Пуштунский фактор во внешней политике Пакистана

Межгосударственные отношения в регионе Южной Азии никогда не были простыми. Расположенные здесь страны имеют друг к другу так много различных претензий, что напряженность между ними рассматривается наблюдателями как нечто вполне привычное.

При рассмотрении пакистано-афганских отношений хотелось бы отметить, что их сложность и противоречивость проистекает из целого ряда факторов, главным из которых является наследие  колониального прошлого.  Британские колониальные власти проводили здесь политику, основанную на принципе «разделяй и властвуй».

Как Пакистан, так и Афганистан являются странами полиэтническими. Пуштуны, хазарейцы, белуджи и др. проживают по обе стороны пакистано-афганской границы, проходящей по т. н.  «линии Дюранда», установленной в 1893 г. правившей в Индии в XIX веке британской колониальной администрацией. Современный Афганистан не признает эту линию государственной границей. Непримиримость Афганистана вызвана в первую очередь тем, что упомянутая линия расчленила, на тот момент, две примерно равные по численности части пуштунских племен. В Кабуле полагают, что территории Пакистана, населенные пуштунами, были силой отторгнуты  Великобританией от Афганистана и незаконно включены в состав Британской Индии. Пакистанским пуштунам, как считают в Кабуле, должно быть предоставлено право на самоопределение, предусматривающее свободный выбор: либо создание независимого государства Пуштунистан; либо союз с Афганистаном.

В Пакистане с таким видением не согласны. В Исламабаде полагают, что рассматриваемая проблема является надуманной. По мнению пакистанских официальных лиц, «линия Дюранда» является законной и согласованной границей между Пакистаном и Афганистаном. Пакистан, будучи одним из правопреемников Британской Индии, имеет законное право на территории, расположенные к востоку от «линии Дюранда». [10, с.114]

Надо признать, что в пакистанской аргументации присутствует значительная доля рационального. В настоящее время в силу разных обстоятельств, прежде всего, в силу притока афганских беженцев, численность пуштунов в Пакистане почти вдвое превышает число их соплеменников в Афганистане (свыше 35 млн против более 19 млн человек). [7]  И, как говорят в Исламабаде, если проводить референдум среди пуштунов, то, возможно, имело бы смысл провести такое мероприятие среди афганских пуштунов и предложить им проголосовать за вхождение в состав Пакистана.

В Афганистане пуштуны являются наиболее многочисленным и, по сути дела, государствообразующим этносом.  Само слово «пуштун», по мнению некоторых исследователей, является синонимом слову «афганец».  Исторически пуштуны играли важнейшую роль в создании афганского государства, в противостоянии британским колонизаторам в XIX веке. Эта определяющая роль сохраняется и в наше время. Так, действующая Конституция Афганистана, принятая в январе 2004 года, фактически признает приоритет пуштунского этноса и пуштунского языка в стране. Соответственно, все мероприятия, проводимые в Пакистане и затрагивающие проживающих на пакистанской территории пуштунов,  рассматриваются в Кабуле весьма пристально.

В 1947 году при разделе Британской Индии пуштуны, проживавшие на территориях, что должны были отойти к Пакистану (Северо-Западная  приграничная провинция), требовали создания отдельного государства Пуштунистан. Но это требование не было удовлетворено британскими властями.

После создания Пакистана проживавшие в районах, непосредственно граничащих с Афганистаном, пакистанские пуштуны неоднократно выдвигали требования предоставления этим районам (Северный Вазиристан) широкой автономии. Доходило даже до предложений о введении там норм шариата. Нежелание Исламабада удовлетворить эти требования приводило к вспышкам вооруженных выступлений, достаточно жестко пресекавшихся пакистанской армией.

Подобный подход неоднократно приводил к обострениям в пакистано-афганских отношениях. В начале 50-х годов ХХ века пакистанские власти, недовольные требованиями Кабула по пуштунскому вопросу, оказывали на Афганистан серьезное экономическое давление, ужесточая правила транзита афганских товаров через пакистанскую территорию. В 1961 г. в связи с репрессиями, которым подверглись лидеры пакистанских пуштунов, дело дошло до разрыва дипломатических отношений.

