По мере приближения президентских выборов в Иране, намеченных на июнь 2009 г., многие иранцы вспоминают ситуацию накануне президентских выборов 2005 г. Они полагают, что, если бы тогда к власти в ИРИ не пришел Махмуд Ахмадинежад, то сегодня Иран не находился бы в столь сложном положении как с точки зрения ограничения свобод внутри страны, так и с точки зрения возможной угрозы нанесения американцами удара по стране.
Таким образом, многие оппозиционные политические силы в самом Иране и за его пределами всю ответственность за сложившееся положение возлагают на президента Ахмадинежада и полагают, что с его уходом с политической арены ИРИ страна сможет решить те проблемы, с которыми она сегодня сталкивается. При этом игнорируется тот факт, что основную поддержку Ахмадинежаду оказал нынешний духовный лидер Ирана (рахбар) А. Хаменеи.
Конституция ИРИ наделяет рахбара большими полномочиями по оказанию влияния на основные институты государственного управления. За годы своего правления (с 1989 г.) Хаменеи сумел не только укрепить институализацию этого влияния, но и существенно расширил его. Рахбар в ИРИ — глава государства, верховный главнокомандующий, духовный лидер. Он оказывает непрямое влияние на ход экономических и культурных процессов в ИРИ через подвластные ему различные структуры, например разнообразные советы и органы правопорядка. Так, именно рахбар назначает главу самой могущественной силовой структуры страны — КСИР. Ахмадинежад пользуется поддержкой Хаменеи и имеет влияние до тех пор, пока он выполняет его указания и нужен ему. В этой связи неверно полагать, что с уходом Ахмадинежада с поста президента ситуация в ИРИ может кардинально измениться. Особенно это касается области внешней политики, которая не только не изменится с уходом Ахмадинежада, но и надолго сохранит свои основные параметры до тех пор, пока будут существовать государственные структуры и инструменты, обеспечивающие высшую власть в стране ее духовному лидеру — А. Хаменеи.
Сейид Мухаммад Садр, бывший заместитель министра иностранных дел в правительстве Хатами, весьма негативно характеризует приводимую Ахмадинежадом внешнюю политику. Он обвиняет иранского президента в некомпетентности и принятии неверных внешнеполитических решений, в самолюбовании и глубоком невежестве в вопросах внешней политики, нежелании прислушиваться к советам и рекомендациям опытных политиков и экспертов.
Усилившаяся в последние годы цензура в прессе также оказывает пусть косвенное, но в ряде случаев серьезное влияние на внешнюю политику ИРИ. В конце 2007 г. Высший совет по национальной безопасности строго проинструктировал иранские СМИ о том, что можно, а что нельзя писать об ирано-американских отношениях, Ираке и Афганистане, складывающейся на границах с этими государствами ситуации, иранской ядерной программе и положении на нефтяном рынке.
Основным инструментом власти рахбара является его прерогатива в назначении ряда министров кабинета. Так, бывший президент ИРИ А.А. Хашеми-Рафсанджани позволил А. Хаменеи назначить в правительство «своих» министров культуры, высшего образования, внутренних дел, разведки и иностранных дел. Именно к этим постам, особенно министра иностранных дел и вообще внешней политики, рахбар проявлял особый интерес.
Хаменеи также контролирует деятельность парламента. Так, в 1992 г., когда Иран начал предпринимать попытки, чтобы наладить отношения с США, Хаменеи объявил организацию «Мусульманские студенты, последователи линии имама» (Хомейни), представлявшую в парламенте левую фракцию, ряд членов которой были среди захватчиков американского посольства в Тегеране в 1979 г., «мятежниками». На этом основании Совет стражей (аналог Конституционного суда) заблокировал переизбрание в парламент на третий срок 41 члена этой фракции. С другой стороны, Хаменеи часто критиковал парламент 6-го созыва за его проамериканский курс, идущий вразрез с национальными интересами ИРИ. Наоборот, он часто хвалил консервативный парламент 7-го созыва (2004-2008 гг.).
В своей деятельности Хаменеи опирается на беспрецедентную поддержку армии и спецслужб, прежде всего разведорганов. Хаменеи остро нуждается в поддержке силовых структур. Так, Ассоциация улемов в Куме отказывалась официально признать его в качестве верховного духовного лидера вплоть до 1992 г., до того момента, когда подразделения КСИР окружили штаб-квартиру этой ассоциации.
