Новые формы внешней помощи в сфере безопасности

Как уже упоминалось, перечисленные изменения привели к новым формам зависимости от внешних стран, которые резко различаются в зависимости от каждого государства БВСА.

В случаях Ливии, Сирии, Ирака и Йемена это обширная внешняя поддержка со стороны США, некоторых европейских держав и России в реальных боевых действиях. Она варьируется от прямой боевой и технической поддержки определенных сил в бою до сложных сочетаний помощи в их подготовке, эксплуатации и обслуживании систем военного назначения и внутренней безопасности.

Касательно США, их присутствие в регионе изменилось от массового использования сухопутных войск и авиации в Афганистане и Ираке в 2003-2011 годах к применению новых систем разведки, целеуказания и нанесения воздушных высокоточных ударов. Последние, по оценкам специалистов, позволили ВВС США стать гораздо более эффективными в поражении ключевых элементов экстремистских и негосударственных угроз как в городской, так и в сельской местности. Обеспечить  наращивание правительственных сухопутных войск стран-партнеров при передовой поддержке ограниченного числа развернутых передовых советников, элитных войск, и сил СпН.

Так, согласно докладу, в случае Ирака прямые военные расходы первого раунда войны упали с пикового уровня в 140 млрд долл. США в 2008 финансовом году до 42 млрд долл. в год в 2012 финансовом году. Стоимость второго раунда боевых действий никогда не превышала 12 млрд долл. с 2012 по 2020 финансовый год даже во время пика кампании против ИГ.

В Ираке, Персидском заливе и Красном море потери США в первом раунде боев с 19 марта 2003 г. по 31 декабря 2010 г. в операциях «Иракская свобода» (Iraqi Freedom) и «Новая заря» (New Dawn) составили 3 564 чел. убитыми и 32 292 чел. ранеными. В ходе боевых действий против ИГ в операции «Внутренняя решимость» (Inherent Resolve) в период с 1 января 2010 г. по 22 февраля 2021 г. их количество сократилось до 103 чел. убитыми и 237 чел. ранеными.

Пересмотр принятых концепций привел к выработке новых методов организации разведки и целеуказания, а также к новым подходам к консультативной деятельности и задействованию бригад сил содействия безопасности (Security Assistance Force Brigades, SFAB). Причем, с 2018 года усилия США по оказанию помощи в области безопасности неуклонно сокращались. Они не были поддержаны способами, которые позволили бы создать эффективные и независимые иракские сухопутные и военно-воздушные силы, и они не применялись в других государствах БВСА.

Одним из ключевых новшеств США в подготовке кадров и оказании помощи стало предоставление американских иностранных и местных подрядчиков, которые осуществляли основную подготовку и оказывали поддержку иракским силам в выполнении функций, которые раньше выполнялись военнослужащими США. В последние годы количество таких подрядчиков, о которых обычно не сообщается в официальных отчетах о составе американского контингента в Ираке, превзошло численность военного персонала США.

В отличие от этого подхода, Россия развернула ряд активных подразделений ВВС, средств ПВО наземного базирования и небольших наземных боевых элементов, специально предназначенных для поддержки военных операций в Ливии и Сирии. Тем самым, Россия возобновила поддержку зарубежных партнеров, от которой она в значительной степени отказалась после распада СССР в 1991 году. Некоторые аспекты этих российских усилий по подготовке и оказанию помощи проявились в Ливии, но в основном в качестве наемников, хотя РФ поставляет большое количество оружия по воздуху как в Сирию, так и в Ливию.

Некоторые государства БВСА сами стали растущим источником внешней поддержки. В частности, силы «Аль-Кудс» КСИР – ключевой пример специального подразделения Ирана, осуществляющего подготовку и оказание помощи формированиям в Ливане, Сирии, Ираке и Йемене. Подобную поддержку оказывают Египет, Саудовская Аравия и ОАЭ. Причем, ОАЭ осуществляли крупные поставки авиадесантных вооружений Ливии. Катар, Саудовская Аравия и ОАЭ предоставляют финансирование и поддержку различным группировкам повстанцев в Сирии.

Еще один сдвиг, который трудно проследить – это поставки негосударственным и террористическим субъектам легких и переносных высокоточных противотанковых, беспилотных, противокорабельных и противовоздушных систем, а также материалов для изготовления взрывных устройств, соответствующих спусковых устройств и простых в эксплуатации средств наблюдения ближнего действия.

Наконец, эта военная динамика – в сочетании с недавними конфликтами между государствами БВСА, региональными гражданскими войнами и борьбой с экстремизмом – породила новые потребности в восстановлении и реконструкции, а также в решении   проблем, связанных с жертвами среди гражданского населения, сопутствующим ущербом, беженцами и внутренне перемещенными лицами.

Насилие и гражданские войны оказали критическое влияние на уровни политического единства, социального развития, управления и экономического развития в Ливии, Тунисе, Ливане, Сирии, Ираке, Иране и Йемене. Эти проблемы усугубились кризисом COVID-19 и другими факторами (ростом населения, безработицей).

Увеличение военных расходов и акцент на внутренней безопасности также создало растущие гражданские проблемы для стран региона, не пострадавших от серьезных гражданских конфликтов. Даже богатые государства Персидского залива тратили на ВС и СВБ более высокий процент своего ВВП, чем они действительно могли себе позволить даже до COVID-19. Некоторые государства БВСА действительно сократили свои расходы после 2017 года, но большинство таких сокращений оказалось не достаточным, чтобы компенсировать негативные экономические последствия снижения доходов от экспорта нефти и кризиса Covid-19.

Тут исследователи обращают внимание на постоянные сбои во всех формах гражданской помощи в сфере безопасности. По их наблюдениям, оптимизм, добрые намерения, прекращение огня и мирные переговоры не являются решениями для создания прочной безопасности и стабильности. До сих пор большая часть гуманитарной, экономической помощи и усилий по установлению мира в БВСА имели лишь ограниченные краткосрочные последствия. Ими, как правило, манипулировали государственные и негосударственные субъекты для достижения своих политических и военных целей. Эти усилия плохо управлялись лидерами участвующих государств БВСА. Причем, управлялись способами, предназначенными для поддержки правящих элит, а не их народов.

Таким образом, представляется возможным согласиться с аналитиками CSIS, представляющими регион БВСА, как сложное сочетание изменений в национальной военной динамике. Последние обусловлены широким спектром вызовов, вытекающих из внутренних противоречий регионального характера и конкурирующего противоборства внешних держав. Очевидно, что проблемы БВСА не поддаются общим региональным решениям, а потребуют поэтапных мер, соответствующих каждому конкретному случаю. В краткосрочной перспективе практические пределы любых усилий по обеспечению безопасности, вероятно, будут заключаться в стремлении не допустить ухудшения ситуации, а не в желании сделать ее лучше.