Осенью 1967 года в Афганистане была развернута пропагандистская кампания, связанная с ущемлениями, как считали афганцы, прав пуштунов в Пакистане. Наряду с состоявшимися довольно острыми дискуссиями на эту тему в афганском парламенте, вопрос был вынесен Кабулом в ООН. Подобная кампания вызвала резкую отповедь со стороны Пакистана, официальные представители которого охарактеризовали ее как «бесполезную болтовню» [5, с. 163]. Тогдашний министр иностранных дел Пакистана Аршад Хуссейн в своем выступлении 18 ноября 1967 года в Исламабаде в резких тонах обвинил Афганистан в проведении политики, враждебной Пакистану, в поддержке подрывных элементов, угрожающих территориальной целостности Пакистана. По словам министра, проблема Пуштунистана есть не более, чем «плод воображения афганской правящей клики». [10]

Разногласия, связанные с прохождением границы неоднократно приводили к вооруженным столкновениям, последний раз — в мае 2007 г. Пакистан пытался найти урегулирование рассматриваемой проблемы в большинстве случаев с позиции силы. По признанию даже пакистанских авторов, Исламабад вел переговоры со своими афганскими партнерами по этой проблематике с известной долей высокомерия, унаследованной от британских колонизаторов. [8, с.197]

К примеру, прекрасно понимая, что в Афганистане будут болезненно восприниматься все перемены в статусе территорий в Пакистане, населенных пуштунами, пакистанское руководство, тем не менее,  не останавливалось перед несогласованным с самими пуштунами реформированием их административного устройства, имевшим целью усиление централизации власти. Так, 28 июля 1969 года правительство Пакистана приняло решение о ликвидации формально сохранявшихся  трех квазинезависимых княжеств в Северо-Западной части страны (Дир, Сват и Читрал) и об их вхождении в состав Западной провинции Пакистана (ныне — территория Пакистана после отделения Бангладеш). Афганское правительство расценило это решение как незаконное, поскольку на него не было получено согласия пуштунов, составлявших большинство населения этих княжеств. Пакистан все обвинения проигнорировал, заявив, что статус рассматриваемых территорий является внутренним делом Пакистана. Параллельно, Исламабад ужесточил паспортно-визовые и таможенные требования к афганцам, въезжавшим на территорию Пакистана.

В апреле 2010 г. решением пакистанского парламента, также особо не советуясь с населением, Северо-Западная приграничная провинция была переименована в Хайбер-Пахунква (Хайбер — название Хайберского прохода, древней дороги идущей в Южную Азию из Афганистана с северо-запада; Пахтунхва — «земля пуштунов»). 31 мая 2018 года опять-таки на основе резолюции парламента Территория племён федерального управления (ТПФУ) была присоединена к провинции Хайбер-Пахтунхва.

Наследие британских колонизаторов проявляется и в том, что пакистанские военные и спецслужбы, прикрываясь лозунгами о борьбе с терроризмом, стремятся к доминированию в Афганистане, включающему гегемонию не только в военной, но и в политической сфере. И хотя при этом со стороны пакистанских официальных лиц постоянно подчеркивается, что их страна «строго придерживается политики невмешательства в дела Афганистана», [3] Межведомственная разведка (ISI, которой руководят пакистанские военные — Прим.автора) явно проводит там линию, отвечающую в первую очередь интересам пакистанских спецслужб. Так, известно, что ISI не только помогало группировкам боевиков-талибов воевать в Афганистане, но и укрывало лидеров «Талибана» после разгрома этого движения в 2001 году.

Неудивительно на этом фоне, что между пакистанскими и афганскими властями и военными всегда существовало серьезное взаимное недоверие. С целью сгладить проблему недоверия с пакистанской стороны выдвигались предложения о налаживании широкого двустороннего сотрудничества. Так, в 1963 г. тогдашний президент Пакистана М.Айюб-Хан высказал предложение о создании пакистанско-афганской конфедерации. Эту идею поддержали в Вашингтоне. В дальнейшем из Исламабада не раз исходили предложения о налаживании взаимодействия в подготовке афганских военнослужащих и сотрудников спецслужб, а также планы военно-технического взаимодействия, включавшие разработку координационного механизма охраны границы, в т.ч. принятие совместных мер по предотвращению перехода границы боевиками, обмен разведывательной информацией, и ориентировками о деятельности спецслужб обеих стран.

