конституционной модели США, которая не принимает религию (или конкретную христианскую интерпретацию), но скорее уважает все религии. Это может быть развито на примере  достижения, сделанное Партией справедливости и развития (ПСР) в Турции в рамках   переопределения секуляризма от понятия враждебного религии к нейтральному. Это может быть главной причиной успеха проекта ПСР, которая исходит из религиозного фона, чтобы управлять устоявшейся светской системой Турции. Примечание — не удержались турецкие эксперты от намека на необходимость перенять турецкий опыт. Но в данном случае отметим, что никакая просветительская работа в данном аспекте не сработает: салафитов и исламистов радикального толка необходимо просто физически  нейтрализовать с одновременным культивированием институтов умеренного официального ислама.

 

 Права и свободы

По этому вопросу не составит труда расширить принятие прав и свобод человека, извлекая пользу из уроков других народов, которые также боролись за свободу и достоинство. В этом контексте стоит задать три вопроса, которые могут потребовать дальнейшего детального обсуждения. Первый, каковы приемлемые положения о правах человека в будущей конституции Сирии? Во-вторых, каковы конституционные гарантии, необходимые для защиты прав граждан и религиозных и этнических меньшинств? В-третьих, какой уровень представленности женщин отражает переход к гендерному равенству в Конституции? Первый вопрос занимает первостепенное значение. Логично ожидать, что если сирийцы были бы свободны в выборе по этому вопросу, они бы настаивали на включении всех политических, интеллектуальных, экономических и социальных прав и свобод, закрепленных в предыдущих конституциях.   Опрос, проведенный проектом TDA, подтверждает, что значительное большинство, 91,6% опрошенных, поддержали предложение, предусматривающем обязательство сирийского государства соблюдать  положения международного права в рамках соблюдения прав  человека. Кроме того, чем больше гарантий закреплено в конституции для меньшинств, тем более успешным, вероятно, будет конституционный процесс. Практический опыт сирийского государства с момента обретения независимости не был дискриминационным для  меньшинств, за исключением антикурдской практики  баасистского режима.  После баасистского переворота 1963 года члены алавитской общины пользовались исключительными правами, в частности исключительным правом на  руководство учреждениями безопасности и их  контролем над военным истеблишментом, через который они контролировали многие критические, политические и бюрократические должности в государстве. Позже они расширили свой контроль над значительными экономическими секторами в стране, благодаря приватизации экономики почти исключительно в пользу Рами Махлюфа, двоюродного брата Башара Асада, который монополизировал жизненно важные отрасли экономической деятельности в Сирии при Башаре Асаде. (Примечание — это, кстати, и является главной причиной «сирийской революции» — авт.). Требуются значительные гарантии в любой будущей конституции, чтобы успокоить меньшинства, особенно алавитов, в рамках гарантии их физической безопасности. Для других меньшинств жизненно важно устранить несправедливость, от которой страдают курды, и успокоить их тем, что  они являются частью своей страны и не чувствовали себя отчужденными на своей родине. Что касается большинства сирийского народа, то принятие административной децентрализации будет практическим дополнением к их правам и свободам.

Третий вопрос, гендерное равенство, может выиграть от некоторых позитивных недавних событий в рамках того, что женщины участвовали в сирийской революции и пожертвовали не меньше, чем мужчины и даже больше. Сирийская революция открыла новые горизонты для сирийских женщин по сравнению режимом Асада, который эксплуатировал женские проблемы во имя секуляризма и прогрессивной политики. Революция помогла женщинам прийти к убеждению, что гендерное равенство не должно ограничиваться «прогрессивными» режимами, и женщины не должны принимать за чистую монету призыв к равенству оппозиционными силами, которые призывали к свободе и демократии. Некоторые сирийские женщины-активистки выдвинули конкретные требования, касающиеся важности представленности женщин на всех этапах политического процесса, включая процесс поиска политического решения и разработки проекта резолюции новой Конституции, а в конечном счете — представительства в политических институтах будущего сирийского государства. Сирийские феминистские группы также предложили гендерно-чувствительные конституционные принципы, такие как полное равенство между женщинами и мужчинами в гражданских правах, равные права для женщин и мужчин занимать все должности в государстве, и возможности для представительства на руководящих должностях. Эти принципы отражают акцент на расширение прав и возможностей женщин публично участвовать в политической, экономической и социальной жизни. Женщины также составляют не менее 30 процентов в институтах сирийской оппозиции. Сразу скажем, что с приходом к власти исламистов, а иной внятной и влиятельной оппозиции в Сирии просто нет, о всех этих «хотелках» можно будет смело забыть.

