Продолжаем разбирать книгу главного мозгового центра Турции – Фонда политических, экономических и социальных исследований Турции под заголовком «Большая стратегия Турции». Перед собой мы видим попытку осмысления новой роли Турции, предпринятую главным мозговым центром Турции – Фондом политических, экономических и социальных исследований Турции (SETAV), на фоне того, как это новое, укрепившееся положение стало все более отчетливо проявляться, как минимум, в регионе нахождения страны.

Речь, разумеется, идет о событиях в Нагорном Карабахе. Можно, по-разному, оценивать тот практический выход, который получила Россия из произошедшего. Но Турция, явным образом, получила также свою порцию выигрыша. Лишним тому подтверждением стало заседание Тюркского совета в конце марта, где президент Реджеп Тайип Эрдоган выглядел на фоне своих коллег «победителем-тяжеловесом».

Предыдущая, десятая часть нашей публикации доступна на сайте ИБВ по ссылке: http://www.iimes.ru/?p=74741.

Напомним, что мы остановились на той мысли автором издания, что с 2002 года в Турции наступила политическая и экономическая стабильность, которая позволила стране уже не ограничиваться приспособлением к новой геополитической реальности, а пытаться использовать перемены в мире и в регионе к своей пользе. Разумеется, 2002-й год выбран авторами в качестве своеобразного Рубикона по причине прихода ко власти в Турецкой Республике Реджепа Тайипа Эрдогана и его Партии справедливости и развития (ПСР) и формирования ими однопартийного правительства. Именно это, то есть, однопартийное правительство, подразумевается обычно под политической стабильностью. То есть, способность к тому, чтобы принимать и проводить в одиночку решения, не советуясь с партнёрами по каким-либо коалициям.

На самом деле, при ближайшем рассмотрении, можно прийти к мысли о том, что такое выражение является не более чем клише. Из серии тех, что говорят про «бескровный распад СССР». Да, распад СССР случился по историческим меркам в одну секунду, но по прошествии лет его отнюдь нельзя назвать «бескровным». И это касается волны сепаратизма и террора, который охватил Российскую Федерацию. И тех многочисленных, территориальных споров и конфликтов, которые охватили значительную часть постсоветского пространства и продолжают его лихорадить и сейчас. Отдельная история – это устойчивость тех режимов, которые установились на постсоветском пространстве и вал «оранжевых революций», либо инспирированных, либо активно поддержанных извне. И ничего, как совершенно очевидно, ещё не кончилось. Так что, ни о каком «бескровном распаде СССР», «уникальном в мировой практике», говорить не приходится. Неслучайно, президент РФ В. Путин назвал распад СССР «крупнейшей катастрофой 20-го века».

Теперь переходим непосредственно к Турции, где существует повторяемая постоянно мантра про «политическую и экономическую стабильность» с 2002 года внутри страны, которая позволила ей реализовывать те планы и реформы, которые легли в основу её нынешнего укрепившегося положения.

Если мы просто обратимся к тому, что происходило на протяжении последних двух десятков лет в стране, то заметим следующее: в Турецкой Республике, после прихода нового руководства, наблюдалось создание новой происламской элиты, которая все эти годы замещала собой элиту старую. Это замещение шло при отчаянно сопротивлении со стороны (условно) светской элиты страны – со стороны судейского и военного корпуса. Невзирая на свое очевидное дряхление со стороны светской элиты страны – это была отчаянная схватка за власть и сопротивление Реджепу Тайипу Эрдогану и его Партии справедливости и развития.

Достаточно просто перечислись, чтобы немедленно в уме возникли соответствующие картины: попытка запрета ПСР, дела «Байльёз» и «Эргенекон», конституционные поправки и отдача под суд участников путча 1980 года, отстранение от руководства глав Генштаба, сухопутных войск, ВВС и ВМФ, попытки договориться с Рабочей партией Курдистана до 2015 года и очередной виток террористической деятельности в стране, попытка военного переворота 2016-го года и многое другое. Эти все события являются продуктами непримиримой борьбы, которая шла между двумя (условными) противоборствующими лагерями.

О чем тут говорить? – Никакой политической стабильности в Турции последние два десятка лет нет. Идет постоянная, непрерывная схватка за власть, которая отнимает у действующей в Турции власти огромные силы и ресурсы.

В какой-то момент, показалось, что эта схватка закончилась убедительной победой Реджепа Тайипа Эрдогана и Партии справедливости и развития. Однако, оказалось, что приведенное ниже, помноженное на внешнюю конъюнктуру и на два десятка лет ПСР по власти, привело к тому, что вызревает, если ещё не вызрел, запрос на перемены в стране.

Он проявляется, помимо всего прочего, ещё и в том, что в Турции возникло немало новых политических партий, которые претендуют, в самое ближайшее время, на то, чтобы стать парламентскими движениями.

