Фонд благосостояния Турции (TVF) и консорциум Катарского суверенного фонда (QIA) подписали 26 ноября соглашение о передаче катарской стороне 10% акций Стамбульской фондовой биржи. Об этом сообщило Анатолийское агентство. Свои подписи под документом поставили генеральный директор TVF Зафер Сонмез и генеральный директор QIA Мансур бен Эбрагим аль-Махмуд. Договоренность предусматривает также партнерство по управлению Стамбульской фондовой биржей. Данное соглашение было подписано в присутствии президента Турции Реджепа Тайипа Эрдогана и эмира Катара шейха Тамима бен Хамада Аль Тани в Анкаре. По итогам их переговоров были также подписаны еще девять соглашений, в число которых вошли декларация об учреждении Совместной экономической и торговой комиссии между Минторгом Турции и Катара, Меморандум о взаимопонимании в области расширенного экономического и финансового сотрудничества между Министерством финансов и казначейства Турецкой Республики и Министерством финансов Катара. Помимо этого, катарское правительство подписало и другие новые инвестиционные сделки на миллиарды долларов для турецкой экономики, включая покупку роскошного торгового центра. Катарское инвестиционное управление подписало эти сделки в рамках поездки эмира Катара Тамима бен Хамада Аль Тани в Анкару 26 ноября. Он встретился с президентом Турции Реджепом Тайипом Эрдоганом, в рамках 6-го стратегического саммита между двумя странами. Помимо 10-процентного пакета акций Стамбульской фондовой биржи, Доха также купит 42% торгового центра Istinye Park в Стамбуле за 1 млрд долларов у турецкого холдинга Dogus, которому принадлежат оставшиеся 58% акций. Расположенный на «катарской улиц» Istinye Park является одним из самых больших и посещаемых торговых центров Турции, с 300 магазинами и автостоянкой вместимостью 3200 автомобилей. Катарское правительство также внесет свой вклад в проект порта Золотой Рог в Стамбуле. Сумма инвестиций не уточнялась. Доха, в рамках отдельной сделки, также сделала официальную покупку терминала операционной компанией QTerminals порта Анталии Акдениз, в рамках сделки на 140 млн долларов, подписанной с Global Ports Holding (GPH).
Новые инвестиции из Катара таким образом надо четко увязывать прежде всего с политической целесообразностью: Доха и Анкара являются военно-стратегическими союзниками в рамках жесткой конкуренции с осью АРЕ-ОАЭ-КСА и благодаря совместным военным операциям в Сомали и Ливии. Анкара имеет крупную военную базу в Катаре, а катарцы финансируют часть оборонных программ Турции. Высокопоставленный турецкий чиновник, выступая анонимно, сказал, что двусторонние связи между двумя союзниками стоят на прочном фундаменте, и обе стороны всегда ищут пути углубления сотрудничества. «Мы находимся в той точке, где действительно трудно найти новые способы сотрудничества. Наш альянс сейчас очень глубок — от оборонного сектора до экономики. Президент Эрдоган и катарский эмир также имеют очень дружественные отношения», — сказал чиновник. Катар уже имеет инвестиции в Турцию на десятки миллиардов долларов — от развлекательного сектора до оборонных компаний. Экспорт Турции в Катар за последние пять лет вырос в три раза, а двусторонний товарооборот между двумя странами в 2019 году достиг 2,24 млрд долларов.