Однако эти предложения не находили понимания у афганцев. В Кабуле подозревали, что в качестве платы за содействие Исламабад вновь потребует признания «линии Дюранда» в качестве госграницы. Кроме того, по мнению афганцев, Исламабад и, в частности, пакистанские военные, стремятся поставить афганские вооруженные силы и спецслужбы под свой контроль. Бывший президент Афганистана Х.Карзай даже говорил, что пакистанские военные и спецслужбы пытаются дестабилизировать его правительство, чтобы привести к власти в Кабуле пропакистанские силы.

И действительно, ISI, начиная с периода правления в Пакистане Мухаммеда Зия-уль-Хака (июль 1977 г. — август 1988 г.), приобрело в Афганистане огромную силу и влияние. Эта спецслужба координировала деятельность пакистанских военных и вооруженной афганской оппозиции, распределяла оружие, поступавшее через Пакистан, занималась подготовкой боевиков. В период правления в Кабуле талибов ISI сохраняла наработанные связи с ними.

В 2015 году пакистанская разведка и Национальное управление безопасности Афганистана подписали Меморандум о взаимодействии с целью усиления борьбы с терроризмом. Этот документ предусматривал следующие области сотрудничества: обмен разведывательной информацией, совместная подготовка и координация при проведении антитеррористических операций, проводимых по обе стороны границы, подготовка кадров спецслужб (прежде всего, афганских).

Важно отметить и такой момент. Настойчивость пакистанских военных и спецслужб объясняется тем, что Исламабаду было необходимо сделать все возможное, чтобы Кабул не шел навстречу предложениям Индии, не предоставлял свою территорию какому-либо другому государству, кроме Пакистана.

На протяжении всей истории независимого существования Пакистана серьезное влияние на внешнюю политику страны оказывал индийский фактор. Даже само состояние пакистано-афганских отношений неизменно находится в прямой зависимости от положения дел в отношениях между Индией и Пакистаном. Пакистанские военные, в руках которых, как утверждается, до сих пор находятся реальные рычаги управления государством, считают, что в условиях сохраняющейся, по их мнению, угрозы широкомасштабной войны с Индией,  Пакистану, имеющему вытянутую географическую конфигурацию территории, необходимы, как минимум — надежный тыл, а, как максимум —  «стратегическая глубина». Т.е. предполагается, что индийские вооруженные силы в случае войны могут разрезать территорию Пакистана надвое. В этом случае связи между двумя частями пакистанской территории могли бы поддерживаться через Афганистан. Однако согласия Кабула на реализацию таких планов Исламабад никогда не получал.

Сохранение кашмирского конфликта между Индией и Пакистаном привело к тому, что пуштунский и  индийский факторы во внешней политике Пакистана достаточно тесно переплетены друг с другом.  Попытки военного решения этого конфликта не привели к успеху ни одной из сторон. В течение всего существования независимого Пакистана спецслужбы этой страны переправляли в Кашмир боевиков, в т.ч. бойцов афганских незаконных вооруженных формирований (как правило, пуштунов), представляемых мировому сообществу в качестве «борцов за свободу» (freedom fighters).

Индийские же правящие круги, стремясь осложнить международное и внутриполитическое положение противника по кашмирскому конфликту, с самого начала появления независимого Пакистана предпринимали  попытки создания для Исламабада своего рода «второго фронта». Для этого Нью-Дели оказывал поддержку афганской позиции по пуштунскому вопросу на Северо-Западе Пакистана, поощрял сепаратизм пакистанских пуштунов. Так, в 1950 году в Индии при содействии официальных властей была созвана «Всеиндийская джирга пуштунов», участие в работе которой принимали высокопоставленные индийские государственные чиновники. В ходе джирги ее участники неоднократно призывали к войне с Пакистаном. [6, с.163]

В своей автобиографической книге «Друзья, а не господа» бывший пакистанский диктатор М.Айюб-хан писал: «В своих требованиях афганцы  опираются на Индию, чьи интересы состоят в получении, на случай войны с нами из-за Кашмира, гарантий от афганцев создать второй фронт на северо-западной границе». [6, с.163]