В 2002-м году возникла уникальная ситуация, при которой Партия справедливости и развития, которая не набрала и 40% голосов, смогла сформировать однопартийное правительство. Теперь такая ситуация уже невозможна. Соперники ПСР продолжают им «жарко дышать» в затылок.

Речь идет, в первую очередь, о кемалистской Народно-республиканской партии и о Хорошей партии Турции. Но также и о том, что на горизонте показались и другие движения, включая те, что организованы бывшими соратниками президента Реджепа Тайипа Эрдогана – Партия будущего Ахмета Давутоглу и Партия демократии и прорыва Али Бабаджана. Последние – достаточно серьезные и опытные политики, чтобы их можно было бы заподозрить в отсутствии политического чутья на реально сформировавшуюся возможность перемен в стране. Сейчас происходит группировка оппозиции вокруг её ядра и новое избирательное законодательство страны, которое позволяет партиям образовывать коалиции и преодолевать 10%-й избирательный ценз – это выстрел руководства Турции себе в «ногу».

В итоге, беремся утверждать, что та самая политическая стабильность, про которую говорят авторы рассматриваемого нами издания, если и существовала, то отнюдь не в тех масштабах, о которых говорят. А, следовательно, и те результаты, которые были достигнуты на внешнем треке являются достаточно скромными, по сравнению с тем, что (теоретически) могла бы показать Турция в условиях действительной стабильности.

На самом деле, нынешнее турецкое руководство сейчас сталкивается с ожесточенным сопротивлением со стороны оппозиции. И опять же о стабильности говорить не приходится. Но, по крайней мере, базовая задача по замещению политических и деловых элит, в значительной степени решена. В турецком государственном аппарате, включая исполнительную, законодательную и судебную власти, в их руководстве нет откровенной фронды по отношению ко власти. Они, в значительной мере, подконтрольны центру. Кроме того, за два десятка лет нахождения во власти Партии справедливости и развития выращена собственная, лояльная власти деловая элита. Светские деловые круги продолжают существовать, но им власть предлагает «не вмешиваться». О чем не раз открыто заявлял лично президент Реджеп Тайип Эрдоган, говоря о том, что власть знает «откуда у бизнеса деньги». Этого оказалось, в общем и целом, достаточно, чтобы светский бизнес не лез бы со властью в «откровенную рубку».

И вот когда задачи по замещению элит были завершены, когда была проведена реформа по переходу с парламентской на президентскую форму правления, можно сказать, что и на внешнем треке Турция начала показывать заметно большие успехи. Имея (относительно) надежные тылы, можно уже «отправлять в поход» за тем самым «перепозиционированием» Турции на международной арене, про которое говорят авторы издания Фонда политических, экономических и социальных исследований (SETAV). Но, опять же, насколько у турецкого руководства – надежные тылы? Насколько власть президента Реджепа Тайипа Эрдогана и его Партии справедливости является устойчивой перед лицом надвигающегося 2023 года и, вместе со 100-летним юбилеем Турецкой Республики, очередных президентских и парламентских выборов?

Ответ на этот вопрос нас интересует в контексте связки между «стабильностью» в Турции и теми успехами / результатами, которые способна продемонстрировать страна на международной арене.

Это не является целью нынешнего обзора, но уместно задаваться тем вопросом, а что будет если Партия справедливости и развития на выборах 2023 года утратит свое большинство и будет, все-таки, вынуждено делиться властью с оппозицией? Понятно, что немедленной смены курса не произойдет — у него будет ранее заданная инерция, обусловленная нахождением на местах тех же самых исполнителей. Однако, как водится в Турции, начнется постепенное вымывание кадров предыдущей власти, и замещение их на новых. Отчасти эти процессы начали вызревать на региональных уровнях: неслучайно, так болезненно было встречено Партией справедливости и развития свое поражение на выборах в Анкаре и в Стамбуле. Это – вехи грядущих перемен. И действующая власть настойчиво ищет рецепты по тому, чтобы на эти вызовы найти достойный ответ.

В контексте нынешней публикации речь идет о том, что Турция стоит на пороге грядущих перемен. Отодвинуть этот порог можно, а вот «отменить» нельзя. Он может не случиться в 2023 году, а случиться на следующих выборах в том случае, если турецкая власть не найдет рецепта такого транзита, который бы обеспечивал стране преемственность курса. Это – труднейшая для Турции задача, где власть основывается на лидерстве. А президент Реджеп Тайип Эрдоган, как и любой нормальный лидер, не терпящий конкуренции в ближнем круге, с потенциальными лидерами разбирался и продолжает разбираться.

Главный вывод прежде чем вернуться в русло издания: Турция вступила в эпоху внутриполитических перемен и это будет оказывать все большее влияние на её положение и на её действия на международной арене. Та самая «стабильность», про которую говорят авторы издания, если и существовала, в той или иной мере, сейчас может оказаться под большим вопросом.