Такое положение обязывает Доху предпринять может быть в какой-то мере больше символические шаги в формате сигнала о поддержке Анкары. Инвестиции Катара приходят по мере того, как турецкая экономика переживает валютный кризис. Но надо сказать, что такие символические шаги вряд ли исправят ситуацию в корне, поскольку для этого необходима глубинная коррекция всей монетарной политики Анкары. Турецкая лира потеряла почти 40% своей стоимости в этом году из-за истощения валютных резервов и неортодоксальной денежно-кредитной политики. Предыстория этого вопроса очень знаковая с точки зрения оценки «прозорливости и экономического таланта» турецких властей и президента, о чем нам неоднократно говорят различные эксперты. И, кстати, четко отвечает на вопрос о возможной неосманской экспансии, которой опять же нас исправно пугают в последнее время. Ее не будет просто потому, что ее не на что проводить. Некоторые экономисты считают, что фактический уровень безработицы составляет 25%, в то время как чистые золотовалютные резервы Центрального банкатТурции оцениваются в минус 50 млрд долларов. Как полагает ряд экспертов, именно этот момент был шоком для Р.Т.Эрдогана, который потерял свое доверие к экономическому менеджменту, как только узнал, что резервы Центрального банка уже были исчерпаны для поддержки курса лиры. Для аналитиков, бывших чиновников Центрального банка и экономистов печальная история обесценивающейся лиры, по сути, связана с двумя основными проблемами: эрозией независимости Центрального банка и потерей доверия к политическому руководству. И обе эти проблемы — дело рук самого Эрдогана. Этот кризис по большому счету начался еще в 2012 году, когда тогдашний глава Центрального банка Эрдем Бачи начал использовать так называемый «коридор процентных ставок», то есть создание множественных процентных ставок. Это был ход, чтобы удовлетворить оппозицию Эрдогана повышению процентных ставок, делая при этом то, что требовал рынок. То есть, глава Центробанка пытался усидеть на двух стульях, пытаясь по большому счету обхитрить Р.Т.Эрдогана. Он и другие высокопоставленные чиновники пытались убедить Эрдогана с помощью хорошо подготовленных графиков, что он ошибается в своей неортодоксальной теории, утверждающей, что более высокие процентные ставки приводят к более высокой инфляции. При этом некоторые аналитики полагают, что оппозиция Эрдогана к более высоким процентным ставкам исходит из его религиозных убеждений как благочестивого мусульманина; другие отмечают, что как бизнесмен он считает, что более низкие процентные ставки приведут к большему росту и занятости. «Его убеждение прямо исходит из устаревших экономических книг 19-го века и влиянием бывшего премьер-министр Неджметтина Эрбакана», — сказал Ибрагим Турхан, бывший заместитель управляющего Центральным банком. Эрдоган начал свою политическую карьеру под руководством Эрбакана и достиг общенациональной известности во время своего пребывания на посту мэра Стамбула при этом премьер-министре. Эрбакан был противоречивой фигурой из-за своих идей, вдохновленных исламом, в которых он защищал религиозное видение экономики, называемое «справедливым экономическим и политическим порядком». Книга с таким же названием, выпущенная Эрбаканом в 1991 году, ясно иллюстрирует убеждение в том, что процентные ставки создают инфляцию, заставляя предприятия повышать цены для оплаты кредитов, которые они взяли. Некоторое время оппозиция Эрдогана ортодоксальной монетарной политике уравновешивалась несколькими высокопоставленными чиновниками, такими как авторитетный экономист Али Бабаджан, который возглавлял экономический блок с 2003 по 2015 год, и Мехмет ШимШек, который был сначала отстранен, а затем уволен в 2018 году. По мере того как Эрдоган укреплял свое влияние и власть на посту президента в августе 2014 года, он также начал более агрессивно нападать на Центральный банк за повышение ставок. «Рынки и инвесторы все еще не воспринимали Эрдогана всерьез, потому что у них было доверие к Центральному банку», — сказал Турхан. К тому времени 1 доллар все еще был эквивалентен 2 турецим лирам; ее курс все еще был относительно стабилен. В том же году Федеральная резервная система