Вопрос репатриации сирийских беженцев занимает важное место в сегодняшней политической повестке Дамаска, поскольку служит прямым индикатором усилий по территориальной консолидации страны и обеспечения безопасных и стабильных условий для проживающего на этой территории населения. Несмотря на значительные успехи в деле восстановления национального суверенитета, проблема репатриации по-прежнему остается нерешенной. Согласно оценкам международных экспертов, каких-либо прорывных решений в течение 2020 года на этом треке не предвидится.
Согласно данным Управления ООН по координации гуманитарных вопросов (УКГВ), по состоянию на конец января с.г. на территории Сирии зафиксировано 8.4 млн внутренне перемещенных лиц (ВПЛ) и 2.7 млн репатриантов.
Что касается внутренних беженцев (ВПЛ), то динамика их прироста хотя и несколько спала по сравнению с 2016-2017 гг, но не существенно. Обострение военной ситуации в Идлибе стимулирует новую волну массовых переселений. Так, только за 2019 год число новых переселенцев внутри Сирии составило 1.8 млн человек, что является одной пятой всех беженцев с начала сирийского конфликта.
Главными рекордсменами по числу внутренних беженцев по итогам многолетнего конфликта являются провинции Идлиб (2.95 млн человек) и Алеппо (2.39 млн человек). В Идлибе только за прошлый год число беженцев увеличилось на 1.1 млн человек. Помимо двух этих провинций, значительное количество внутренних переселенцев сохраняется в трёх других провинциях — Ракке (640 тысяч), Хасеке (525 тысяч) и Дераа (480 тысяч). В общей сложности на пять вышеуказанных провинций проходится 83% всех внутренних беженцев в Сирии.
Динамика репатриации сирийцев обратно в места их проживания также носит разноплановый характер. Так, с 2017 по 2018 г. она росла опережающими темпами и увеличилась вдвое — с 770 тысяч до 1.4 млн человек. Это был как раз решающий период освобождения от террористов важнейших сирийских территорий, включая Алеппо. Но в прошлом году динамика снизилась втрое, и в конечном итоге не превысила 500 тысяч новых репатриантов. В целом же, в совокупности общее число репатриантов в Сирии втрое меньше числа беженцев, поэтому потенциал для наращивания процесса имеется значительный. В Алеппо наблюдалась наиболее масштабная волна репатриации (710 тысяч), особенно на волне освобождения города от террористов в 2017-2018 гг. Второй регион по числу репатриантов — провинция Дераа (550 тысяч).
Однако, в целом тенденция по репатриации беженцев в национальных масштабах негативная. Более того, процесс в 2019 году явно замедлился, несмотря на предпринимаемые Дамаском стимулирующие меры. По-прежнему отсутствует политическое решение по 1.5 млн сирийских беженцев в соседнем Ливане — переговоры об их возможной массовой репатриации обратно в Сирию при посредничестве России пока оказались подвешенными, в том числе и в свете острого внутриполитического кризиса в самом Ливане.
Чтобы стимулировать репатриацию, сирийские власти идут на различные меры. Например, в августе 2018 года был выпущен циркуляр, разрешающий репатриацию тех сирийских граждан, которые ранее незаконно выехали из страны (согласно более раннему законодательному акту от 2014 года такие действия в принципе подвергались наказанию, вплоть до тюремного заключения). С другой стороны, все репатрианты из-за рубежа обязуются подписать соглашения о добровольном сотрудничестве с правительством и спецслужбами страны и «предоставлять им всю требуемую информацию». Кроме того, у Дамаска имеется некий «черный список» сотрудничавших с оппозицией лиц, по различным данным составляющий от 1.5 до 3 млн человек. Все они, при пересечении сирийской границы, могут быть задержаны. Тот факт, что список непрозрачный и официально не опубликован, не может не настораживать и отпугивать потенциальных репатриантов.