Помимо, собственно, внутриполитических факторов, есть и глобальная конъюнктура. В частности, авторы издания говорят о глобальном экономическом кризисе 2008 года. А также о тех процессах нестабильности, которые начали наблюдаться в ЕС. Речь идет как о внутриевропейской обстановке, а также замедлении темпов роста европейской экономики. Как мы не раз говорили, Турция, в значительной мере, зависит от притока – туристов, грузов, инвестиций из-за рубежа. Разумеется, мы живем в глобальном мире и более чем когда-либо зависим от внешней конъюнктуры, однако, уровень подобной зависимости, допустим, для России и для Турции – весьма и весьма разный.

Внутриевропейские проблемы, одновременно, сопровождались и тем, что ослабевал европейский вектор внутри самой Турции. Мы это можем легко проиллюстрировать на простом примере: в Турции больше нет Министерства по делам ЕС – оно реформировано в Управление в составе Министерства иностранных дел страны. Одно лишь это четко указывает – европейский вектор Турции перестал быть приоритетным, чтобы встать в один ряд с прочими направлениями международной политики страны.

Как указывается авторами, в период нахождения во власти президента Обамы с 2008 по 2012 год можно было посчитать, что упомянутые выше тренды были преодолены. Однако, в 2010 году разразилась так называемая «арабская весна». И Турция предстала перед новыми региональными и глобальными вызовами. В связи с той же Сирией.

На самом деле, предметом отдельного разговора следует считать, была ли «арабская весна» действительно угрозой или возможностью для Турции? – Судя по действиям турецкого руководства, «арабская весна» была расценена в Турции как однозначная возможность.

Это следует из всех тех рефлексов, которые были продемонстрированы в это самое время. В первую очередь, на двух ключевых региональных направлениях – в Египте и в Сирии. Рано ещё заниматься подсчетом прибылей и убытков – игра продолжается, однако, отметим, что, в случае того же Египта, Турция по прошествии нескольких лет начала отыгрывать ситуацию назад, говоря о готовности установления контактов с режимом Сиси. Что же до Сирии, то те плацдармы, которые получила Турция вдоль турецко-сирийской границы – это явно не то, на что Турция рассчитывала, втягиваясь в сирийскую гражданскую войну. Но, допустим, в случае Ливии, Турция пока играет достаточно успешную партию, будучи находясь на стороне Триполи. Опять же, отношения с Израилем – Турция пытается нормализовывать через установление контактор с еврейским государством путем назначения своего чрезвычайного и полномочного посла в Тель-Авиве. Следуя в этом смысле региональной конъюнктуре, когда на контакты с Израилем, причем уже вполне себе официально идут монархии Аравийского полуострова.

Какова плата за эти результаты? – Около 4 млн беженцев на территории Сирии и многомиллиардные расходы на участие в региональных конфликтах. Как соотносятся результаты и расходы? – Можно предположить, что они, все-таки, получились непропорциональными. Однако, самым главным, все же, является получение Турцией опыта действий в одиночку в регионе, в рамках не следования в фарватере Запада, а исходя из собственной повестки. Можно сказать, что это – один из первых опытов подобного рода в новейшей истории Турции (Северокипрскую историю выносим за скобки – И.С.).

Как отмечается в рассматриваемом нами издании, Турция, в этот период времени, приняла на вооружение политику «минимизации» терроризма вдоль своих границ. Разумеется, авторами имеются в виду те трансграничные операции, которые проводятся турками в Ираке и в Сирии.

Прямое влияние на положение Турции в регионе оказала пассивная политика на Ближнем Востоке Администрации Б.Х. Обамы, продолженная и при Администрации Д. Трампа. Тем не менее, важным фактором для Турции также стала и конкуренция в Сирии между Россией и США. Кроме того, не стоит забывать и геоэкономические столкновения между США и Китаем, которые начали активно проявляться при Администрации Дональда Трампа. С другой стороны, отношения с США и самой Турции в тот период времени развивались не самым хорошим образом. Сужающееся поле возможностей для Турции (на западном направлении) страна попыталась преодолевать тем, что на первый план был выдвинут тезис «Снова Азия».

Однако, как подчеркивается авторами, невзирая ни на что, все внешнеполитические вопросы Анкары в этот период времени были, так или иначе, связаны с глобальными игроками.

Иными словами, речь идет о том, что Турция, при всем своем перепозиционировании на международной арене, так или иначе, ориентируется на глобальных игроков и на ту систему отношений, которая между ними складывается. При этом, стоит заострить внимание на том обстоятельстве, на которое обратили внимание авторы издание – окно возможностей для Турции на Западе, включая США и ЕС, за последние годы заметным образом снизилось. Что предопределило растущее значение для Турции России, Китая и, говоря шире, северного и восточного направления её политики. Именно это стало трендом для Турции последних лет.