США и Европейский центральный банк объявили о решении вывести деньги с рынков, усилив давление на Турцию в рамках необходимости повышения ее процентных ставок. Однако главным тревожным сигналом для рынков, по словам Турхана, стало то, что с осени 2016 года Центральный банк под руководством своего нового управляющего Мурата Четинкая больше не мог самостоятельно принимать монетарные решения. Банк начал использовать бэкдорную тактику для повышения процентных ставок, например, преимущественно финансируя рынки с помощью позднего окна ликвидности, что должно использоваться скорее как исключение, чем правило. «Это был первый раз, когда мы начали видеть, что кредитный риск, известный как CDS, превысил 300 пунктов», — сказал Турхан. За несколько месяцев курс доллара к лире перевалил за 3,80. Беспокойство инвесторов по поводу управления экономикой вновь возросло в марте 2018 года, когда были объявлены внеочередные выборы, которые должны были ввести новую исполнительную президентскую систему — предоставление широких полномочий главе государства. Доллар укрепился еще больше и достиг уровня более 4 лир. На тот момент Турция имела огромный дефицит текущего счета в течение многих лет, и годовой дефицит, как ожидается, составит более 55 млрд долларов, которые должны были финансироваться за счет денежных потоков, привлеченных инвесторами. Турецкие банки и частный сектор также имели колоссальный долг в размере 200 млрд долларов, подлежащий реструктуризации. Но для инвесторов последний удар был нанесен, когда Эрдоган совершил поездку в Лондон в мае 2018 года, чтобы успокоить международных инвесторов и финансистов. Получилось с точностью наоборот. Выступая перед аудиторией, полной руководителей крупнейших инвестиционных фондов мира, президент оставил аудиторию в ошеломленном молчании, когда дал понять, что не верит в ценность независимого центрального банка. «Когда люди попадают в трудности из-за денежно-кредитной политики, кого они собираются привлечь к ответственности? Они привлекут к ответственности президента. Поскольку они спросят об этом президента, мы должны создать образ президента, который оказывает влияние на денежно-кредитную политику». – сказал он в интервью агентству Bloomberg. Лира в тот день побила очередной рекорд обесценивания на рынках, достигнув 4,39 доллара. Позже, в июне 2018 года, Эрдоган использовал предвыборные речи, чтобы пообещать, что с новыми исполнительными полномочиями, которыми обладает президент, он покажет всем, «как бороться с процентными ставками», если его переизберут. С его последующей победой обменный курс еще больше вырос до 4,70. Однако стремительно падающая лира, похоже, не вызывала у Эрдогана непосредственного беспокойства, и он предпринял ожидаемый, но далеко не оптимистичный для инвест-климата шаг-назначил своего зятя Берата Албайрака министром финансов и казначейства. Рынки восприняли этот шаг как еще один сигнал о том, что квалифицированные технократы, такие как Мехмет Шимшек, выйдут из игры, а денежно-кредитная и финансовая политика отныне будет такой же политизированной, как публично заявил Эрдоган в мае. Эрдоган питал особую симпатию к Албайраку, который получил степень магистра делового администрирования в Нью-Йоркском университете Пейс и много лет возглавлял строительный и энергетический конгломерат Calik в качестве его генерального директора. Албайрак был не просто зятем, но тем, кому Эрдоган полностью доверял как доверенному лицу в таких деликатных вопросах, как нефтяная сделка с региональным правительством Иракского Курдистана, которая держалась в тайне в течение многих лет, прежде чем он стал министром энергетики. Западное образование Албайрака и его успех на посту министра энергетики еще больше укрепили доверие президента к нему. После многих политических предательств и попытки государственного переворота Эрдоган все больше и больше стал сокращать свой круг доверия к своей семье. Но у нового министра финансов не было ни единого шанса выправить ситуацию, когда президент США Дональд Трамп через месяц после назначения Албайрака ввел санкции против Турции из-за тюремного заключения американского пастора, что только ускорило кризис в турецкой экономике.
