Очередной виток конфликта в Нагорном Карабахе, фундаментальным отличием которого стало непосредственное участие в нем Турции, можно рассматривать в качестве свидетельства изменения регионального баланса сил в желаемом для турецкой стороны направлении – в сторону укрепления её влияния.
Речь идет о том, что Турция, на фоне глобальных тектонических сдвигов, создающих вакуум силы, начинает активно этот возникающий вакуум заполнять, усиливая свое влияние в традиционных регионах влияния других игроков, причем игроков глобальных.
Разумеется, небезынтересен вопрос эффективности и успешности турецких действий с учетом того, разумеется, что локомотивом этих действий является лично президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган. Однако, нередко европейские политики и дипломаты формулируют вопрос весьма правильно: «В чем винить Турцию, если мы сами оставляем вакуум силы, который заполняется Турцией?». То есть, речь идет о том, что Турция не встречает практически никакого сопротивления на пути к достижению своей цели.
И второй момент, который также можно в этой связи отметить – уже с российских позиций. На ежегодной пресс-конференции президента РФ В.Путина, вот какая оценка турецкому президенту Р.Т.Эрдогану и его действиям прозвучала со стороны российского лидера: «Часто расходятся взгляды с Эрдоганом. Но он держит слово, он – мужчина. Он хвостом не виляет. Если он считает, что это выгодно для его страны – он идет до конца».
На самом деле – это лишь подтверждает то, о чем мы не раз говорили. Турецкие цели и задачи, стратегия и тактика, дорожные карты и конкретные действия – они достаточно открыты и прочитывают в заявлениях турецкого руководства и в тех программных документах, которые в стране принимаются. Надо лишь читать их либо в оригинале, либо на сайте Института Ближнего Востока. Если и присутствует в турецкой риторике элемент «игры», то – лишь в пределах принятой на Востоке практике не «огорчать» своими словами ни партнёров, ни гостей. Хотя, от этой практики Реджеп Тайип Эрдоган уже отошел далеко в своих заявлениях, касающихся допустим, России, Китая и индо-пакистанского конфликта, а также многого другого. Так что, действия турецкого руководства, как правильно заметил на той же пресс-конференции президент Владимир Путин: «Это – элемент такой прогнозируемости. Это очень важно для того, чтобы понять, с кем имеешь дело».
Продолжаем разбираться, с кем Россия имеет дело – на примере издания влиятельного мозгового центра Турции – Фонда политических, экономических и социальных исследований Турции (SETAV), которое озаглавлено, как «Большая стратегия Турции».
Часть 8 нашего обзора доступна по ссылке: http://www.iimes.ru/?p=74721
Напомним, что мы приступили к рассмотрению третьей части книги SETAV, которая от общей оценки ситуации в мире переходит непосредственно к Турции.
Третья часть книги озаглавлена как «Переосмысление внешней политики и политики безопасности Турции» и состоит из следующих разделов: «Внешняя политика Турции и уравнение безопасности», «Большая стратегия Турции», «Устойчивая стабильность», «Стратегическая автономия», «Стратегическая гибкость» и «Военная мощь и стратегия».
Продолжаем рассматривать первый раздел Части 3 книги под заголовком: «Внешняя политика Турции и уравнение безопасности».
Напомним, что мы остановились на той фундаментальной мысли авторов о том, что, в вопросах внешней политики и отношения к безопасности, в Турции существует историческая преемственность и непрерывность.
На самом деле, если смотреть на нынешние турецкие действия как внутри страны, так и за её пределами, рассматривая их через призму приведенного выше тезиса, то все становится на свои места. И жесткая внутриполитическая борьба с внутренними оппонентами действующей власти не предполагающая особых «рефлексий» и экспансионистский курс на восстановление своего влияния в регионах, когда-то являющихся частями Османской империи. У нас много говорят про так называемое «постсоветское пространство». Однако, почему-то не приходит никому на ум использовать термин «постосманское пространство».
В Турции его также не произносят, отчасти из-за того, что до последнего времени отсылки к имперскому прошлому «кое-где» считались неуместными. Сегодня же они – все более уместны и востребованы. В Турции сегодняшнего дня — хорошо все, что устраняет ментальный разрыв в сознании граждан, который случился с провозглашением новой Турецкой Республики в 1923 году. И регионы Северной Африки, Балкан, Южного Кавказа и Центральной Азии провозглашены в Турции зонами не просто стратегических, но жизненных (!) интересов страны.
Впрочем, довольно любопытно, что в подразделе, посвященном внутриполитическому порядку в Турции говорится о такой особенности стратегической культуры Турции – её оборонительный характер (!). Как указывается авторами, эти характеристики складывались в результате прохождения страной ряда исторических периодов (на самом деле, это – то, о чем мы говорили, когда упоминали Османскую Империю позднего периода времени, которая столкнулась с угрозой экспансии Российской Империи с севера и оказалась в положении не просто обороняющейся стороны, а стороны, которая – не в состоянии в одиночку справляться с возникающей перед ней угрозой – И.С.).