Хаменеи давно проявляет интерес к армии и органам безопасности. Он был представителем имама Хомейни в Министерстве обороны во время переходного правительства 1979 г., затем работал в командовании объединенных штабов, а позже служил в качестве заместителя министра обороны. Когда в 1984 г. было создано Министерство разведки и безопасности, он полностью взял его работу под свой личный контроль. Недаром в меджлисе и местных советах, а также в административном аппарате за последние годы резко выросло число бывших и действующих военных, хотя иранский закон о выборах запрещает военнослужащим принимать в них участие. В этой связи стоит ожидать, что даже в случае смены президента прежний курс, особенно в сфере внешней политики, продолжится.
Оппоненты Ахмадинежада обвиняют его в том, что в результате его жесткой политики и воинственной риторики страна оказалась на грани угрозы военного удара со стороны США и Израиля. Противостояние Ирана с Западом, прежде всего с США, представляется неразрешимым, и вероятность нанесения удара по ИРИ была весьма высока. Однако подлинный контроль над внешней политикой осуществляет не столько президент Ахмадинежад, сколько Хаменеи. По словам бывшего заместителя министра иностранных дел в правительстве Хатами Садека Харази, если США действительно хотят найти понимание с Ираном, им не стоит пытаться избегать Хаменеи. Именно он в курсе всех нюансов любых переговорных процессов. Если внутренняя политика ИРИ может казаться несколько дезорганизованной, то внешняя политика жестко централизована. «Говорить с Хаменеи означает говорить с Ираном» — полагает С. Харази.
Одной из констант внешней политики ИРИ являются ее напряженные отношения с США. Во многом эта ситуация своими корнями уходит в поддержку США режима шаха и участие Вашингтона в перевороте 1953 г., в результате которого был смещен со своего поста премьер М. Моссадык. Отношения опустились к нулевой отметке после прихода к власти Хомейни и захвата американского посольства в Тегеране по его приказу в 1979 г. США ответили Ирану, спровоцировав войну с Ираком в сентябре 1980 г., в результате чего Иран потерял около полумиллиона человек и понес материальный ущерб в размере 1 триллиона долларов.
После кончины Хомейни и прихода к власти в Иране А. Хаменеи и президента Хашеми-Рафсанджани иранские лидеры решили попытаться нормализовать свои отношения с Западом. После незначительных позитивных моментов на этом направлении отношения вновь ухудшились в 1990-х гг. после серии убийств иранских диссидентов в Европе и обнаружения ракетного оружия на одном из иранских кораблей, находившемся в территориальных водах Бельгии.
В начале 1997 г. Иран оказался под угрозой нанесения удара со стороны США в результате взрыва летом 1996 г. американских казарм в Хобаре (Саудовская Аравия), что привело к гибели 19 американских морских пехотинцев. ФБР пришло к выводу, что взрыв был делом рук Ирана, а тогдашний министр обороны США У. Пери поручил Пентагону разработать план нанесения военного удара по Ирану. В тот момент Иран подвергался гораздо большему риску американских бомбардировок, нежели сегодня при Ахмадинежаде. Однако аргументы, приведенные ФБР и военными, не убедили Б. Клинтона, и вместо того чтобы отдать приказ о нанесении удара по Ирану, США стали проводить в отношении него так называемую политику двойного сдерживания. Эта политика включала набор мер от экономической и финансовой блокады Ирана и кончая психологической войной против ИРИ. После прихода к власти в мае 1997 г. президента Хатами и его выступления на Генассамблее ООН в 2001 г. казалось, что в американо-иранских отношениях может наступить новый этап. Однако Б. Клинтон предпочитал не форсировать события, а Хаменеи, опасаясь, что весьма популярная внутри Ирана тенденция нормализации отношений с США может набрать силу, отказался от дальнейших встреч с американцами.
После событий 11 сентября 2001 г. Иран все же сотрудничал с США. Будучи заинтересованным в падении режима талибов в Афганистане из-за их враждебного отношения к афганским шиитам и иранским дипломатам в Афганистане, Иран оказал значительное содействие США и силам антиталибской коалиции в формировании нового афганского правительства на конференции в Бонне и приветствовал падение режима талибов под ударами сил коалиционных войск.