 

Политическая система

Исторический опыт Сирии показывает, что в стране были приняты различные формы политической системы в коротких интервалах времени, включая парламентские, полупрезидентские и президентские системы. В этом контексте примечательно, что политическая система, созданная Хафезом Асадом на основании конституции 1973 года, которая продолжалась в эпоху его сына, не является президентской системой. Президентская система, как и в Соединенных Штатах, основана на системе проверок и баланса между отдельными ветвями власти: законодательной, исполнительной и судебной. В режиме Асада есть один авторитет-президент, который доминирует над всеми остальными учреждениями. Законодательный орган (Народный совет) и судебный орган (Конституционный суд и Высший судебный совет) играют декоративную роль.  В этой системе исполнительная власть контролирует общество через репрессивные институты, т. е. органы разведки и безопасности. Сирийский режим является прекрасным примером модели «черной дыры», опираясь на все формы репрессий для укрепления состояния абсолютного деспотизма. Самая большая проблема для построения подлинного конституционного государства для будущего Сирии-это принятие политической системы, обеспечивающей институциональные основы, и, самое главное, сокращение полномочий исполнительной власти или президентства. С момента начала  революции в 2011 году, сирийская оппозиция всегда предпочитала парламентскую систему президентской. Идея парламентской системы пробуждает ностальгию по конституции 1950 года, которая считается самой демократической конституцией в истории Сирии. Тем не менее, дискуссии о наилучшей политической системы для стран с переходной демократией не обязательно означает, что парламентская система превосходит президентскую. Некоторые эксперты рекомендует принять парламентскую систему вместо президентской в переходный период. «Конституционный выбор для новых демократий» исследователя  Лайфхарта подчеркивает, что президентские системы с избирательной системой одномандатных округов, скорее всего, будут укреплять мажоритарную демократию, которая обычно принимает такую систему в переходные периоды. Он рекомендует парламентские системы, если они сопровождаются пропорциональными репрезентативными избирательными системами, которые поощряли бы дух консенсуса в политической жизни и будут стимулировать партнерство между политическими силами. Лайфхарт приходит к выводу, что парламентская система совершенствуются в следующих областях: укрепление прав меньшинств, повышение участия в политической жизни и сокращение экономического неравенства между различными компонентами общество. Отметим, что эти рекомендации были выработаны для стран  Латинской Америки.

Дело в том, что независимо от того, какая политическая система принята, законодательная власть должна осуществляться избранным парламентом, который  выполняет свои законодательные полномочия, в дополнение к осуществлению контроля за деятельностью исполнительной власти. Однако главная слабость принятия парламентской системы в переходный период, если она применяется в сирийском контексте, заключается  в отсутствии сильных политических партий, которые представляют собой столп успеха парламентской системы в других контекстах. Поэтом рекомендуется принять полупрезидентскую систему (она же гибридная система), которая сохраняет ключевые преимущества парламентской системы и делит исполнительную власть между президентом, который избирается на определенный срок полномочий, а также премьер-министром, который избирается партией большинства или коалицией с большинством в парламенте и который также подотчетен парламенту. К преимуществам полупрезидентской системы можно отнести: 1) компромисс между президентской и парламентской системами, который пытается преодолеть недостатки каждой из них; 2) ослабление президентских полномочий, что снижает вероятность того, что президент станет диктатором; 3) снижение вероятности нестабильности в переходный период, когда президент игнорирует мнение  политических партий, чтобы контролировать их конкуренцию и; 4) баланс полномочий между тремя политическими органами: президент, парламент и правительство во главе с премьер-министром, который избирается парламентским большинством.  При слабом парламенте и партийной системе структура полупрезидентского режима может превратиться в диктатуру. Перспективы успеха полупрезидентской системы увеличатся, если будет создана: независимая судебная власть; принятие административной децентрализации, и созданием двухпалатного парламента (Палата представителей и Сенат), где Сенат представляет губернаторства; и выбор беспартийного президента.

В заключение следует отметить, что разработка новой конституции Сирии требует, по идее, процесса, отвечающего требованиям инклюзивности, участия общественности, национального консенсуса и ответственности и широкого общественного обсуждения. Этот процесс должен начинаться с создания беспристрастного переходного руководящего органа, который включает в себя представителей всех сегментов сирийского общества, независимо от их размера, чтобы осуществлять надзор за выборами Учредительного собрания, которому будет поручено разработать новую Конституцию на основе исторического опыта Сирии и историй успеха аналогичных стран (прим. — это каких?). Это крайне важно, чтобы представлению проекта конституции на подлинный референдум предшествовал серьезный диалог и кампания по повышению осведомленности о конституционном процессе и распространению культуры консенсуса. Этот процесс должен приходить в контексте политического решения на основе принципов, принятых Организацией Объединенных Наций, сопровождаемого процессом  национального примирения, системы правосудия переходного периода и реструктуризацией сектора безопасности. Наконец,  разумный процесс разработки конституции ознаменует собой этап, который закладывает основы верховенства права, сохраняет права и свободы граждан.

63.02MB | MySQL:105 | 0,765sec