Отношения Турции с США, ЕС и Россией в третьем десятилетии 21-го века. Часть 1

Современная Турецкая Республика, ведомая президентом Реджепом Тайипом Эрдоганом и его Партией справедливости и развития, настойчиво проводит на международной арене идею о своей субъектности.

Одним из ключевых слов, которые присутствуют в турецкой внешнеполитической риторике, обращенной к зарубежным партнёрам, является слово «суверенитет». В том смысле, что Турция требует к себе отношения как к суверенному государству.

Наиболее ярким подтверждением того, что претензии Турции имеют под собой основания, стали американские санкции против государственного Управления оборонной промышленности (SSB) и его руководства, введенные из-за закупки страной российских систем ПВО С-400. Можно приводить ещё немало примеров ситуаций, в которых Турция становилась объектом давления западных стран из-за тех или иных принимаемых страной решений.

Впрочем, следует внести ясность: Турция является суверенным государством и, в частности, вправе закупать военную технику у любого приемлемого для нее зарубежного поставщика хоть из России, хоть из Китая. Однако, это не значит, что её действия не будут встречать реакции со стороны тех же США.

Американцы активно используют санкционные инструменты по всему миру — там, где они считают нарушенными свои национальные интересы. И далеко не только по отношению к так называемым «банановым республикам». Американские санкции применяются также и к мировым державам, включая Китай и Россию, что не делает эти страны менее суверенными. Однако, давление, оказываемое на них, является своего рода «абонентской платой» за суверенитет. Китай и Россия с этим давлением справляются.

Но когда речь заходит о Турции, плата, нередко, оказывается для турок чересчур велика – как выясняется, страна не готова подвергаться экономическим и политическим ограничениям, проводя свою линию.

Иными словами, Турция хочет пользоваться суверенитетом, не встречая внешнего сопротивления, что, вряд ли, возможно. Переводя совсем уж на простой русский язык, напрашивается классический тост: «чтобы у нас все было и за это ничего не было». То есть, Турция, прочно политически и экономически интегрированная в отношения с Западом, хочет одновременно реализовывать и свои собственные стратегические инициативы, не наталкиваясь на сопротивление и ограничения со стороны западных партнёров.

Вторым аспектом, про который настойчиво говорят турецкие политики, является идея о построении симметричных, равноправных отношений, при которых уважались и учитывались бы турецкие национальные интересы.

Однако, проблема заключается в том, что год от года турецкие национальные интересы ширятся и сегодня их наличие провозглашено в Западной Европе, на Балканах, в Восточной Европе, в бассейнах Черного, Средиземного и Каспийского морей, на Южном Кавказе, на Ближнем Востоке и в Северной и Тропической Африке, в Центральной Азии вплоть до Китая.

Если считать выстраивание отношений с тюркским населением (татарами, башкирами, уйгурами и проч.) проявлением наличия национального интереса, то и Россия с Китаем являются территориями турецких национальных интересов.

Если считать построение стратегических отношений с исламским миром национальным интересом Турции, то их территорией становится весь исламский мир, а Турция вовлекается в индо-пакистанский конфликт или же в события в Мьянме.

При наличии идеи об «исламофобии» и необходимости борьбы с ней, зоной такой борьбы становится Западная Европа, включая те же Германию и Францию – то есть, лидирующие государства ЕС.

Заметим, что ещё буквально два десятка лет назад так вопрос не ставился: даже краткое перечисление территорий турецких интересов приводит к неизбежному выводу о том, что Турция пытается превратить себя из регионального в глобального игрока. И появившись (вновь, после столетнего «простоя») на мировой шахматной доске, в качестве одной из сильных фигур,  Анкара требует признания и учета своих сильно возросших интересов.

Наиболее ярким примером этому являются нынешние действия Турции в Восточном Средиземноморье, когда, на протяжении целого ряда лет, страна достаточно пассивно взирала на то, как ведется разведка газовых месторождений региона, однако, в последние годы приняла на вооружение концепцию «Синей Родины» и приступила к её решительному отстаиванию.

И, как достаточно быстро выяснилось, к подобной турецкой активности ЕС, поддерживающий в регионе своих членов – Грецию и Республику Кипр, оказался попросту не готов. В ЕС также оказались не готовы к оказанию на Турцию серьезного полноценного влияния. По каким причинам – это будет обсуждено чуть ниже, однако, до полноценных санкций, неоднократно обещанных европейскими функционерами дело не дошло.

Такая же растерянность наблюдалась и после совместных действий Турции с Азербайджаном в Нагорном Карабахе, где Минская группа, включающая США и Францию, оказались попросту не у дел.

Итак, современная Турция вышла в новую точку своего развития, в которой она утверждает серьезное расширение сфер и географии своих интересов, но требует с ней играть по «старым правилам». Ведь пусть и важную, но все-таки державу «второго ряда», сдерживать не требуется. Зато требуется сдерживать страну, которую посчитали то ли «зарвавшейся», то ли «опасной» ввиду её возросших аппетитов, которые начали «наступать на пятки» другим действующим игрокам.