Как уточняют авторы, правильнее было говорить, что «культура оборонительной стратегии» является одним из тех подходов, которые были заложены в основу позиционирования Турции и создания её внутренних структур.
Таким образом, оборонительная стратегическая культура стала ровно такой же частью практики в сфере внешней политики и политики в сфере безопасности, как и создание национального государства и формирование национального общества.
Как подчеркивают авторы, ранний период Турецкой Республики и период Холодной войны являются крайне важными с точки зрения формирования внутренних структур турецкого государства. И как они указывают «оборонительная стратегическая культура Турции является доминирующей парадигмой, возникшей в результате долгих лет (многолетнего опыта – прим.)». Вот эта самая политика стала частью турецкой «реальной внешней политики» с момента провозглашения Турецкой Республики в 1923 году.
Однако, эта стратегическая культура столкнулась с радикальными изменениями внешней среды, которые произошли в результате окончания Холодной войны.
На эту политику в 1990-е годы оказывал влияние такой фактор, как террористическая угроза со стороны Рабочей партии Курдистана и «курдская история». Они оказали влияние на парадигму в сфере национальной безопасности и вновь вызвали к жизни тезис о защите территориальной целостности страны. Этот период также войдет в историю, когда армия, как структура, играла важную роль в определении внешней политики страны. Как указывается авторами, армия не просто признавала или не признавала те или иные внешнеполитические действия или внешнюю политику – армия оказывала монопольное влияние на определение внешней политики Турецкой Республики.
Ситуация в Турции коренным образом изменилась после того, как в 2002 году ко власти в стране пришла Партия справедливости и развития. Эти годы ознаменовались сменой характера геополитической риторики – от риторики национального государства в сторону риторики цивилизационного государства (этот комментарий сильно напоминает рассуждения отечественных политологов о том, что Россия является «особой цивилизацией» — И.С.).
Подчеркнем, опять же, важность этого наблюдения, которое можно сформулировать и иначе: империя – по определению, многонациональна. Как была многонациональной Османская Империя. И невозможно строить / воссоздавать империю, не отойдя в сторону от идеи о национальном государстве (что, к слову сказать, даже в границах современной Турции, следует считать натяжкой, хотя бы с учетом курдского населения страны, не говоря уже о прочих меньшинствах, включая греков, армян, евреев, татар; к ним следует добавить ещё и такую «мощную инъекцию», как 4 млн прибывших на турецкую территорию сирийских беженцев –И.С.).
Здесь президент Р.Т.Эрдоган пытается проводить сбалансированную политику. С одной стороны, ему нужен партнёр в виде Партии националистического движения Турции и ему нужен националистический электорат, исповедующий тюркизм в разных его формах. С другой стороны, президентом Эрдоганом проводится отчетливая цивилизационная линия, когда он говорит о том, что Турция – главная защитница в мире и главный рупор «всех обиженных и угнетенных». Из серии: «Это – тот чинар, под сенью которого все могут найти убежище и защиту». Это – абсолютно имперская декларация, когда она обращена не в сторону тюркских государств бывшего СССР, а в сторону, допустим, «Черной Африки».
Переход от национальной к цивилизационной риторики сопровождался тем, что турецкие Вооруженные силы, пусть и сохранили свою оборонительную функцию, но прежняя армейская роль (включая, разумеется, и роль тех, кто определяет внешнюю политику страны) была распределена в администрацию президента страны и в Министерство иностранных дел. В стране вновь стало иметь значение то, что турецкими авторами было именовано в качестве «политического лидерства». То есть, в центре властной конструкции оказался президент страны Реджеп Тайип Эрдоган, чья доминирующая роль была закреплена измененной на референдуме 2017 года Конституцией страны.
Ряд событий последних лет в стране, как указывают авторы, привели к тому, что Партия справедливости и развития оказалась вновь в позиции обороняющейся стороны (вспомним, что приблизительно до 2011 года премьер-министр страны Реджеп Тайип Эрдоган и его Партия справедливости и развития, как раз, занимались войной с военным и судейским корпусом страны, стартуя именно с оборонительных позиций, и ситуацию удалось, вроде как, переломить ко 2-му десятилетию 21-го века – И.С.). Однако, в 2013 году случились памятные события на площади Таксим и в парке Гези, за ними последовали мощные разоблачения высших должностных лиц страны и, наконец, в 2016 году случилась попытка государственного переворота, в которой турецкое руководство обвинило так называемую «террористическую организацию Фетхулллаха Гюлена» или «ФЕТО».