Надо признать, что политика Исламабада в отношении Афганистана отличалась известной долей непоследовательности. С одной стороны, пакистанское руководство в довольно жесткой форме отвергало притязания Кабула на населенные пуштунами пакистанские территории. С другой, Исламабад неизменно выставлял себя в качестве государства, настроенного к Афганистану наиболее дружественно. Режим талибов в Афганистане костяк которого составляли этнические пуштуны, получил в конце 1996 года признание от гражданского правительства Пакистана, возглавлявшегося тогда Беназир Бхутто. И это при том, что, признав талибов,  Исламабад серьезно скомпрометировал себя в глазах мирового сообщества. Тем не менее, под давлением США Пакистан был вынужден после 11 сентября 2001 года формально примкнуть к антитеррористической коалиции, боровшейся с талибами, и сотрудничать с Северным альянсом, опиравшимся на этнических таджиков и узбеков. Вместе с тем, при попустительстве диктатора П.Мушаррафа боевые группировки талибов продолжали существовать на территории Пакистана в «Зоне племен» (официальное название зоны — Территория племен федерального управления) и после отстранения талибов от власти в Кабуле.

К примеру, в период советской военной операции в Афганистане (1979 — 1989 гг.) тогдашний пакистанский военный диктатор М.Зия-уль-Хак воспользовался сложившейся вокруг Афганистана ситуацией, представив Пакистан в качестве «прифронтового» государства для получения от США и их союзников расширенной военной и иной помощи.

Группировки, воевавшие в Афганистане против советских войск и их афганских союзников, были неоднородны по своему этническому составу. Существовали две организации, состоявшие из пуштунов:  «Хизб-и-Ислам-Хамис» во главе с Маулви Мухаммадом Юнус Хамисом и «Махаз-и-Мелли Ислами», возглавлявшаяся Пир Саидом Ахмедом Гайлани. Однако пакистанская помощь и поддержка поступала движению «Джамиет-и-Ислами», возглавлявшемуся Бархануддином Раббани. В нем доминировали таджики. Идеология этой организации была наиболее близка к взглядам самого Зия-уль-Хака, но, что самое главное, Б.Раббани был настроен достаточно благосклонно к США и другим странам Запада. Соответственно, помощь этой организации поступала через Пакистан и от ЦРУ. [2, с.114-115]

Таким образом, нельзя утверждать, что в своей политике в Афганистане власти Исламабада ориентировались исключительно на пуштунов и группировки, состоящие из пуштунов. Пакистанские лидеры преследовали свои собственные, зачастую весьма корыстные, интересы.

Подобное шараханье вызывало недовольство в самом Пакистане. Против «предательства братьев-талибов» проходили демонстрации в пакистанских городах. Особенно серьезными такие манифестации были в населенных пуштунами районах, прилегающих к границе с Афганистаном.

После разгрома талибов, отношения с новым афганским руководством складывались у Исламабада достаточно благоприятно. В феврале 2002 года тогдашний афганский президент Х.Карзай (пуштун) посетил Пакистан. В ходе визита он призывал «забыть прошлые обиды и начать новую эру сотрудничества между Афганистаном и Пакистаном». [1, с.300] Позже, в сентябре 2014 года, новый президент Афганистана А.Гани (тоже пуштун) также призывал «…построить всеобъемлющее и долговременное партнерство» между двумя странами. [3]

В Исламабаде не скрывают своей озабоченности наметившимся в последние годы заметным улучшением отношений между Афганистаном и Индией. В октябре 2011 г. Индия и Афганистан подписали Договор о взаимопомощи после ухода из Афганистана иностранных войск. Нью-Дели оказывает содействие властям Кабула в стабилизации ситуации в сферах образования и инфраструктуры, участвует в подготовке афганских служб безопасности. Индия выделила на эти цели свыше 2 млрд долл. США, что почти в шесть раз превышает аналогичную помощь со стороны Исламабада. [4] Пакистанские политические и военные деятели полагают, что развивающиеся процессы афганско-индийского взаимодействия, в рамках которого Индия открыла порядка шестнадцати консульских учреждений в городах Афганистана, имеет целью не столько восстановление этой страны, сколько препятствование взаимопониманию с Пакистаном и, конкретно, провоцирование неприятия Кабулом пакистанской концепции «стратегической глубины» и, не исключено, определенному «зажатию» Пакистана между двумя недружественно настроенными государствами (Индия и Афганистан).