 Тем не менее, Турция не оставляет попыток перезагрузить свои отношения с США и с ЕС.

Начиная с США: в Турции уже стало доброй традицией рассуждать о перезагрузке своих отношений с США после прихода ко власти очередного президента. Так было при президентах Обаме, Трампе и теперь при Байдене.

Барак Хусейн Обама, в котором мусульмане, в том числе, в Турции поначалу разглядели чуть ли не своего, немедленно получил от турок свой кредит доверия, который, впоследствии, обернулся ничем. Однако, в ходе его первого визита в Турцию первого чернокожего американского президента встречали бурными аплодисментами и громкими газетными передовицами.

Не только в России, но и в Турции своей несистемностью президент Дональд Трамп снискал себе немало симпатизантов. Однако, Дональд Трамп в отношениях с турками, как последние эти отношения увидели, не смог изменить американскую повестку дня и американский подход по отношению к Турции. Все, что ему, по большому счету в смысле американо-турецких отношений сделать — это не допустить введения против Турции ещё более жестких мер и санкций.

Теперь разговоры уже идут о Джо Байдене и о том, как можно строить отношения с новой американской администрацией с учетом того, какую позицию тогда ещё кандидат в президенты Дж.Байден декларировал по отношению к турецкой власти, прежде всего, лично к президенту страны Реджепу Тайипу Эрдогану. Равно как и его идеи о том, что нужно строить особые отношения с турецкой оппозицией и вдохновлять на «бой с Эрдоганом». Прямолинейно и грубо выраженная идея вызывала жесткую реакцию отторжения не только у действующей в Турции власти, но даже и у самой оппозиции. Невзирая на то, что ей, вроде как, предложили «заокеанскую помощь».

При этом, все же, следует понимать четко одно немаловажное обстоятельство: годы американского присутствия в Турции, после вступления страны в НАТО в 1952 году, не прошли даром: «проамериканцы» сидят в руководстве страной, они, до сих пор, даже после массированных кадровых чисток есть среди армейских, судебных, медийных сословий. На сотрудничестве с американцами, в значительной мере, вырос тот турецкий список Forbes, который мы знаем и которые сейчас является «капитанами турецкого бизнеса».

Сотрудничество с США является выгодным в смысле торговли: ежегодный турецкий экспорт в США составляет около 10 млрд долларов (столько же импорт из США) и это – приблизительно в 4 раза больше, чем турецкий экспорт в ту же Россию. И это – лишь один из примеров основ турецко-американских связей. Не говоря уже о том, что привычным для небедных турецких студентов является поехать для прохождения магистерских и докторских программ в США. А для турецких военнослужащих – для практики и для написания различных дипломных работ.

Можно приводить ещё множество примеров, однако, вывод будет неизменным – в Турции есть влиятельная группа, которая ратует за восстановление своих отношений с США. Нередко противопоставляя эти отношения контактам Турции с «альтернативными центрами силы» — прежде всего, с Россией. Иногда речь идет о выгодном экономическом сотрудничестве, иногда речь идет о ценностной общности. Однако, подспудно проводится мысль о том, что Турции следует «поумерить свой пыл» и вернуться в прежний формат отношений. Это – к вопросу о турецком суверенитете и об уважении турецких интересов – см. выше.

После того, как объявили итоги президентских выборов в США и 6 января случился «штурм Капитолия», в Турции прозвучало множество слов о том, что это – тяжелейший удар по американскому идейному лидерству в мире и по тому, чтобы американцы имели бы моральное право нести в мир «свет демократии». Мы об этом написали достаточно много развернутых материалов на страницах Института Ближнего Востока.

Сейчас «пыль немного осела» и интересно обратиться к тем турецким публикациям, которые посвящены турецко-американским отношениям на новом витке, при новой американской администрации. И при новом, без сомнения взгляде в Турции на США.

Подчеркнем: мало будет сказать, что, дескать, «взятие Капитолия» протестующими против итогов американских выборов дало козырь в руки «авторитарному Эрдогану», ратующему за свой, особый турецкий путь развития. И безо всякой официальной турецкой пропаганды, отношение в Турции к США и к американской системе власти не могло не измениться. А, следовательно, не могли не измениться и дальнейшие турецкие расчеты в отношении США.

Однако, в глазах турок, Америка остается тем, что можно охарактеризовать как «большая пушка, из которой надо учиться стрелять» — ведущим государством мира, которое в состоянии даже небольшими интервенциями оказывать немалое влияние на экономическое положение дел в Турции: влиять на поток инвестиций в страну со стороны ведущих мировых корпораций, регулировать взаимную торговлю, в конце концов, вводить и отменять против Турции санкции. Сами по себе, американские санкции против Управления оборонной промышленности Турции мало что значат, однако, это предупреждение Турции и компаниям, которые желают со страной сотрудничать.