Упомянутые события, как отмечается авторами издания, привели к тому, что преобразования, начатые президентом Эрдоганом и Партией справедливости и развития в сфере безопасности и внешней политике, оказались вынужденно замедленными.
События так называемой «арабской весны» 2011 года, по словам авторов, послужили тому, чтобы в Турции вновь началось оживление под лозунгом региональной демократизации и консолидации. Однако, вопреки тем ожиданиям, которые возникли в Турции и у турецкого руководства в тот период времени, ситуация обернулась своей противоположностью. В Египте состоялся «антидемократический контрпереворот». А в Сирии разгорелась гражданская война. И то и другое авторами книги SETAV было охарактеризовано в качестве новых вызовов для Турции и для её преобразований в сфере внешней политики и в политике безопасности.
Ещё одним трендом стало то, что развалился или был развален в Турции процесс внутреннего примирения с Рабочей партией Курдистана. Произошло это в 2015 году. К террористической угрозе со стороны РПК, которая существует в стране уже несколько десятилетий, добавились ещё и угрозы со стороны «Исламского государства» (ИГ, здесь и далее, запрещенная в РФ террористическая организация – И.С.) и со стороны так называемой «ФЕТО». Безуспешная попытка государственного переворота, предпринятая в 2016 году, привела к серьезным перенастройкам и во внешней политике страны. Однако, прежде всего, реакция и изменения последовали на внутриполитическом уровне.
В первую очередь, в государственных структурах была произведена серьезная кадровая чистка (заметим, что ряд государственных структур, включая Управление безопасности, Министерство иностранных дел и Министерство образования страны лишились больших долей своего кадрового состава – И.С.). Была произведена реформа государственного аппарата управления и вооруженных сил страны.
Конституционная реформа, проведенная в стране в 2017 году, привела к тому, что оказались расширены полномочия президента страны и ускорен порядок принятия решений в сфере определения внешней политики и политики страны в сфере безопасности.
Выборы 2018 года, когда в рамках новой модели президентской республики, президентом страны был выбран Реджеп Тайип Эрдоган ознаменовали окончание перехода. Президент страны оказался в центре исполнительной власти государственного аппарата. За этим последовал новый этап управления Турцией кризисами на внешнем треке, а также новая проактивная позиция страны.
Итак, если резюмировать то, что сказано в этом подразделе.
Первое десятилетие 21-го века стало периодом «возвращения армии в казармы» и передачи армейских функций и полномочий гражданским органам управления. Происходило это не просто так: процесс сопровождался борьбой и противостоянием со стороны оппозиционных структур.
Второе десятилетие 21-го века стало для Турции периодом множества новых вызовов – как внутри страны, так и в регионе. Это потребовало перенастройки всей турецкой системы в сфере внешней политики и, в особенности, в сфере безопасности. Итогом стал переход страны от режима парламентской к президентской республике и консолидация всей исполнительной власти в руках президента страны Реджепа Тайипа Эрдогана.
На этом этапе внутренние преобразования в стране (именно в том, что касается внешней политики и безопасности) можно считать завершенными. И это, на сегодняшний день, как указывается авторами, позволяет Турции занимать в мире новую для неё, проактивную позицию.
От «плоскости внутренней политики» авторы переходят к «плоскости региональной политики».
Региональная среда, как указывается авторами, в последние годы пережила драматические изменения, которые, опять же, оказали свой эффект на внешнюю политику Турции. В фокусе вопросов региональной безопасности Турции оказался Ближний Восток. После окончания Холодной войны Ближний Восток вошел в период больших потрясений. Наряду с этими процессами, происходили перемены на Балканах, в Черноморском бассейне, на Южном Кавказе и в регионе Средиземного моря. Однако, ни одно из событий в регионе, как подчеркивается, не затронуло в той мере турецкую внешнюю политику и политику в сфере безопасности Турции, как так называемая «арабская весна».
Не будем вслед за авторами издания останавливаться на событиях, которые на волне «арабской весны» произошли в Тунисе, Египте и в Ливии – как на достаточно хорошо известных. Главная идея же турецких авторов заключается в том, что на волне недовольства региональными автократиями, турецкой стороной эти процессы были восприняты в качестве возможности обеспечения «демократической консолидации региона». Как указывается авторами, на самом деле, случилось следующее: Турция, в значительной мере, попала в одну из ловушек заблуждений касательно либерального порядка. Эта волна была рассмотрена в качестве волны перемен и Турция предприняла усилия по тому, чтобы её оседлать. Соответствующим образом была сформулирована и стратегия Турции в отношении событий «арабской весны».
Основой этой стратегии стала, как пишут авторы, идея о том, чтобы «направлять и управлять» процессами перемен в регионе.