По оценке ряда экспертов, экономика АРЕ в настоящее время, несмотря на внешний оптимистический тренд улучшения экономической ситуации, имеет несколько явных точек риска масштабного финансового кризиса.  К факторам таких рисков они относят, прежде всего,  слабый частный сектор, регрессивную систему налогообложения и упор режима на реализацию крупных инфраструктурных проектов, финансируемым за счет внешнего долга.  В марте 2015 года президент АРЕ Абдель Фаттах ас-Сиси заявил на международной инвестиционной конференции, что Египту необходимо  200-300 млрд долларов для «развития». В то время это казалось крайним преувеличением, учитывая, что размер египетской экономики в 2015 году составлял 332млрд долларов. Но уже  в ноябре 2019 года  А.Ф.ас-Сиси заявил, что государство инвестировало в проекты 200 млрд долларов за последние пять лет. При этом очевидно, что  Каир форсировал политику экономического роста в основном за счет наращивания внешнего  долга и крупных инвестиций в крупные инфраструктурные проекты с сомнительными экономическими выгодами, закладывая тем самым основы для потенциального глубокого экономического кризиса. Как полагают эксперты МВФ, корни этого системного кризиса лежат в политической форме милитаризованного государственного капитализма, принципиальными чертами которого является фактор  присвоения государственных средств для обогащения военных элит, наряду с мерами жесткой экономии, а не развитие прочного конкурентного преимущества, закрепленного в динамичном и инновационном частном секторе. Это привело не только к разочаровывающим результатам работы частного сектора, но и к росту уровня бедности, снижению темпов роста ВВП и ослаблению спроса на местном рынке. Все это сочетается со слабой налоговой базой и сокращением государственных доходов, и означает, что единственным способом накопления военного государственного капитала является дополнительный кредит. Это открывает путь к глубокому долговому кризису, который неизбежно произойдет в случае замедления международной экономики. Последующий кредитный кризис может привести к дефолту по долгам, валютному коллапсу и гиперинфляции — предпосылкам для массовых социальных потрясений. В ноябре прошлого года Всемирный банк опубликовал доклад, в котором предсказывалось, что отношение государственного долга Египта к ВВП достигнет 96% к концу 2020/21 финансового года, по сравнению с прогнозируемыми 90% в предыдущем месяце. Это больше, чем 87% в 2013 году, когда военные пришли к власти. За тот же период уровень внешнего долга взлетел с 16% ВВП в 2013 году до 39% в 2019 году, достигнув исторического максимума в 123,5 млрд долларов в июне прошлого года. В мае прошлого года Египет выпустил иностранные облигации на сумму 5 млрд долларов, что стало крупнейшим выпуском в истории страны, а в этом же месяце последовал еще один выпуск облигаций на сумму 3,75 млрд. Этот стремительный рост уровня внешнего долга вызвал значительную нагрузку на государственный бюджет; в 2020/21 году треть расходов была направлена на покрытие выплат по кредитам и процентам, что составило 556 млрд египетских фунтов (35 млрд долларов). Это давление на бюджет усугубляется снижением государственных доходов и слабой налоговой базой, а также неэффективным частным сектором, что создает дополнительное давление на государственные финансы. Заимствования — это единственный возможный вариант не только для покрытия дефицита правительства, но и для продолжения масштабной инвестиционной политики. Доля государственных доходов в ВВП снизилась с 22% в 2013 году до 19% в 2020 году. Это самый низкий показатель по региональным стандартам, где соседние страны, такие как Марокко и Тунис, достигли 27,5% и 25% соответственно. В то же время слабая, регрессивная налоговая система Египта изобилует льготами для крупных корпораций, как военных, так и гражданских, что выгодно, прежде всего, для обогащения элиты. Но она также ослабляет налоговые поступления, которые, по данным Министерства финансов, достигли только 14% ВВП в 2020 году, что ниже среднего показателя по Африке в 16,5% в 2018 году ( с соседними Марокко и Тунисом, достигшими 28% и 32% в том же году). Усугубляют проблему слабые показатели египетской экономики с точки зрения роста ВВП, а также показатели частного сектора. Рост ВВП в 2015-19 годах составил в среднем 4,8%, что все еще ниже среднего показателя за последние пять лет долгого правления бывшего президента Хосни Мубарака, хотя и выше, чем в бурной первой половине 2010 — х. Что касается не нефтяного частного сектора, то по состоянию на январь 2020 года он рос только в течение 6 из последних 54 месяцев. Эти негативные  показатели могут быть частично объяснены падением местного потребления, которое отражает более слабый местный спрос на фоне растущей бедности, которая не была сбалансирована повышением показателей экспорта. В период с 2015 по 2018 год общий уровень потребления снизился на 9,7%, в то время как уровень экспорта в процентах от ВВП несколько вырос— с 17% до 17,5%. В 2019 году не нефтяной экспорт составил 48% от общего объема экспорта, что свидетельствует о слабости конкурентных позиций Египта. А темпы экономического роста, как ожидается, еще больше замедлятся, достигнув 3,5% в 2020 году и прогнозируемых 2,3% в 2021 году на фоне пандемии коронавируса.

Таким образом, основным  источником нынешнего внешнего экономического роста Египта является массовый приток долгового капитала в инфраструктуру и строительство. В 2019 году, который стал годом  с самыми высокими темпами роста с тех пор, как А.Ф.ас-Сиси пришел к власти, крупнейшим вкладчиком в эти темпы был строительный сектор, который вырос примерно на 8,9%, что объяснялось только началом реализации  мега-проектов.  При этом, по оценке международных экспертов, экономическая отдача от большинства этих проектов в лучшем случае сомнительна. Например, расширение Суэцкого канала, которое обошлось в  8 млрд долларов для завершения проекта в 2015 году, что увеличило доходы канала только на 4,7% за пятилетний период, достигнув 27 млрд долларов в течение этого периода. Этот показатель  далек от планируемого правительством в начале проекта  годового дохода в 100 млрд.

В этих условиях у правительства  нет иного варианта действий, кроме как продолжать пролонгировать свой долг и пытаться сократить государственные расходы путем усиления мер жесткой экономии, которые неизбежно приведут к росту бедности, скачку инфляции и ослаблению местного потребительского спроса. Это, в свою очередь, подтолкнет режим к тому, чтобы занимать больше для удовлетворения своих финансовых потребностей. Этот цикл усугубляется инвестиционными проектами с низкой доходностью, которые служат основным средством обогащения военных элит. Если источники кредитования иссякнут, что возможно на фоне изменений в мировой экономике, то Египет столкнется с возможным государственным банкротством. Сопутствующие социальные потрясения, гиперинфляция и девальвация валюты будут иметь исторический масштаб — и человеческие издержки будут в этом случае критическими  для Египта и региона.