Проведённый профильными институтами Евросоюза в январе с.г. сравнительный анализ социально-экономического положения населения
Сирии в подконтрольных Дамаску регионах выявил существенные диспропорции. Например, максимальное число т.н. «нуждающегося населения» по методологии УКГВ ООН локализованы в четырёх главных мегаполисах — Дамаске, Хомсе, Хаме и Алеппо. Если же анализировать ситуацию среди «остро нуждающегося населения», численность которого по всей Сирии достигает 2 млн человек, то 38% из них находятся в неконтролируемых Дамаском частях провинций Идлиб и Алеппо, и ещё 38% — в контролируемых правительством районах Дамаска, его сельских окраин и Дараа.
Интересно также, что гуманитарные потребности населения в различных провинциях Сирии также существенно разнятся. Например, в том же Дамаске главные проблемные участки — здравоохранение и защита населения, тогда как в Алеппо также нерешенными остаются вопросы образования и продовольственной безопасности. В Ракке в центре внимания — здравоохранение и защита, в Хасеке — продовольственная безопасность.
В общей же сложности наиболее острые и масштабные проблемы наблюдался сегодня в двух кластерах — здравоохранение и защита населения. В каждом из них в регулярном содействии нуждается 13 млн человек.
Диспропорции в гуманитарных потребностях наблюдаются также и в рамках отдельных кластеров. Например, по данным независимых гуманитарных институтов ЕС, диспропорции в продовольственном кластере самые существенные. Этот вывод подтверждается также и анализом Всемирной продовольственной программы ООН (ВПП). В частности, в самом Дамаске «неадекватное потребление продовольствия» наблюдается у 14% жителей, тогда как самая высокая доля нуждающихся в продовольствии зафиксирована в Алеппо (41%), Ракке (39%), Латакии (34%) и Хомсе (34%). В среднем, 80% заработной платы наёмных работников и 50-80% госслужащих в Сирии расходуется на продовольственные нужны (октябрь 2019). После резкой девальвации сирийского фунта в конце прошлого года и роста потребительских цен, ситуация стала еще более сложной. Данная ситуация ставит сирийских репатриантов и беженцев в еще большую зависимость от международных гуманитарных организаций.
В то же время некоторые аналитические обзоры ЕС указывают на то, что в ряде случаев из— за отсутствия своевременно выданных разрешений сирийскими властями, гуманитарные агентства были просто не в состоянии оказать гуманитарное содействие в полном объёме. По данным ряда опубликованных в открытой прессе отчётов МИД Нидерландов по Сирии, например, агентства ООН и неправительственные организации в ряде случаев, под различными предлогами, так и не получали от Дамаска аккредитацию на оказание медицинской или продовольственной помощи.
Резюмируя, проблема внутренних беженцев и репатриантов в Сирии не имеет быстрого решения. Число беженцев пока в несколько раз превосходят число репатриантов, поскольку несмотря на стремление и стимулирующие меры со стороны правительства, реальных рычагов для улучшения социально-экономического положения немного. Согласно выводам выпущенного в начале 2020 года нового доклада Всемирного банка, бедность и нищета в Сирии присутствуют повсеместно, без существенных различий между регионами. Эксперты Всемирного банка также приходят к выводу, что общее социально-экономическое положение сирийцев на подконтрольных Дамаску территориях сегодня в среднем хуже, чем у сирийских беженцев в соседних странах, особенно в Турции, Иордании и Ираке (Ливан — отдельный случай). Также эксперты Всемирного банка констатируют, что за годы конфликта на территориях под правительственным контролем было потеряно 2.5 млн рабочих мест, преимущественно в строительстве и промышленности, восстановление которых — процесс долгий. Стоит также отметить, что сирийская экономика так и не получила столь требуемых инвестиционных инъекций для быстрого восстановления, поскольку финансовые возможности ее главных союзников ограничены, а западные доноры ограничивают свой вклад проектами гуманитарного содействия.