Даже после захвата Ирака в 2003 г. Иран продолжал проводить линию на умиротворение в отношениях с США. Так, по согласованию с Хаменеи тогдашний посол ИРИ в Париже Харрази направил в посольство Швейцарии в Тегеране неподписанное письмо, где высказывались иранские предложения по урегулированию отношений с США. Иран, в частности, был готов рассмотреть вопрос о признании государства Израиль, пересмотреть свою поддержку радикальным исламским организациям на Ближнем Востоке и начать диалог с аравийскими монархиями по вопросу о формировании системы безопасности в Персидском заливе. Однако окрыленные успехами в Ираке США оставили иранские предложения без внимания. После такого демарша США все иранские руководители, включая Хатами и реформистов, пришли к выводу, что после Ирака США планируют напасть на Иран.
Несмотря на все усилия наладить диалог с США со стороны Хашеми-Рафсанджани и Хатами, американо-иранский диалог начался именно при Ахмадинежаде. Хашеми-Рафсанджани и Хатами хотя и считались сторонниками такого диалога, явно испытывали нехватку поддержки со стороны Хаменеи и боялись идти дальше, чтобы не подвергнуть себя риску быть обвиненными консерваторами и клерикалами в измене интересам ИРИ. Ахмадинежад, имеющий репутацию революционера и исламского фундаменталиста, пользовался большим доверием со стороны Хаменеи. С его благословения Ахмадинежад решил поднять уровень американо-иранских контактов, заявив о своей готовности встретиться лично с Дж. Бушем.
Сегодня позицию Хаменеи в отношении США можно охарактеризовать его же словами, согласно которым «разрыв отношений с США являлся основополагающей целью нашей внешней политики. Но мы никогда не говорили, что этот разрыв будет длиться вечно. Сегодня те условия, которые выдвигают США в обмен на восстановление отношений, противоречат интересам Ирана. Но когда придет день восстановления отношений, я буду среди первых, кто это сделает».
Одним из острых моментов в американо-иранских отношениях остается ядерная программа Тегерана, на которую у сторон имеется абсолютно противоположное мнение. По словам бывшего переговорщика по ядерной программе Рухани при президенте Хатами, план создания в Иране ядерного реактора возник после прихода к власти Хаменеи в 1989 г. и продолжался при Хашеми-Рафсанджани и Хатами. Несмотря на то что Хаменеи после президентства Хатами распорядился на несколько лет приостановить обогащение урана, вряд ли он сегодня пойдет на такой шаг. Иранцы открыто говорят, что приостановление программы обогащения вовсе не означает, что Иран не будет совершенствовать ядерные технологии. Сам Ахмадинежад придерживается такой же линии, выполняя волю Хаменеи.
Еще одним существенным разногласием между ИРИ и США, которое явно не удастся скоро преодолеть, является разница в их подходах к будущему Ближнего Востока. США стремятся обеспечить свои интересы в этом регионе, но они явно не готовы учитывать озабоченности ИРИ в вопросах безопасности в Ближневосточном регионе. Иран долго стремился к тому, чтобы утвердиться в роли лидера в исламском мире и в качестве единственной региональной сверхдержавы на Ближнем Востоке. В результате Тегеран оказался глубоко вовлечен в региональные политические дела. Высший исламский совет Ирака — основная политическая партия иракских шиитов, был создан иракскими политическими эмигрантами в Тегеране в первые дни ирано-иракской войны. Лидер ливанской «Хизбаллы» шейх Х. Насрулла неоднократно заявлял, что до и после утверждения Хаменеи во власти он неизменно поддерживал с ним контакты. Несмотря на то что иранцы время от времени оказывают определенную помощь США в афганских делах, они, как показали недавние события в регионе, стремятся надолго затянуть США в иракские дела и одновременно уменьшить активную роль Вашингтона в Ливане и на палестино-израильском переговорном треке. Целью такой политики Тегерана служит переключение внимания США с самого Ирана на более глобальные международные вопросы с тем, чтобы ослабить нажим на ИРИ и снизить степень угрозы существованию исламского режима в Иране. Примером может служить конференция по палестино-израильскому урегулированию в Анаполисе (США) в конце 2007 г., проведение которой Иран негласно поддержал. Это выразилось, в частности, в участии в ней стратегического союзника ИРИ — Сирии, шаг который был явно согласован с Тегераном. Таким образом, США оказались вовлеченными в трудноразрешимую проблему палестино-израильского урегулирования, тем самым была снята угроза нанесения американо-израильского удара по ИРИ, которая реально имела место в этот период, а Иран выиграл время.