Поражение талибов в Афганистане не привело у замирению в Кашмире. Наоборот, осенью 2001 года экстремистские элементы заметно активизировались в этом районе. Участились теракты, выступления исламских радикалов, нападения на индийских военнослужащих. Все это вылилось в осложнение положения на «линии контроля», разделяющей зоны Кашмира, контролируемые Индией и Пакистаном.

Одновременно в Пакистане активизировались военизированные исламские организации, создававшиеся в свое время при содействии пакистанских спецслужб для совершения операций в Афганистане и в Кашмире. Среди них выделяется т. н. «Сеть Хаккани», базирующаяся на территории пуштунской «Зоны племен» в Пакистане. С октября 2006 года эти организации начали проводить подрывные акции уже и в самом Пакистане. Заговорили даже о появлении «Движения Талибан Пакистана». По некоторым данным, это движение пользовалось поддержкой Кабула.

*   *   *

Пуштунский фактор стремятся использовать в своих интересах все основные внешнеполитические игроки в субрегионе Южной Азии. Разница лишь в целях. Для Афганистана — это собирание в рамках одного государства всех этнических пуштунов. Для Пакистана — это обеспечение надежного тыла в борьбе с Индией за обладание Кашмиром. Для Нью-Дели — это, по минимуму, создание дополнительных сложностей для Пакистана, по максимуму — создание «второго фронта» в случае войны.

Политика Исламабада в отношении Афганистана на протяжении всего периода независимого существования Пакистана мало зависела от того, кто в каждый данный момент находился у власти в пакистанской столице. Главная задача оставалась неизменной — поддержание дружественных отношений с Кабулом, с одной стороны, и недопущение широкого проникновения Индии в Афганистан — с другой.

Пакистан на протяжении десятилетий, несмотря на нередко возникавшие сложности и конфликты, оставался самым близким союзником Афганистана. Этому способствовали исторические связи, религиозная и этническая близость.

Сколь бы серьезными ни были противоречия между Пакистаном и Афганистаном, никто не станет отрицать, что эти две страны связывает общая история. Соответственно, можно с полным основанием утверждать, что неразделимым должно быть и их будущее. И решающую роль в этом играет этническая близость народов двух стран. Это понимают и в столицах обоих государств, откуда неизменно слышатся заверения о готовности к развитию двусторонних отношений и сотрудничества.

Вместе с тем следует признать, что перспективы разрешения противоречий, сохраняющихся между Исламабадом и Кабулом, напрямую завязаны на перспективы индийско-пакистанского урегулирования в Кашмире.

Справедливости ради следует признать, что пуштунский конфликт по своему размаху и политическому значению лишь немногим уступает конфликту кашмирскому. Лондон заложил долгоиграющие предпосылки напряженности между Индией и Пакистаном в Кашмире, но спровоцировав конфликт пуштунский, британская колониальная администрация подвела бомбу замедленного действия под отношения между Пакистаном и  Афганистаном.

 

  1. Белокреницкий В.Я., Москаленко В.Н., Шаумян Т.Л. Южная Азия в мировой

политике. — М., «Международные отношения». 2003.

  1. Бхутто Беназир. Примирение. Ислам, демократия, Запад. — М., «Сабина Пак

ЛТД». 1988.

  1. Замараева Н. Пакистан-Афганистан: новая война разведок? —

https://politinform.su/print:page,1,30358-pakistan-afganistan. Дата обращения —

13 января 2020 г.

  1. Сапеткайте В. Афганистан и Пакистан — друзья-соперники. —

https://inosmi.ru/india/20111219/180700306.html.   Дата обращения — 15

января 2020 г.

  1. Специальный бюллетень. № 13 (104). — М., Академия наук СССР. Институт

востоковедения. 1969.

  1. Специальный бюллетень. № 5 (121). — М., Академия наук СССР. Институт

востоковедения. 1971.

  1. Afghanistan. CIA World Factbook. Retrieved 28 January 2020.
  2. Asghar Khan Mohammad. Generals in Politics. Pakistan 1958 — 1982. — London

& Canberra. «Croom Helm», 1983.

  1. Hussein Arif. Pakistan. Its Ideology and Foreign Policy. — London & Belfast.

Frank Cass & Co. Ltd. 1966.

  1. Pakistan News Digest. 01.01.1969.
  2. Pakistan. CIA World Factbook. Retrieved 28 January 2020.
62.89MB | MySQL:102 | 0,647sec