Итак, что же турки думают относительно турецко-американских отношений на новом витке отношений?

Достаточно интересно, в этой связи, обратиться к статье авторства Синана Ульгена — председателя аналитического центра EDAM, базирующегося в Стамбуле, и ученого-нерезидента в Carnegie Europe. 31 января им была опубликована статья в газете в Financial Times под заголовком «Путь Джо Байдена к перезагрузке отношений США с Турцией». Позиция автора становится понятна из фразы под заголовком: «Обе стороны должны будут свернуть, если Анкара и Вашингтон снова будут работать вместе». Можно сказать, что эта статья представляет собой попытку найти «среднюю линию» в турецко-американских отношениях.

Цитируем:

«Американские президенты задают тон своей внешней политике в течение нескольких месяцев. Но если Джо Байден хочет наладить отношения с Турцией, ему придется сделать это не только для США, но и для всего Трансатлантического сообщества».

И далее: «За последнее десятилетие отношения Анкары со своими традиционными союзниками на Западе были настолько натянутыми, что развод с западной семьей наций вполне реален. Это — следствие неправильного управления подъемом Турции со стороны ее собственного правительства, а также со стороны Запада. За этот период Турция приобрела значительную государственную власть».

Что же подразумевается под термином «значительная государственная власть»?

Цитируем: «С национальным доходом около 800 миллиардов долларов, это — страна (из списка – И.С.) G20. Она имеет вторые по численности вооруженные силы в НАТО. Её растущая оборонная промышленность проецирует мощь через свои границы. Её обширная сеть дипломатических представительств является шестой по величине в мире, чуть больше, чем у Германии. И она занимает первое место в мире с точки зрения гуманитарной помощи сирийским беженцам, также с масштабными программами в бедствующих странах, таких как Афганистан и Сомали».

Далее достаточно любопытно услышать критику действий президента Реджепа Тайипа Эрдогана, от действий которого «страдает Турция». А точнее – «от неспособности президента Реджепа Тайипа Эрдогана выразить этот рост через консенсусную риторику и дипломатию. Вместо этого он (турецкий президент – И.С.) использовал усиление государственной власти во внутриполитических целях».

Как указывается автором, Р.Т.Эрдоган объединил рост турецкого потенциала «с воинственной риторикой, питающей заявления о том, что Турция является страной, находящейся в осаде со стороны тех, кто не желает признавать ее мирный прогресс».

На самом деле, важным вопросом в этой связи представляется тот, может ли Реджеп Тайип Эрдоган в условиях 2021 года мобилизовать свой электорат на поддержку без того, чтобы прибегать к воинственной риторике националистического толка? На самом деле, первое десятилетие 21-го века шло в Турции под знаком либеральных экономических реформ и экономического роста, сопровождающихся атмосферой повышенных ожиданий от власти.

В настоящее время, об экономических успехах – совершенно неважно по каким, субъективным или же объективным причинам – говорить не приходится. А заявления власти о том, что следует провести очередную череду реформ, включая реформы экономического блока и судебной власти, не говоря уже об очередной конституционной реформе, не вызывают у людей привычного энтузиазма. Причина тому – достаточно понятна: невозможно жить в обстановке постоянных реформ и референдумов. В Турции чувствуется определенная усталость от преобразований, которые давно не приводили к прямым зримым положительным экономическим результатам.

Зато националистическая повестка является куда как более убедительной и риторика «осажденной крепости», легко на практике подтверждается и массовыми протестами 2013 года и попыткой государственного переворота 2016 года, как говорится турецким руководством, инспирированными и поддержанными извне.

Заметим, что самый массовый митинг в свою поддержку Реджепу Тайипу Эрдогану и его Партии справедливости и развития, к слову сказать, удалось организовать именно после попытки переворота в Стамбуле в августе 2016 года. Ни до, ни после на памяти автора ничего подобного не происходило.

Заметим, что турецкий автор статьи признает и «перегибы на местах», говоря про «подрыв верховенства закона у себя дома», который «еще больше обострил связи Турции с Западом». Что, как он пишет, вызвало негативную реакцию со стороны западных партнеров Турции.

Мы не раз писали о том, что ЕС оказывает влияние на политику Турции, главным образом, пока и если турецкая заявка на вступление в это наднациональное образование рассматривается и имеет хоть какие-то, пусть и призрачные, шансы на успех.

Напротив, как указывает автор, «после приостановки заявки Турции на вступление в ЕС Брюссель потерял всякое влияние на политику Турции». В свою очередь, «Вашингтон также поставил под угрозу свои отношения с турецким государством, приняв решение бороться с «Исламским государством» (ИГ, — запрещенная в РФ террористическая организация – И.С.) в партнерстве с сирийской курдской Партией демократического союза (PYD)».

62.94MB | MySQL:102 | 0,489sec