Инвесторы разбежались, и местные жители начали скупать доллар США, чтобы сохранить свои сбережения. Обменный курс, который в середине августа ненадолго поднялся до 6,8 лиры, постепенно снизился после того, как глава Центробанка Мурат Уйсал убедил Эрдогана и Албайрака повысить ставки более чем на 6 процентных пунктов. К концу 2018 года обменный курс стабилизировался на отметке 5,2 лиры. Тем не менее, решение Албайрака для падающей экономики на фоне роста инфляции, накачивало больше кредитов на рынки, что, несомненно, ослабляло лиру. По мере того как правительство добивалось роста кредитования с низкими процентными ставками, неработающие кредиты начали образовывать пузырь. Частные банки в конечном счете отказались это сделать, но Албайрак использовал государственные банки, а позже оказал давление и на частные банки. Одной из фундаментальных проблем экономической политики Албайрака было поддержание процентных ставок на низком уровне до уровня ниже годового уровня инфляции, поэтому фактически они были отрицательными. Следующий кризис произошел, когда Эрдоган уволил главу Центрального банка Четинкая в июле 2019 года за его сопротивление снижению ставок. Албайрак лично выбрал ему замену в лице Уйсала, и тем самым фактически положил конец ограниченной автономии, которой глава Центрального банка пользовался с 2015 года. Как следствие, началась массовая продажа лир местными жителями и иностранными инвесторами. С 2015 года отток портфеля составил около 40 млрд долларов, в то время как местные покупки долларов составили более 120 млрд долларов. с учетом долларизации. Девальвация усилилась после увольнения Четинкая, а новое турецкое наступление на северо-востоке Сирии вызвало международное осуждение и краткие американские санкции. К январю 2020 года курс снова составлял почти 6 лир за доллар. Чтобы поддержать экономический рост, казначейство сделало огромные траты и в беспрецедентном порядке использовало резервы Центрального банка в размере 50 млрд лир для неопределенных государственных расходов. «Всякий раз, когда экономика ослабевала, [правительство] пыталось оживить ее, закачивая кредиты [на рынки]. Но поскольку оно не смогло решить проблему [растущей] инфляции, эти кредиты перешли в валюту и увеличили долларизацию. И Турция вошла в нисходящую спираль с дальнейшим увеличением внешнего долга. Обесценивание лиры стало неизбежностью, когда [правительство] не допустило монетарной политики, которая могла бы разорвать этот круг», — сказал по этому поводу Хакан Кара, бывший главный экономист Центрального банка. То, что последовало за этим, потрясло всех. Чтобы стимулировать обремененный долгами и обанкротившийся строительный сектор и увеличить продажи автомобилей, Албайрак в июне объявил об одном из самых больших кредитных подъемов в истории республики с исторически низкими процентными ставками. По мере того как банки закачивали на рынки все больше денег, обменный курс снова начал расти. Но на этот раз у Албайрака был другой план: вместо того, чтобы использовать Центральный банк для покупки лиры с рынков и стабилизации обменного курса, он начал применять изощренную тактику бэкдора, такую как сжигание валютных резервов банка через государственные банки, чтобы удержать доллар на низком уровне. По оценкам, только за этот год объем потраченных резервов составил от 50 млрд до 60 млрд долларов. Чтобы замести следы, Албайрак также применил сложный метод свопов с валютными фондами местных банков, благодаря которому резервы Центрального банка выглядели сильными. Все это начало разваливаться в августе 2020 года, поскольку ставка Албайрака на то, что восстановление после пандемии коронавируса и доходы от туризма будут иметь значение, не оправдалась. Число туристов летом сократилось на 81%, а потери доходов были определены более чем в 11 млрд долларов. Поскольку число новых случаев заболевания коронавирусом в стране вновь начало расти, такие страны, как Германия и Великобритания, ужесточили свои ограничения на поездки в Турцию. Команда экономического менеджмента в какой-то момент прекратила продажу валютных резервов через государственные банки в сентябре, потому что у нее уже закончились деньги. И в отсутствие повышения ставки лира пошла в свободное падение, снова и снова фиксируя новые минимумы. К началу ноября из-за опасений, что президентство Джо Байдена в Соединенных Штатах, скорее всего, приведет к введению санкций против Турции из-за ее покупки российских систем ПВО, лира еще больше ослабла до 8,58 за доллар. Ранее в этом месяце, после перестановок в руководстве экономической команды Турции, Центральный банк повысил ставки до 15% с повышением на 475 пунктов, что соответствовало ожиданиям рынка. Многие инвесторы приветствовали этот шаг как нечто, способное восстановить доверие к банку. Например, Турхан, бывший заместитель управляющего Центральным банком, считает, что с новым повышением курса лира может стабилизироваться до начала нового года. Но, по оценке других турецких экономистов, этого не достаточно для выправления ситуации кардинально. Нынешнее повышение процентных ставок, по их оценке, подобно аспирину, который снимает боль, но не излечивает болезнь. Необходимо предпринять еще несколько принципиальных шагов, на которые Эрдоган, скорее всего, не пойдет. Это восстановление прозрачных международных отношений с четкой подотчетностью; независимость Центрального банка и меры по проверке национального бюджета. Также необходимо провести значимые структурные реформы, такие как, например, закрепление закона «О публичных торгах» и разработка сильного экономического плана.