Иран активно вовлечен в дела региона. Он поддерживает ливанскую «Хизбаллу» и палестинский ХАМАС. Такая вовлеченность ИРИ в дела своих региональных соседей является прежде всего заслугой не Ахмадинежада, а Хаменеи. Война в Ливане летом 2006 г., как считают ряд западных экспертов, велась под личным руководством Хаменеи. Так, по утверждению бывшего секретаря ВСНБ ИРИ и переговорщика по ядерной проблеме Ирана Лариджани победа «Хизбаллы» во время ливанской войны в немалой степени является заслугой Хаменеи.
Израиль служит главным камнем преткновения в американо-иранских отношениях и рассматривается Тегераном как постоянная угроза на Ближнем Востоке. На деле ни один из лидеров ИРИ не верит в возможность мирного и безопасного сосуществования арабского и еврейского государств в Палестине. Как известно, Иран придерживается точки зрения создания единого арабо-израильского государства в Палестине. Такая позиция изначально высказывалась Хаменеи. Ахмадинежад своей резкой антиизраильской риторикой лишь акцентировал прежние высказывания своих предшественников и верховного духовного лидера Ирана.
На самом деле, разногласия между Вашингтоном и Тегераном по поводу политической карты будущего Ближнего Востока выходят далеко за рамки резких высказываний Ахмадинежада и самой исламской революции в Иране. До тех пор пока США будут стремиться утвердить Израиль в регионе как сверхдержаву, а Израиль будет отказываться выполнять международные резолюции по БВУ и продекларированные им обязательства по созданию независимого палестинского государства, позиция арабских соседей Ирана не изменится и мир в регионе достигнут не будет
Несмотря на то что бывшая администрация США возлагала на Иран всю вину за дестабилизацию положения в регионе, не Иран, а сами США вмешались силой в Ирак и Афганистан. Не стоит сбрасывать со счетов и другие влиятельные политические силы в регионе, например Саудовскую Аравию, пакистанских военных и «Аль-Каиду». Возлагать всю ответственность на Иран не совсем правильно. Иран лишь воспользовался ситуацией в своих интересах, но во многом такая ситуация была спровоцирована самими США и их региональными союзниками.
Приход новой администрации в США во главе с Бараком Обамой может существенно изменить политическую обстановку на Ближнем Востоке. Недавние заявления нового американского президента и некоторых ближайших членов его внешнеполитической команды о возможности налаживания отношений США с Ираном и Сирии могут свидетельствовать об изменениях в американских подходах к событиям в Ближневосточном регионе. Эти попытки уже получили свое подтверждение. В январе–феврале 2009 г. состоялось несколько официальных и неофициальных визитов в Дамаск высокопоставленных американских представителей, в том числе делегации конгресса США. Имеются и неофициальные сведения о закрытых переговорах американских представителей с иранцами.
США вряд ли удастся без определенной поддержки Ирана в намеченные сроки вывести свои войска из Ирака и нормализовать положение в Афганистане. В Иране это понимают и готовы к переговорам.
Налаживание американо-иранских отношений требует уступок с обеих сторон. Это прежде всего изменение подходов к иранской ядерной программе, снятие политических и экономических санкций с Ирана и прекращение информационной войны против ИРИ. Со стороны Ирана — приход в результате президентских выборов 2009 г. более умеренного лидера, расширение экономических и культурных связей со странами Запада.
Но пока существует недоверие между государствами региона, особенно между Ираном и рядом арабских стран, прежде всего Саудовской Аравией и Египтом, урегулирование конфликтов на Ближнем Востоке не представляется возможным. В руководстве большинства арабских стран считают, что США на сегодняшний день являются единственной мировой державой, способной в военном и политическом отношениях хотя бы сохранять видимость относительно стабильной обстановки в регионе.
Если новая администрация США проявит определенный реализм в отношении Ирана и попытается создать такой региональный порядок на Ближнем Востоке, где будут учтены интересы всех сторон, то в этом случае может быть реализована новая схема взаимоотношений США с государствами Ближнего и Среднего Востока. В ее рамках может открыться новая страница в сотрудничестве арабских стран с Ираном. В то же время арабские монархии Персидского залива еще не скоро откажутся от тесного сотрудничества в военной сфере с США в качестве главного гаранта безопасности их режимов.
В любом случае начало процесса нормализации американо-иранских отношений послужит интересам союзников США в Европе, а также Китая и России, которые выступают за укрепление стабильности и безопасности в Ближневосточном регионе и добиваются равноправного доступа к энергоресурсам Ближнего Востока.